Агент держал руку в кармане. Он впился взглядом в Вырву. То ли по секундному колебанию, то ли по необычному выражению лица Вырвы, агент догадался, что попал в ловушку.
Сибиряк заметил, как в руке агента блеснул вальтер, и в то же мгновение раздался выстрел. Вырва отклонился и, держа руку с пистолетом у пояса, что было у него привычкой при стрельбе, молниеносно ответил несколькими выстрелами подряд. Первые пули не попали в агента: Вырва видел вспышки в стволе его пистолета. Спрятавшись за перегородку купе, Вырва выстрелил еще два раза. Агент начал сползать со скамейки на пол, но все же успел еще раз выстрелить не целясь.
В вагоне поднялся переполох. Кто-то дернул ручку стоп-крана. Поезд начал тормозить. Пассажиры с криками прятались под лавки. Все это произошло в течение нескольких секунд.
Вырва подбежал к агенту, еще раз выстрелил в него и выхватил из его безжизненной руки пистолет. Торопливо начал искать документы. Они оказались в заднем кармане брюк. В это время он услышал требовательный крик:
— Убегай!
Нельзя было медлить, так как поезд уже почти остановился. Вырва толкнул дверь вагона и увидел перед собой надвигавшуюся высокую насыпь. Оттолкнувшись от ступеньки, полетел вниз. Он ударился о склон насыпи, перевернулся и оказался в канаве. Ему удалось остаться невредимым.
Когда он увидел Антона, скользившего по склону насыпи, рядом с ним вскипели фонтанчики песка. Кто-то стрелял по ним из автомата. Вырва вскочил, бросился к кустам и в это мгновение вспомнил о гранатах. Рванул предохранительное кольцо, развернулся и бросил в сторону поезда гранату. Поднялся столб песка, за ним второй. Из вагонов выскакивали немцы и устремлялись за ними в погоню. Отстреливаться не было времени. Да к тому же у них обоих были только пистолеты. Пригнувшись, они бросились в сторону леса, прячась за кустами. Вслед им грохотали выстрелы. Вырва обратил внимание на то, что Антон бежал неуверенными шагами и при этом держался за правую руку. Вырва обхватил его за плечи, и они скрылись в зарослях. Пули сбивали ветки у них над головами. Сзади доносились крики и топот сапог преследователей. Потом раздался резкий свисток паровоза. Подпольщики уходили лесом на север.
Гауптштурмфюрер СС Хаймбах, не обращая внимания на присутствие Альтенлоха и Шмидта, возбужденно ходил по кабинету. Наконец он остановился перед Шмидтом и, повысив голос, спросил:
— Вы по-прежнему хотите обезвредить этого бандита Сибиряка, пользуясь своим планом?
Шмидт высокомерно, с презрением взглянул на Хаймбаха и медленно процедил сквозь зубы:
— Да, герр Хаймбах, я хочу продолжать это дело!
— Даже после того, что произошло в поезде?
— Даже после того происшествия, ибо я нахожусь на правильном пути.
— А вы, штурмбанфюрер, — Хаймбах обратился к молчавшему Альтенлоху, — тоже придерживаетесь такого же мнения?
Шеф гестапо внимательно рассматривал свои холеные ногти и многозначительно молчал. Наконец он поднял глаза и вперил свой взгляд в лицо Хаймбаха.
— Вы согласны взять у Шмидта дело «Егерь» и в ближайшее время ликвидировать группу Сибиряка?
— Я, принять у Шмидта это дело?
— Вопросы задаю я! И кажется, я спросил довольно четко?
— Все дело?.. Я согласен! Да, я согласен. Я возьму все дело вместе с агентурой, но чтобы никто не вмешивался в методы моих действий...
В это время зазвонил один из телефонов, Хаймбах замолчал. Шмидт снял трубку.
— Тяжело ранен? — спросил Шмидт, выслушав чей-то доклад. — Хорошо. Сегодня ночью в двадцать три часа на улице Фабричной обговорим задание. — Он закончил разговор и положил трубку. — Герр Альтенлох, звонил Хартный. Важное сообщение. Антон, близкий сообщник Сибиряка, ранен двумя выстрелами. Он находится в каком-то укрытии, где его лечат...
