собственный опыт, возможно, усмотрит в этом разницу сердечных волнений мужчины и женщины. Женщина-читательница инстинктивно осознает, что надо отличать любовь от других чувств, а мужчина может придать самым разным чувствам оттенки любви. Если посмотреть с такой, мужской, точки зрения, то, каким бы ни было чувство между этими двумя, оно все-таки похоже на любовь.
Однако молодые люди, движимые желанием, не думали пока друг о друге как о возможных партнерах в любви. Митико содрогнулась бы при мысли, что Цутому мог поступить, как Акияма. Цутому же, не в пример своему отношению к подружкам, питал чрезмерное уважение к Митико. Их любовь возникла из осознания ими того факта, что они были влюблены. Подобный мыслительный процесс противоположен обычному любовному импульсу, но для любви, являющейся своего рода продуктом цивилизации, самоидентификация является крайне важным первым шагом.
Вопрос для Цутому теперь заключался в том, любит ли его Митико или это выдумка, которую он принял за знаки любви, словно подсмотренные им в некую замочную скважину. Поэтому с того момента, когда он поверил, что любит, он абсолютно потерял свою самоуверенность.
К сожалению, в этот день вернувшаяся с покупками Митико была в хорошем настроении. После вчерашнего сентиментального разговора с Цутому Митико временно расслабилась. Ее невинная улыбка ранила Цутому. В этом его отчаянии чувствовалось какое-то унижение.
Жизнь приобрела новый оттенок. Его день был разделен на два — на приятное для Цутому время, когда он выходил из дому или оставался в комнате, думая о Митико, и на мучительные часы, когда он мог видеть Митико и находить доказательства, что у него нет надежды. Митико была неизменно добра к нему, и более наблюдательный человек заметил бы, что в ее отношении к Цутому таилась мука любви, но ему, впервые полюбившему, это было неочевидно. Придерживаться того, что он с самого начала вбил себе в голову, было для Цутому привычнее, да к тому же он тоже более всего любил мучить себя.
Особенно ранила Цутому доброта Митико, ведь она была похожа на отношение к Акияме. Например, Цутому возненавидел время, когда он обувался по утрам, а она подавала ему рожок для обуви. Не вдумываясь в причины этого, он решил всегда брать рожок сам, но однажды он увидел точно такое же движение Митико, подававшей рожок Акияме. Он возненавидел ее за то, что Митико вела себя с ним так же, как с Акиямой. Он вспомнил такие же чувства, которые рождались в нем, когда Митико надевала европейское платье или накрывала на стол. Короче, любое проявление подчиненности Митико как жены выводило Цутому из себя.
Вот так, не имея никакой надежды на отношения с Митико, Цутому испытывал лишь мучения любовника замужней женщины.
Иногда он думал: «А правда, что я с ней буду делать?» Как уже говорилось, он не думал о Митико со страстью. «Вот так бы проводить с нею все дни напролет и не испытывать ни в чем нужды, — случалось ему и так думать. — Все же хочется найти дорогу к ее сердцу. Чего же она хочет, так заботясь обо мне?» Конечно, он не смог прийти ни к какому заключению.
Митико обратила внимание на беспокойство Цутому. Увидев, что в его глазах появилась мука, которой она раньше не замечала, Митико сама начала страдать, полагая, что Цутому мучит его собственная идея об уходе из «Хакэ». Для того чтобы не показывать ему своих терзаний, Митико вознамерилась в присутствии Цутому по возможности пребывать в веселом настроении. Однако подействовало это или нет, к мучениям ее сердца добавилось опасение потерять Цутому.
Такое состояние молодых людей не могло не броситься в глаза Акияме. Но он был удовлетворен тем, что его неприязнь повлияла на отношения Митико и Цутому, и он не увидел в их отношениях ничего, кроме прелюдии к отъезду Цутому.
В отличие от Акиямы, Томико прекрасно понимала, к чему могут привести отношения этих двоих. Она, в силу женской наблюдательности, в первую очередь обратила внимание на изменения в поведении Митико. Митико страдала, а в часы, когда Цутому не было дома, в ее жестах ощущалось ранее не заметное очарование. Она всегда слегка накладывала грим, но Томико не могла не заметить эту ее еще большую старательность.
