они начнут сигать туда-сюда? — Клавдий Сергеевич подумал, не сказать ли ей о своем решении в отношении трудоустройства старшего сына, но, увидев глаза Тамары Акимовны, отказался от этой мысли.
Ничего не сказал Вахтомин и о том, что произошло сегодня в деревне, когда он приехал забирать шифоньер. Неожиданно в лице Тамары Акимовны Вахтомин увидел будущего заступника Станислава и Юрки. «Только этого не хватало». Клавдий Сергеевич всегда считал — и тогда, когда жива была Александра, и теперь, — что детей ни в коем случае нельзя гладить по головке. Для того, чтобы они выросли стоящими людьми, полезными членами общества, их нужно держать в ежовых рукавицах. Если же родители начинают, охать да ахать, над своими отпрысками, ничего путного от таких детей не жди — они вырастут большими свинами.
Так убеждал себя Вахтомин. Он почему-то считал, что воспитывает своих детей «как надо». Но неожиданное поведение Станислава смутило его ум, вызвало раздражение. И случилось то, что должно было случиться.
Но Вахтомин редко когда думал о сыновьях, если не видел их. Иногда он самому себе признавался, что равнодушен к ним, и это признание не вызывало у него угрызений совести.
— Зачем им скакать туда-сюда? — спросила Тамара Акимовна, продолжая разговор. — Они могут приходить сюда после уроков, заниматься в спокойной обстановке. Я на работе, ты — тоже. А ночевать они пока могут в деревне.
— Пока! — многозначительно прохрипел Клавдий Сергеевич.
— Да, пока, — Тамара Акимовна с подозрением взглянула на него. — Пока ты не продашь свой пятистенок и не купишь себе другой…
— Купить, между прочим, тоже проблема.
— Может быть, и проблема, этого я не знаю…
Тамара Акимовна хотела добавить, что Вахтомин сам завел однажды разговор о покупке дома. А раз так, то сам Вахтомин и должен решить проблему. В конце концов, коли взялся за гуж, так будь добр, доведи дело до конца. Она же, Тамара Акимовна не намерена жить в больших хоромах с антресолями — много пустого места в комнатах угнетает ее. Пустоту надо, обязательно чем-то заполнять. Даже маленькая полка на стеллаже в магазине, если на ней нет книг, производит не очень приятное впечатление. Пустота — это пространство, в котором нет нас или наших идей. Кто сказал такие слова? Или она сама их придумала?
Тамара Акимовна ничего больше не стала говорить Вахтомину. Она видела, что он ждет от нее каких-то новых фраз, объяснений или предложении, но что она могла предложить? Ее вполне устраивает маленький домик, оставшийся от родителей…
— Пойду я, — сказал Клавдий Сергеевич.
— В Вахтомино?
— Да. Дело есть.
— Только ничего больше сюда не привози.
Тамара Акимовна, оставшись одна, некоторое время отрешенно сидела в кресле, стараясь не думать о том, что нужно встать и помыть пол — вон сколько грязи натаскали рабочие. Много было и других дел, которые ждали рук. Но не было одного пустяка — желания что-нибудь делать. Мрачный Вахтомин ушел, и она долго не могла понять, что именно не понравилось ей в нем сегодня, какая новая черточка его характера, открывшись лишь на мгновение и снова спрятавшись, насторожила Тамару Акимовну? Она попыталась вспомнить, но ей это не удавалось. Она напрягала память — безрезультатно. И только бросив взгляд в окно и увидев снующих по улице ребятишек, вспомнила!
Она вспомнила, что и без того мрачный Клавдий Сергеевич еще больше потемнел лицом, когда речь зашла о его сыновьях, и что говорил он о своих «бандитах» угрюмо и холодно.
В чем дело?
Сегодня днем Тамара Акимовна пришла в восторг, увидев в магазине братьев. Они вошли и сразу же начали глазеть на нее, делая в то же время вид, что на самом деле изучают витрины с книгами. Конспираторы… Особенно выделялся младший — белобрысый Юрка. Тот почти не прячась рассматривал Тамару Акимовну, и не ему, а ей приходилось делать вид, что она ничего не замечает. Братья важно расхаживали от одной витрины к другой, от одного стеллажа — к другому, у обоих были заговорщицкие лица, на которых в то же время было нарисовано такое большое любопытство, что Тамаре Акимовне приходилось удерживать себя, чтобы не расхохотаться. К тому же оба брата были очень похожи на своего отца, особенно Станислав.
