в Екатеринбург позвонила, думала, может, у родственников номер Ивана отобразился и они мне его скажут? Так и вышло. Они подумали, что это наш новый номер, и записали его. Я, конечно, Ивану звонила, и не раз. Но там всегда один и тот же ответ: номер не обслуживается.
– Это хорошо, по номеру мы его найдем, – пообещал лейтенант и смутился. Чертова работа! На ней без вранья не обойтись. Конечно же, искать он не станет – начальство ему не даст, ибо других, более серьезных, дел выше крыши.
– Найдите, только обязательно! – в глазах Лариной вспыхнул огонек надежды. – Ты мальчик умненький, хорошо учился, сразу видно. Я в школьной библиотеке всю жизнь проработала, так что знаю, что говорю. Вам и верить можно, не то что балбесу какому-нибудь.
Звереву стало еще неудобнее. Ему дают авансы, рассчитывают на него, а он…
– Тогда на сегодня все, – сообщил он, давая понять, что разговор завершен. Женщина неохотно поднялась с места, сгребла свою громоздкую сумку и направилась к выходу.
– Вы найдете Маринку, я вам верю, лейтенантик! – сказала она уже в дверях.
Зина. 90-е годы. Прибалтика
Кто бы знал, как страшно в первый раз прийти в чужую школу и обратиться с просьбой к директору – незнакомому взрослому человеку. Шестнадцатая школа была старой, отчего выглядела мрачно в тени ветвистых тополей. Зина шла по пустому школьному двору. По времени, скорее всего, заканчивался седьмой урок. Она отправилась сюда сразу после шестого, раньше у нее не получилось. Прийти она могла еще вчера, но, во-первых, не решилась, а во-вторых, в гадании «на числа» ей выпал «бесполезный разговор», зато сегодня гадание предрекало удачу. Воодушевленная положительным предсказанием, словно знамением, Зина, несмотря на страх и бешеный стук сердца, шагнула в вестибюль школы. «Как здесь пусто и неуютно! – подумалось ей. – Но пусть так, зато без этих Димок и Темок. Ради своего спокойствия можно учиться хоть в подземелье».
– Чего тебе, девочка? – преградила ей путь бдительная техничка. Объемная женщина в полинявшем синем рабочем халате возникла словно ниоткуда.
– Мне? Мне… директора, – не сразу ответила Зина.
– Зачем? – продолжился допрос. Техничка каким-то невероятным чутьем, присущим только школьным техничкам, распознала в Зине чужую и никак не позволяла девочке проникнуть на вверенную ей территорию.
– Хочу перейти в вашу школу.
– А зачем?
Зина отвела глаза в сторону. Ответить на этот вопрос ей было бы тяжело даже своей бабушке, не то что посторонней тетке.
– Надо, – тихо произнесла девочка.
– Надо ей! Смотрите, какая, – недовольно проворчала техничка. Лаконичный ответ ее не устроил, но другого ожидать не приходилось. Женщина сразу поняла, что девчонка та еще штучка – вещь в себе. – Директора нет. Она до двух часов здесь бывает. Завтра приходи. А лучше – в конце недели.
– Спасибо. До свидания, – пробормотала Зина и побрела восвояси.
С одной стороны, ее порадовало отсутствие директора – отпала необходимость с ним разговаривать, а с другой – цель осталась недостигнутой. Главное – начать, подбадривала себя девочка. Ее путь к цели часто бывал извилистым и состоял из нескольких попыток, так что сегодняшняя неудача скорее была вполне закономерной, нежели неожиданной.
В свою школу Зина ходила с отрешенностью самурая, готового к гибели. Но при этом она знала, что впереди ее ждет не смерть, а новая жизнь. Ей уже стали безразличны злые шепотки за спиной и издевательства. «Убийца! Дочь убийцы!» – звучало по-прежнему, но уже без энтузиазма. Обидчики, не видя ответной реакции жертвы, умерили пыл и маялись от скуки, не зная, чем еще себя занять. Беда состояла в том, что у них всегда было по шесть уроков, кроме вторника, а в четверг – и вовсе семь. Мужественно дождавшись вторника, Зина не стала расчерчивать клетчатый тетрадный листок и, как в «Спортлото», загадывать числа, чтобы получить предсказание на день, – выбора у нее все равно не было. Как только прозвенел звонок с последнего урока, девочка стремглав бросилась в другую школу.