Кроме того, Томико обратила внимание, как за ужином в ее доме Цутому то и дело замолкал, рассеянно глядя куда-то. Он, который всегда так быстро реагировал на шутки, теперь иногда забывал даже ответить на вопрос. А когда разговор касался Акиямы, выражение его лица менялось.
Томико относилась к женщинам, которые склонны считать любовью любые отношения, связывающие мужчину и женщину. Она и сама попала под обаяние Цутому, поэтому могла легко вообразить подобные отношения между ним и красавицей кузиной.
И ее суждение о том, что двое молодых людей не знают о своей любви, но любят взаимно, было верным. Для того чтобы удостовериться в своих предположениях, ей захотелось увидеть их вместе, и она решила неожиданно прийти на ужин в дом Митико. Атмосфера за столом была мрачной, болтала одна Томико, но она обратила внимание на то, что «влюбленные» старались не встречаться взглядами. При этом, когда они оба смотрели на что-то другое, они старались украдкой наблюдать друг за другом.
Томико ревновала лишь из-за остроты своего воображения, думая о любви, как о деле решенном для этой пары.
Однажды, когда Акияма в очередной раз развивал перед ней тезис о нормальности существования адюльтера, Томико, засмеявшись, указала ему на возможность проверки данного тезиса в его же собственном доме. Акияма неожиданно замолчал и тут же ушел. Томико, вспоминая его перекосившееся лицо, долго смеялась про себя. Однако, может быть, она ошибалась насчет Митико и Цутому?
Акияма был ужасно зол, когда он вышел от Томико. Приближаясь к своему дому, он не мог избавиться от ощущения, что там происходит нечто грязное.
Особенно его возмущал Цутому. Он так и думал, что согласие принять этого юнца у себя в доме ничем хорошим не кончится. Этот гнев был, вероятно, самым первым в жизни настоящим чувством, которое захлестнуло Акияму, этого псевдо-Стендаля.
В доме было тихо. Митико сидела в чайной, Цутому — в своей комнате. Акияма был почти уверен, что они только что расстались.
Митико удивилась суровому взгляду мужа. Это был взгляд, которого ей не приходилось видеть за всю свою жизнь с ним.
Сдержав желание ударить жену, Акияма вошел в кабинет. Усевшись среди гор писанины, которая была частью его работы, он наконец-то успокоился.
И все же, были ли на самом деле между Митико и Цутому отношения, о которых говорила Томико, — вот что предстояло решить Акияме. Сомнение грызло его. Тем не менее он не находил каких-то явных подтверждений предположению Томико. «Если между ними ничего не было, то выходит, что это моя неприязнь сделала из меня ревнивца?»
Однако главным теперь стало не подтверждение истинности происходившего между этими двумя, а то, что в нем заговорил «муж»: «Как бы их отношения не привлекли внимания посторонних!» Но ведь он сам не обращал на них внимания до того, как ему не намекнул на это именно человек со стороны. Акияме отчетливо представилось шаловливо улыбающееся лицо Томико.
И он тут же спохватился, что занятая им позиция становится невыгодной для его отношений с Томико. То, как быстро он ушел, определило его провал.
Он думал, что уже не любит Митико. Вопрос был в том, может ли он, пытавшийся склонить чужую жену к связи, позволить измену собственной жене. По меньшей мере перед Томико надо было делать вид, что может. К тому же, нет худа без добра, связь Цутому и Митико помогает убрать опасного для его с Томико отношений соперника — Цутому. Придя к этому заключению, Акияма смог вернуться к почти спокойному расположению духа.
«Действительно ли между ними существует связь?» — беспокоился Акияма, впервые засомневавшийся в верности жены.
И снова Митико удивилась, увидев мужа в чайной, но на этот раз удивилась его спокойствию. Он поразительно доброжелательно обратился к ней. Однако из ее головы никак не шло то выражение лица Акиямы, с каким он всего четверть часа назад вошел в дом. Она угадала смысл этого выражения. Потому-то и не решилась спросить мужа о причинах его злости.
Да, верно, она любит человека, не являющегося ей мужем. Однако тот человек, которого она любит, не любит ее такой же любовью, как она. А раз так, то неверностью это не является. «Люблю тайком только
