Но как мне ему объяснить? Что мне сказать? Что я утаила пластик? Что я просто смертница, которой невозможно везёт? Второму он не поверит, а первое чревато жутким взысканием.
— Всё это деза, Эндрис. Мне жаль. Думаю, деза, сработанная специально для вас. Связывайся с Центром. Тебе скажут, что со мной делать.
Эндрис вздохнул. Встал с кушетки. Сутулясь, вышел из комнаты.
И закрыл за собой дверь.
— Я говорила тебе, что ты ничего от неё не добьёшься, — процедила местра Арис.
До конца осознать произошедшее не удалось. Они пустили газ.
Знакомая комната. Прозрачная стена, отгораживающая меня от трёх допросчиков. Теперь заняты все кресла. И в центре сидит Эндрис Верес. Если его действительно так зовут. Как обычно, он доброжелателен и спокоен. И кажется чуть-чуть смущённым. Арис кокетливо скалится, кося глазом на его тонкий профиль. Пауль смотрит просто подобострастно. Маска деликатности приросла к лицу Эндриса, ему в ней удобно.
Он здесь босс.
Пить хочется.
— Извини, — сказал он, как только сенсоры показали, что я в относительной норме. — Я искренне прошу прощения. Янина, ты мне симпатична. Если не веришь, что нравишься мне как женщина, поверь, что нравишься мне как оружие.
— Как жаль, что ты тоже из их компании, Эндрис, — у меня перехватило горло от злости. — Правда, очень жаль.
— Из чьей компании? — Он, кажется, действительно не понял.
— Экмена. Того типа, который сделал себе ожерелье из зубов ррит. Хейнрри Андерса, этого клятого Дока… липового…
— Липового? — негромко переспросил он. — Генри Андерс был доктором honoris causa.
— Он был вивисектором, — у меня что-то дрожало в груди. Я опять вспомнила всё это как наяву. Руки похолодели. — И он хотел нас убить. Но Аджи убил его раньше.
— Это большая потеря для человечества, — ещё тише, серьёзно сказал Эндрис. — Он был одним из величайших учёных нашего времени. Я не думаю, что он действительно собирался тебя убить. Может, ты что-то путаешь?
— Путаю? Он ставил на нас с Аджи опыты. Хотел завести нелегальный питомник боевых нукт. Хотел, чтобы я стала мастером. Но мы убежали.
— И убили их?
— Мы защищались.
Эндрис вздохнул. Арис презрительно искривила губы. Меня трясло. Эндрис не добился от меня той информации, которую хотел, но он раздавил меня. Я не могла отвлечься. Я не могла подумать о другом. Я смотрела на его грустное умное лицо. Он ведь дрался с ррит. И пошёл в вольер к Шайе, к самке, оборонявшей кладку, полагаясь на одни феромонные базы. Он нравится мне! Даже сейчас!
Я не чувствовала, что привязана. Что передо мной стена, за которой трое врагов. Я смотрела на Эндриса, и не могла поверить.
— Я не знаю, что там произошло, — проговорил он. — Я не вправе обвинять тебя. Но он действительно был великим учёным. Он не мог действовать только из злого или корыстного умысла, — Эндрис помолчал и вдруг вскинулся. — Так это он выяснил, что ты модифицирована?!
— Это была гипотеза, — мрачно сказала я. — Он не брал проб. Не располагал оборудованием.
— Это правда, — печально сказал Эндрис. — Можешь не верить. Мы располагаем оборудованием… Знаешь, что будет, если ты попытаешься родить ребёнка?
— Знаю, — меня захлестнула холодная ярость. — Я снесу яйцо. А ты знаешь, сколько раз каждая из нас это слышала?! Может, тебе интересно, не зоофилка ли я? Имела ли я оргазм с Аджи?!
— Пожалуйста, успокойся, — он поморщился.
Арис улыбалась во весь рот. Идея ей нравилась.
— Я не модифицирована, — выдохнула я.
— Хорошо, — вдруг согласился он. — Доктор Андерс предполагал, что настолько сильные изменения, какие он обнаружил, возможны только вследствие вмешательства в генокод. У меня нет его квалификации, но я готов допустить, что они появились в результате неправильного развития личности.
Неправильного развития личности. Надо же додуматься.
— В конце концов, пример специалистов по анкайи это подтверждает. И Даниэла Лемуш не была генетически модифицирована. Но у неё, как и у её дочери, наблюдалась тяжёлая психическая аномалия.
— Какая аномалия?
— Самоидентификация с живым оружием.
— Эндрис, ты не врач, — я ощутила усталость. — И ты явно не прошёл столько психиатрических обследований, сколько я. Кто установил «аномалию»? Кто проводил обследование? Кто установил, ЧТО есть норма?
— Норма существует. Да, она не жёсткая, но…
— Эндрис, у Николь был невроз из-за того, что её отец не уделял ей достаточно внимания. Она об этом прекрасно знала. Она посещала психоаналитика. Ну и что? У неё одной такая ситуация, не у тысяч людей из неблагополучных семей? Что, Рекс в этом виноват?
Эндрис вздохнул с некоторым раздражением. Я разговаривала слишком уверенно для человека в наручниках. Я злилась. У меня был выбор — или злиться, или впасть в истерику. Я не могла бесстрастно смотреть на фальшивого мастера, фальшивого полицейского, у которого было такое чистое, внимательное и грустное лицо. У меня руки потели.
— Хватит, — чуть резче сказал он. — Арис права, тебя невозможно убедить.
Хейнрри, помнится, тоже на что-то такое сетовал… Да, верно, я очень устойчива. Во всех отношениях. У меня в досье это указано. Как одно из достоинств. Но я не машина. Увы.
— Доктор Андерс допустил ошибку. Не стоило вручать мастеру оружие. Я придерживаюсь мнения, что сам институт операторства порочен. Следовало ограничиться использованием живых мин, а не создавать противоестественные семьи из человека и псевдоящера. Помимо прочего, это сводит на нет естественную ксенофобию… Мне жаль, Янина. Но сейчас на Земле многие придерживаются этого мнения. Я думаю, что Академию Джеймсона не восстановят.
Он специально это говорит. Чтобы мне было плохо. Специально говорит с таким искренним и печальным взглядом. Словно ангел-хранитель. Почти ласково. Почти сердечно. Я должна его возненавидеть. Прямо сейчас.
Погибшая Академия.
Нуктовый ребёнок, воркующий у меня на коленях.
Рекламный ролик.
…у модели прекрасная фигура и длинные светлые волосы. Портит её слишком круглое и пухлое личико. Биопластиковый костюм облекает её, как сгустившееся облако, но понятно, что под ним она обнажена. Кадр — весёлые голубые глаза, кадр — зелёные холмы под бездонным небом, с которого льётся свет. Съёмки с аэромобиля — она мчится через море цветов, развеваются волосы. Кадр — модель взлетает на вершину холма и смотрит на раскинувшийся перед ней простор.
Её настигает огромный, великолепный, по-змеиному грациозный боевой нукта. Чёрная шкура отливает бриллиантовой зеленью. Девушка срывается вниз, и у подножия холма прекрасное оружие, наконец, ловит её. Кадр — нукта игриво обнюхивает хозяйку.
Её смеющееся лицо. И строка — «радуйтесь жизни»…
Я помню, гладкие участки брони Аджи сбрызнули лаком. Чтоб блестело.
Эндрис сказал — «естественная ксенофобия»?!
— Так это ваша компания зажигает на Земле? — вырвалось у меня.
— Что… зажигает?
— Ксеноцид.
Он молчал и смотрел на меня непонятным взглядом.