Потом, разговаривая с мальчишками, Тамара Акимовна не могла отделаться от мысли, что, возможно, когда-нибудь ей придется жить рядом с братьями — много-много лет жить, и сумеют ли они найти общий язык? Первое впечатление говорило в пользу того, что такой язык будет найден. Но кто знает, как повернутся события… О том, что братья увлекаются спортом и чтением, Тамара Акимовна давно знала со слов Вахтомина (поэтому и книгу «Все о футболе» она припрятала под прилавок, надеясь сразу же смягчить ею сердца ребят). Но больше о сыновьях Вахтомина Тамара Акимовна не знала ничего.
«Странный человек», — только теперь, после ухода Вахтомина, подумала она.
Тамара Акимовна ушла в воспоминания. Она вспомнила свое знакомство с Клавдием Сергеевичем. Вахтомин сначала испугал ее. Но при ближайшем рассмотрении, когда Клавдий Сергеевич зачастил в магазин, новый знакомый показался Тамаре Акимовне довольно оригинальным человеком, из тех, кто очень щепетилен в вопросах чести и справедливости. Книг он, правда, не читал, и Тамара Акимовна подумала: ну что ж, не всем же быть книголюбами. У Вахтомина, возможно, свои интересы, которые ей тоже никогда не понять. В жизни есть много вещей, которые могут по-настоящему увлечь. Вахтомин, например, с первых дней знакомства начал говорить Тамаре Акимовне о том, что у него очень ответственная должность на комбинате. Рассказывал он примерно следующее (почти не спуская с нее глаз, что на первых порах очень Тамару Акимовну смущало):
— Иногда, Тамара Акимовна, обидно даже становится за мою профессию, потому что многие говорят: чего там, какая это сложность — деревообработка! Строгай, мол, да строгай, чего-нибудь и получится. Да ведь строгать тоже надо умеючи, с бухты-барахты никогда ничего не сготовишь. Если ты, скажем, поставлен к циркульной пиле, так будь добр стой и не брыкайся! Режь и режь доски, не глазей по сторонам, иначе сунешь палец, куда не надо, и пиши пропало… Дисциплину труда соблюдать надо. Или взять рейсмус, есть у нас и такой станок. Тоже надо иметь понятие, как с ним обращаться… А вот еще электрофуганок — нож открытый. Стругаешь доску, иногда сучок попадется, его вырвет из доски, и он летит в обратный путь, точно тебе в глаз, как пуля из ружья. Тут нужны обязательно хорошие очки. Без техники безопасности в нашем деле совсем нельзя…
Тамара Акимовна скучала, но слушала.
— Я об ней, об технике безопасности, на каждом собрании речь завожу. Спросите, почему? Да потому, что если об этом молчать, какой же порядок будет на нашем производстве? Тут все глаза повышибает, а я буду молчать? Мой сменщик Вадим Кирьянович — молодой еще, сопляк, можно сказать, пороху не нюхал; вот он молчит обычно на собраниях. Ему кричишь: «Вадим, давай, выйди на трибуну, скажи народу, как ты борешься за технику безопасности», а он только зубы скалит да отмалчивается. Что с такого возьмешь? Опыта нет, жареный петух его еще не клевал в…
— Меня, Тамара Акимовна, сильно боятся, потому что я для них неспокойный человек, все замечаю- примечаю, где что плохо… где, вернее говоря, какой непорядок имеется, и сразу — раз! — к директору или парторгу, так и так, говорю, нужны самые решительные меры. Я, говорю им, тоже хозяин завода, у нас, говорю, любой человек хозяин, поэтому я требую полного и безоговорочного принятия мер.
— Или, опять же, собрания взять. Кто самый активный выступальщик? Конечно, Вахтомин. Кто придет и расшевелит эту неподвижную массу? Вахтомин. Кто первый проголосует за повышенные социалистические обязательства? Вахтомин. Кто первый придет на коммунистический субботник?
— Вахтомин, — закончила за него Тамара Акимовна.
Долгое время она не могла выработать своего отношения к Клавдию Сергеевичу. Все его разговоры о комбинате, о комбинатских делах, о том, как он один ведет борьбу за порядок и дисциплину, старается, чтобы производительность в цехах, да и не только в цехах, но и на всем комбинате увеличивалась с каждым днем — все эти разговоры забавляли Тамару Акимовну. Она была уверена в том, что Клавдий Сергеевич просто-напросто не может найти другую тему для беседы. Да и где Вахтомин мог найти ее, если
