Эрисен поперхнулся. Он попытался что-то сказать, но оборвал себя. «Невероятно, – мысленно согласился я. – Но после живого воплощения государственной власти можно поверить во что угодно. Даже в это».
– Однако... – сказал Эрисен после паузы и рассудительно добавил: – Мы здесь, в Ожерелье, пожалуй, слишком мало интересуемся иными землями и культурами. Говорят, рескидди считают свой город центром мира, и, признаться, в этом есть доля правды. Стоило бы открыть глаза... Я слышал, на Восточном архипелаге до сих пор живут младшие демоны. Таков эффект Башни Бездны?
Погруженный в собственные мысли, я не сразу понял, о чем он, а поняв, порадовался: Эрисен придумал объяснение сам, и мне не придется ломать голову.
– Да, – сказал я.
Внезапно принц-консорт посуровел.
– Тогда почему вы не обратились к вашему провидцу раньше? – потребовал он. – Мы могли бы вовсе предотвратить конфликт!
Мне пришлось отвлечься от созерцания дороги.
– Вы неверно поняли меня, принц, – суховато сказал я. – Этот человек находится не на службе, а в плену. Он весьма опасен. Строго говоря, он даже не уаррский подданный. Он из немирных горцев.
Эрисен некоторое время смотрел на меня, ожидая разъяснений, а потом потер лоб, сдвинув шлем на затылок.
– Вы удивляете меня снова и снова, – сказал он. – Я надеюсь, вы знаете, что делаете.
Я промолчал.
Туман уже совершенно рассеялся, и в хрустальной прозрачности утреннего воздуха видно было далеко. Там, где дорога сворачивала к реке, поднимался клуб пыли. Паровики еще казались черными точками на горизонте, но быстро приближались. «Я тоже надеюсь», – подумал я, а вслух сказал:
– Было бы неучтиво с моей стороны тревожить ее высочество. Но удаляться от узла связи тоже нельзя. Я затребовал из Кестис Неггела моего главного военного советника, Онго Эрдрейари. Возможно, вы слышали о нем.
Эрисен озадаченно нахмурился.
– Навряд ли, – сказал он. – Господин советник – родня знаменитому фельдмаршалу Эрдрейари?
– Не совсем, – ответил я. – Это он и есть.
Глаза принца полезли на лоб.
– Т-то есть как?.. – выпалил бедный рескидди и торопливо добавил: – Ах да, я совсем запамятовал. Но, однако же, Морэгтаи...
– Поэтому я и говорю, что не хотел бы потревожить царицу. Боюсь, вид поднятого мертвеца ее шокирует.
– Да, собственно, и меня... – выдавил Эрисен; он заметно побледнел.
– Где я могу развернуть временный штаб?
– Флигель, – кратко сказал принц. – Там отдельный вход, с торца. А другие... не вполне живые господа прибудут?
– Если советник сочтет нужным, – сказал я.
Эрисен понимающе покивал.
Он непременно захотел бы присутствовать на допросе: принц-консорт жаждал быть в курсе событий и получить сведения из первых рук. Меня это совершенно не устраивало. Итаяс мог выкинуть любую шутку, а я не желал беспокоиться еще и о том, как наш разговор будет выглядеть для Эрисена. Хотя Онго появится не скоро, но естественный страх непривычного человека перед поднятыми пересилит любопытство консорта, и если он меня побеспокоит, то только по важному делу. Эрисен несколько раз повторил, что отправится к узлу связи и будет ждать новостей – от градоначальников Гентерефа и Истефи, от моих авиаторов и от меня, – а потом и вправду отправился восвояси.
Паровики затормозили у ворот резиденции.
Я пошел им навстречу по широкой аллее, мощенной мрамором.
Дверь ближней машины отворилась, вышел гвардейский офицер. Щурясь от бьющего в глаза солнца, он окинул взглядом зеленые кроны и дворец царицы. Служитель замешкался, отворяя ворота.
