Окно выходит в белые деревья...

У ТЕЛЕФОНА-АВТОМАТА

Возле гагринского пыльного сквера,
возле гипсового старца-пионера,
в автомате: «Приезжай, ты слышишь, Вера?»
телефон целуя — странная манера! —
этот пьяный гражданин кричал, хрипя.

Брел я ночью и шептал у поворота,
заглядевшись на рубины самолета:
«Пусть ко мне приедет вера во что-то,
пусть ко мне приедет вера в кого-то,
пусть ко мне приедет вера в себя».

Октябрь 1972

Гагра

О, ТОЛЬКО БЫ НЕ ПРИВЫКНУТЬ

О, только бы не привыкнуть
к Господнему чуду глаз
и в тысячный раз приникнуть
к губам, словно в первый раз!

Привычка со скукой на морде,
со спичкою в дуплах зубов,
как пресное море — не море,
привычка — уже не любовь.

Пусть лучше не вместе, а порознь,
но только не задави,
привычки товарный поезд,
живого ребенка любви!

Октябрь 1972

Гагра

«Жизнь, ты бьешь меня под вздох…»

Жизнь, ты бьешь меня под вздох,
а не уложить.
Я до девяноста трех
собираюсь жить.

Через сорок три годка —
потерпи, казак! —
вряд ли станет жизнь сладка,
но кисла не так.

Будет сорок семь тебе,
мой наследник Петр,
ну а батька в седине
все же будет бодр.

Будет он врагов бесить,
будет пить до дна
и на девочек косить
глазом скакуна.

Будет много кой-чего
через столько лет.
Результатец — кто кого —
будет не секрет.

Встретят улицы и рю
общую зарю.
Я в Мытищах закурю,
в Чили докурю.

Телевизор понесут
под колокола
на всемирный Страшный суд
за его дела.