— Это полковник Шмельслегер. С кем я говорю?… Хайль Гитлер, герр гауптштурмфюрер! У меня к вам просьба. У вас находятся четыре летчика, схваченные в Пружанах. Да… Да… Мне только что сообщили об этом из Волковыска… Что?! Не может быть! Кто отдал такой приказ? Ведь следствие еще не окончено! — И, скверно выругавшись, бросил трубку. — Вы себе представляете, — задыхаясь, прошипел он, — что наделали эти идиоты?!
Швинд вопросительно взглянул на Шмельслегера.
— Расстреляли всех!
— И бортстрелка?
— Я же сказал — всех! Вся наша работа пошла теперь насмарку! — кричал взбешенный полковник.
В «ВАЛЛИ I»
Часовой, положив палец на спусковой крючок автомата, остановился, разглядывая медленно приближавшегося к нему по аллее мужчину в штатском.
— Хальт! Назад! — крикнул часовой.
— Вы должны меня выслушать и передать кому следует! — бросил по-немецки неизвестный.
— Стоять и не двигаться! — предупредил часовой, не спуская с него глаз, затем подошел к воротам и нажал кнопку звонка.
Спустя минуту из темноты вынырнул офицер. Подойдя к незнакомцу, осветил его электрическим фонариком.
— Откуда и к кому? — коротко спросил он.
— Мне нужно видеть полковника Шмельслегера, — тихо ответил мужчина.
Офицер, посвечивая фонариком, еще раз оглядел неизвестного с ног до головы и спросил:
— Кто вы?
— Вы что, полковник Шмельслегер?
— Нет.
— Тогда прошу не задавать лишних вопросов и отвести меня к полковнику! — резко прервал его незнакомец. — Скажите ему, что прибыл человек и назвал пароль «Граница».
— У вас есть оружие?
— Нет.
— Обыскать! — приказал офицер солдату. Убедившись, что неизвестный безоружен, офицер коротко бросил: — Идемте!
Незнакомца сопровождали офицер и вызванный для этого солдат. Они миновали огромный сад и вошли в холл роскошной виллы. Офицер, показав рукой на кресло, оставил возле незнакомца солдата, а сам удалился.
Мужчина устало опустился в кресло и равнодушным взглядом окинул прекрасно обставленный холл. Минут через десять офицер вернулся.
— Прошу следовать за мной. Полковник ждет вас.
— Благодарю.
Они поднялись на второй этаж виллы, и офицер показал ему на дверь одной из комнат. Незнакомец постучал.
— Войдите! — послышался приглушенный изоляцией голос.
Мужчина толкнул дверь и вошел в кабинет.
— Герр полковник… Докладываю о возвращении с задания…
Шмельслегер минуту с удивлением разглядывал вошедшего, словно не веря собственным глазам.
— Штангер! Вернулся? Жив? Не может быть!…
— Как видите, герр полковник.
— Черт побери! Мы уж решили, что тебя либо схватили большевики, либо… Впрочем, в твою смерть я не верил. Ты умеешь вывернуться из любого положения! — Полковник вышел из-за письменного стола и протянул ему руку. — Хорошо, что ты вернулся. Садись. Дежурный! — И Шмельслегер хлопнул в ладоши.
В дверях появился офицер.
— Кофе и коньяк! — коротко бросил полковник.
— Слушаюсь!
Когда дежурный закрыл за собой дверь, полковник обратился к Штангеру:
— Постой-ка, постой-ка, когда мы виделись с тобой в последний раз?
— В марте, герр полковник.
— Да, да. Столько событий произошло, столько перемен! Столько времени пролетело!
— Больше шести месяцев, — уточнил Штангер.
Вошел адъютант с подносом. Запахло кофе. Полковник наполнил рюмки и обратился к Штангеру:
— Ну а теперь я тебя внимательно слушаю.
— Герр полковник, подробный рассказ о моих приключениях за последние полгода займет слишком много времени, поэтому буду краток. Как вы помните, тогда, в марте, майор Завелли доставил меня и еще двоих разведчиков на пункт переброски в Зарембы-Косьцельные. Границу мы пересекли благополучно. Советская пограничная охрана не обнаружила нас… А те, двое, живы, вернулись? — спросил он вдруг полковника.
— Живы? Что с ними стало, неизвестно.
— Я расстался с ними возле Чижева и, следуя вашему приказу, двинулся на восток. Разведал строительство аэродрома возле Высоке-Мазовецкое и Бельск-Подляски, затем в течение нескольких дней наблюдал за строительством укреплений на Буге…
— Да, мы получили твое донесение об этом.
— В начале июня я выехал в глубь Белоруссии, как мне приказали в шифровке. События двадцать второго июня застали меня в районе Минска. Рацию я спрятал в Беловежской пуще, поэтому не мог связаться с вами и доложить обстановку. Вскоре ко мне присоединились двое наших разведчиков. Русские отступали. Мы на свой страх и риск перерезали телефонные провода, разбирали железнодорожные пути, поджигали деревянные мосты, меняли указатели дорог…
— А что с теми двоими?
— Однажды мы напоролись на патруль. Я сумел уйти, а их схватили…
Шмельслегер, отпивая маленькими глотками коньяк, не спускал взгляда со Штангера, внимательно рассматривая его усталое лицо и потрепанную одежду. А тот продолжал свой рассказ:
— Я отходил все дальше на восток…
— А почему на восток?
— Кто шел на запад, вызывал подозрение. Все двигались на восток. Впрочем, вы знаете, как это было…
Полковник кивнул головой.
— С толпой беженцев я добрался до Минска. Военные патрули на каждом шагу проверяли документы. Всех мужчин забирали с собой. За документы я не беспокоился. Они были вполне надежными. Вместе с другими мужчинами меня забрали на строительство оборонительных укреплений. Я хотел бежать, но уже на другой день меня назначили бригадиром. Впрочем, меня удерживали там и другие обстоятельства…
— В каком месте строились эти укрепления?
— Под Минском. Сейчас они, правда, уже потеряли свое значение, поскольку линия фронта ушла далеко на восток, но там мне удалось напасть на след одной тайны, связанной с районом Белостока. Наша строительная контора располагалась в бараке. И вот однажды я услышал за стенкой интересный разговор между офицерами, руководившими сооружением укреплений. Я узнал, что до войны они возводили оборонительный рубеж на Буге и, отступая, закопали там какую-то шкатулку или ящик с секретными