Я ускорил шаг. Сердце мое дрогнуло от радости.
– Аргитаи! – окликнул я издалека; увидев меня, северянин широко улыбнулся, вытянулся и щегольски щелкнул каблуками.
Должно быть, он прибыл вместе со вторым взводом дворцовой гвардии, о котором упреждала Эррет. Я едва не назвал его детским именем – Арки; с Аргитаи Мереи, старшим братом Аливы, мы вместе учились и были в большой дружбе. Когда князя-отца свалила болезнь, Аргитаи уехал в Мерену – исполнять обязанности правителя. Вынужденно мы отдалились друг от друга, но Арки, несмотря ни на что, держал мою сторону. Недавний совет, стенограмму которого я читал, подтвердил это.
– Князь Мереи, – с улыбкой исправился я. – Рад вас видеть.
– Счастлив служить моему государю, – торжественно изрек тот и немедля, посерьезнев, перешел к делу: – Мори, тебе уже доложили об авиаторах?
– Да.
– Эти старые дуралеи ничего не желали слушать. – Аргитаи передернул плечами.
– Я знаю. Я читал стенограмму.
– Я счел, что здесь буду больше тебе полезен, – сказал меренец. – Распоряжайся.
Гвардейцы окружили нас. Старый служитель-рескидди с изумлением и опаской смотрел на темноволосых уаррцев с расписанными лицами и дворянскими серьгами в ушах. Многие из тех, кого привез с собой Аргитаи, были меренцами. Подумалось, что для рескидди они должны выглядеть так же странно, как для нас – люди Восточных островов. Даже мне непроницаемые бледные лица и узкие глаза северян казались зловещими.
– Истефи и Гентереф готовы выйти из состава Ожерелья и вступить в союз с Аллендором, – коротко сказал я. – Никто не знает, как они примут наших авиаторов. Я приказал привезти Итаяса.
– Это тот самый Итаяс? – спросил Аргитаи. – Таянец?
– Да. – Мы уже шли по аллее к дворцу, служитель скрылся из виду, и я очень тихо добавил: – Демон Высокогорья и настоящий Воин Выси.
Брови Аргитаи поползли вверх, но он ничего не сказал. В отличие от меня он был офицером по призванию. Он четко чувствовал, когда можно требовать объяснений, а когда нужно подчиняться. «Все же как я рад его видеть, – подумал я. – Хотя бы одному человеку я могу по-настоящему доверять». На душе стало легче.
– Воин Выси, – проговорил я, – не владеет магией, но тем не менее способен предсказывать будущее.
Раскосые глаза князя Мереи на миг стали совершенно круглыми, но он быстро овладел собой и вновь сосредоточился.
– Союз с Рескиддой, – продолжал я, – держится на том, что Рескидда полагает Высью Аллендор.
– Ясно, – сказал Аргитаи.
– Принц Эрисен говорил о возможности снять изоляцию с Истока и допустить бесконтрольный генезис истинных демонов.
– Ясно.
– Я вызвал из Тысячебашенного Эрдрейари... – начал я.
И остановился как вкопанный.
Меня окатило холодом. Плечом я почувствовал, как напрягся Аргитаи. Мы подошли к флигелю; до него было еще несколько десятков шагов, но высокие деревья и перевитые розами решетки остались за спиной, предстояло только пересечь вымощенную мрамором площадку. Вокруг нее зеленели цветочные клумбы и живые скульптуры из самшита. У дверей флигеля стояли две массивные каменные скамьи с витражами, вделанными в спинки. Журчали и играли радугами парные фонтаны.
На одной из скамей восседал сухонький старичок. Тяжелую, не по комплекции, трость он утвердил между стоп, но она все равно подрагивала – у старичка тряслись руки. Он щурился на солнце и, очевидно, грелся. Одет он был как дворянин, избравший ученую карьеру.