– Аж пятки засверкали, – прокомментировал какой-то одноклассник.
Зине было все равно – ее влекла вперед светлая цель, ради которой она была готова лететь сломя голову. Со скоростью спринтера Зина добралась до знакомого уже вестибюля шестнадцатой школы, который теперь не казался ей пустым и неуютным, тем более что он был наполнен школьниками – началась перемена. Растворившись в толпе, Зина обошла бдительную техничку, занятую наблюдением за гардеробом, интуитивно нашла коридор с расположенным в нем в ряд кабинетами. На одном из них висела табличка: «Осипова Виктория Георгиевна. Директор».
«Здравствуйте, Виктория Георгиевна. Здравствуйте, Виктория Георгиевна. Здравствуйте, Виктория Григорьевна… тьфу!» – репетировала про себя скороговоркой Зина. Сердце подскочило к горлу. Постоять бы, успокоиться, но она очень боялась, что директриса вот-вот уйдет, если еще не ушла.
Зина робко поскреблась в дверь и осторожно ее толкнула. Кажется, не заперто. Не дождавшись ответа, она просочилась внутрь небольшого, заставленного шкафами с книгами и комнатными растениями кабинета. У окна за письменным столом сидели две еще не старые женщины, одна из которых была явно хозяйкой кабинета, и разговаривали.
Зина застыла на пороге, не смея прервать беседу взрослых. Она бы с радостью испарилась за дверь, но все ее тщедушное тельце сделалось непослушным. «Здравствуйте, Виктория Георгиевна», – повторила про себя Зина.
– Чего тебе, девочка? – наконец обратила на нее внимание дама с гладко зачесанными белокурыми волосами и очках в строгой «мужской» оправе – та, которая была хозяйкой кабинета.
– Здравствуйте, Виктория Григорьевна! – пискнула Зина. – Ой!
– Георгиевна. Как твоя фамилия?
– Соболева, – стушевалась Зина.
– Соплева? – переспросила вторая дама, крупногабаритная Мальвина – переросток с голубыми кудрями волос.
В груди девочки все сжалось. Школа из неуютной и чужой превратилась еще и в мерзкую. Ее словно толкнули на пол в лужицу соплей. Соплева! Так ее фамилию еще никто не перевирал, даже одноклассники. Зине стало ужасно обидно – за себя, за родителей, за бабушку, все они с гордостью носили фамилию, которую вот так вот запросто может исковеркать любая толстуха.
– Соболева! – почти выкрикнула Зина.
– Так что ты хотела, Соболева? – повторила вопрос директриса.
– Я хочу перейти в вашу школу.
– А сейчас где учишься?
– В четырнадцатой.
– Почему ты хочешь перейти в нашу школу?
Почему? Этого вопроса Зина ожидала, но боялась и надеялась, что он не прозвучит. Что тут ответишь? Что в своей школе ей стало невыносимо учиться? Да разве такое расскажешь? Да разве они поймут?!
– Просто так, – прошелестела Зина, изучая узор на ковре.
– Что значит «просто так»? Разве просто так переходят из школы в школу? Иди, не выдумывай! Что делается? Уже не знают, что им придумать! – пожаловалась Виктория Георгиевна своей товарке – Мальвине.
Зина с явным облегчением вышла из кабинета, а затем и из здания школы. Улица с ее свежим ветром после давящих стен кабинета директрисы показалась раем. Сквозь хмарь зимнего неба вдруг выглянуло солнце, подмигивая золотым глазом.
«Все будет хорошо!» – играли его лучики, и Зина им верила. Несмотря на внешнюю хрупкость и плаксивость, в Зине содержался внутренний стержень, но только очень глубоко спрятанный, так что проявлялся он лишь в минуты крайнего отчаяния. Вот и сейчас он дал о себе знать. «Не приняли, ну и не надо! Есть еще и другие школы!» – бодрилась она. Разговор с Осиповой вызвал в ее юной душе злость сродни той, с которой спортсмен после поражения начинает тренироваться с утроенной силой. Зина решила во что бы то ни стало добиться своего – сменить школу.