— Хартному известно это укрытие? — спросил Альтенлох.
— Он говорит, что нападет на его след, но в его сообщении не это главное. Он встретился с Сибиряком. Вместо раненого Антона Сибиряк берет Хартного для обслуживания рации...
— Замечательно! — крикнул обрадованный Альтенлох.
— Хорошо, что агент умеет работать с рацией. Во-первых, он установит местонахождение рации; во- вторых, несомненно, узнает этот проклятый шифр, а в-третьих... Сегодня вечером я встречусь с ним на Фабричной. Обговорю детали. Но может, это сделает герр Хаймбах, который так хочет взять у меня все это дело? — с издевкой в голосе спросил Шмидт и вызывающе посмотрел на Хаймбаха.
— Передвижные радиопеленгаторы иметь наготове! Хаймбах, договоритесь с командованием СС и полиции и обеспечьте транспорт, а также организуйте мобильные группы жандармерии и СС. Сконцентрировать их у нас! — отдавал приказания шеф гестапо. — Не предупреждая агента, организовать за ним тщательное наблюдение. Когда они с Сибиряком прибудут к месту расположения рации, нанести удар. На этот раз нельзя допустить того, что произошло у моста под Лапами. — Альтенлох поднялся с кресла. — Операцию «Егерь» по-прежнему проводит Шмидт до самого конца, — бросил он, выходя из кабинета.
В течение нескольких дней у Антона не спадала высокая температура. Он лежал в небольшом шалаше, который Вырва соорудил недалеко от Чарна-Веси. Вырва заботливо ухаживал за раненым товарищем. Раны в боку и руке не были опасными, но гноились и вызывали высокую температуру. Вырва мог бы забрать Антона в город, где было бы легче организовать ему медицинскую помощь, но там возрастала опасность провала. Раны осматривал и перевязывал сам Вырва. Он приходил сюда почти ежедневно либо присылал Петра. Вырва усиленно занялся разведкой. В течение нескольких дней он наблюдал за движением эшелонов через железнодорожный узел Белостока. Затем снова засел в укрытии возле аэродрома Крывляны. Часто забирался в тайник возле полигона Зелена, где проходили обучение артиллеристы и танкисты. Во время одной из таких вылазок он наткнулся на бродивших по лесу немецких солдат и чуть не погиб. В промежутках между очередными наблюдениями печатал на машинке листовки и передавал их товарищам для распространения. Однако ему очень недоставало Антона, так как он был единственным, кто хорошо умел обращаться с рацией. Теперь, с ранением Антона, встал вопрос, как регулярно высылать разведывательную информацию. И тут оказалось, что Антона может заменить Лукаш. Сибиряк решил воспользоваться его услугами. Через несколько дней они должны были выходить в эфир.
— Вы говорите, что Хартный с Сибиряком дошли до реки Супрасль и лугами направились в сторону леса? — проговорил Альтенлох, отрывая взгляд от карты.
— Так точно! — ответил Шмидт. — Десять минут назад мне сообщили об этом по телефону.
Альтенлох посмотрел на часы и спросил:
— Дальше нельзя было вести наблюдение?
— Открытая местность, дальше — лес, а потом — сумерки, — ответил Шмидт. — Вот ознакомьтесь с результатами пеленга, — добавил он, пододвигая Альтенлоху несколько листков бумаги со схемами и цифрами. — На основании данных радиопеленга и подслушивания установлено, что радиостанция должна работать где-то в этих квадратах. — Он указал пальцем на лесной массив.
— Хорошо, — проговорил Альтенлох. — Позвоните на аэродром, пусть «шторх» вылетает на патрулирование и начинает производить замеры. Сообщите ему координаты. Автомашины с измерительной аппаратурой установить здесь. — Он указал на карте подчеркнутый пункт. — Первое кольцо облавы обхватит опушку леса от Юровцев до Пониклы. Второе кольцо расположить по берегу Супрасли до Усович. Хаймбах!
— Слушаю, герр штурмбанфюрер!
— Вы имеете возможность отличиться. Комиссар Шмидт свое сделал. Где вы расположили свою машину с радиостанцией? — спросил Альтенлох.
— На опушке леса за Юровцами, — бойко отчеканил Хаймбах.
— Вы уверены в успехе операции?
