Окно выходит в белые деревья...

как золотой кулак,
                                трубу?

Трубу
            перешибут
                                соплей,
когда сдадитесь
                                и состаритесь,
А вы останетесь собой?
Если вы есть,
                         то вы останетесь.

2 октября 1984

ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА

Маше, подарившей мне с тех пор, как было написано это стихотворение, двух сыновей — Женю и Митю

Последняя попытка стать счастливым,
припав ко всем изгибам, всем извивам
лепечущей дрожащей белизны
и к ягодам с дурманом бузины.

Последняя попытка стать счастливым,
как будто призрак мой перед обрывом
и хочет прыгнуть ото всех обид
туда, где я давным-давно разбит.

Там на мои поломанные кости
присела, отдыхая, стрекоза,
и муравьи спокойно ходят в гости
в мои пустые бывшие глаза.

Я стал душой. Я выскользнул из тела,
я выбрался из крошева костей,
но в призраках мне быть осточертело,
и снова тянет в столько пропастей.

Влюбленный призрак пострашнее трупа,
а ты не испугалась, поняла,
и мы, как в пропасть,
прыгнули друг в друга,
но, распростерши белые крыла,
нас пропасть на тумане подняла.

И мы лежим с тобой не на постели,
а на тумане, нас держащем еле.
Я — призрак. Я уже не разобьюсь.
Но ты — живая. За тебя боюсь.

Вновь кружит ворон с траурным отливом
и ждет свежинки — как на поле битв.
Последняя попытка стать счастливым,
последняя попытка полюбить.

1986

Петрозаводск

«Надо бы поскупее…»

Надо бы поскупее
даже на выдох и вдох —
тогда, может быть, эпопея
ляжет строках в четырех.

Надо бы пощедрее,
погромче, как выкрик «За мной!»,
покрепче, поплощаднее —
площадью с шар земной.

Завидую мощи пространства,
спрессованной словом в пласты,
но краткость — сестра бесталантства,
когда она от пустоты.

Не всякая сжатость бесценна.
Рифмованный жмых жесткотел,