рай. А оказывается, Фрида думала так же. Его радость была безгранична.
— Тогда помогите мне найти выход! Фрида вздохнула.
— Этим крыльям уже немного осталось путешествовать, — сказала она. — Думаю, это мое последнее пристанище.
И Шейд вдруг увидел ее в ином свете — не предводительницу, которая всегда внушала ему благоговейный трепет, а старую летучую мышь, пережившую множество лет и зим. Она выглядела усталой, ее плечи сгорбились. Только темные глаза оставались ясными и блестящими.
— Я не верю, что это исполнение Обещания, — сказала она.
— А почему вы не скажете об этом Аркадии и остальным?
— Вряд ли Аркадия захочет меня слушать.
— Но вы же старейшина! Фрида улыбнулась:
— Вряд ли мне удастся переубедить Аркадию. Она имеет большое влияние на здешних летучих мышей. Я думаю, само это место действует сильнее, чем мои слова. Они думают, что это рай, и во многом так оно и есть. Но все равно я не верю, что именно это предназначено нам Ноктюр-ной.
— Я уже везде искал, — устало сказал Шейд. — В стенах, в крыше. Будь я поменьше, мог бы пролезть сквозь эти дурацкие ходы для насекомых…
— Ты найдешь выход, — уверенно сказала Фрида.
— Как? — вяло спросил Шейд.
— Звук. Им пользуются все летучие мыши, но у тебя особый дар. Вспомни, я всегда говорила, что ты можешь слышать то, чего не могут другие. Ты услышишь выход отсюда.
Этой ночью его сны были осквернены дыханием Гота, биением его сердца. Серебристые изображения вспыхивали в его сознании; они казались ему знакомыми, и Шейд подумал, что, наверное, это снилось ему раньше. Двухголовая змея, крылатая змея, лоснящийся ягуар, и самое жуткое — два глаза без лица, просто два узких разреза во тьме, чернее самой черной ночи.
Шейд хотел проснуться, но не мог. Сквозь сон он почувствовал незнакомый, сладковатый запах; он с трудом открыл глаза, а может быть, и нет, потому что ему показалось, как через
лес движутся какие-то высокие двуногие фигуры. Люди? У них не было лиц. Они скользили среди деревьев, словно призраки, и Шейд с ужасом смотрел на них, не в силах шевельнуться. Их длинные тонкие руки подбирались вверх, в гущу ветвей, к спящим летучим мышам…
Глаза его закрылись, и над ним снова сомкнулась тьма.
Шейд проснулся от звуков тревожных голосов.
— …нигде не могу его найти…
— …куда они подевались?
— …она исчезла, пропала…
Его сердце подпрыгнуло. Кто-то пропал? Он слетел с ветки и стал прислушиваться. Летучие мыши стремительно летали по лесу туда и сюда, с отчаянием выкрикивая имена.
— Дедал… Гекуба… Миранда!
Он развернулся и что было сил полетел к месту, где любили устраиваться Ариэль и Марина. Он чувствовал странную вялость, во рту был какой-то кислый привкус. В затылке пульсировала тупая боль.
— Пропали… пропали… пропали.
Это слово раздавалось в лесу, смешиваясь с рыданиями.
— Что происходит? — спросил он у самки серо-крыла, которая сломя голову летела ему навстречу.
— Ты не видел мою дочь, Урсу? — спросила она.
— Нет, я…
— Я нигде не могу ее найти, — застонала мать-серокрыл. — Она пропала, как и другие!
— О чем вы?
— Они все пропали! — И она полетела дальше, выкрикивая охрипшим голосом имя дочери.
Шейд огибал ветки, продирался сквозь листву и наконец вырвался на открытое место. Как глупо, что он оставил маму, поссорился с Мариной! Гнев и обида на них теперь казались ему ребяческими и жестокими.
Вот место, где они обычно спали, но там никого нет. Он позвал их, но шум стоял такой, что это было безнадежно. Почти задыхаясь, он полетел вверх сквозь полог леса. Над деревьями собралась большая бурлящая толпа, и в центре ее он увидел Аркадию.
— Шейд!
Он повернулся и чуть не закричал от радости, увидев, что прямо к нему летят Марина и Ариэль.
— Мы искали тебя!
— Я тоже вас искал.
Они крепко обнялись и вместе закружились в воздухе. Потом Шейд спросил:
— А Фрида?
— С ней все в порядке, но многие наши пропали. Икар, Плато, Исис и… — Ариэль запнулась.
— Чинук? — сказал Шейд тихо. Ариэль в ответ только кивнула.
В голове застучало, он ощутил слабость и… вину. Он так долго желал, чтобы Чинук исчез, что теперь почувствовал свою причастность к происшедшему.
— Как это случилось? — спросил он.
— Что происходит? — кричали в толпе летучие мыши. — Куда они пропали?
— Мы пока не знаем! — крикнула Аркадия. — Сохраняйте спокойствие!
— Но пропали сотни! — выкрикнул кто-то. — Куда они могли подеваться?
Шейд вдруг понял.
— Это люди, — прошептал он. Затем повторил громче: — Это люди!
Перекричать толпу он не мог, но те, кто стоял ближе, услышали и повернулись.
— Их забрали люди? — недоверчиво нахмурясь, переспросил незнакомый златокрыл. Неожиданное предположение быстро распространилось по толпе, и скоро эти слова повторял каждый.
— Ты уверен? — спросила Марина.
— Кто это сказал? — крикнула Аркадия. — Кто видел, что летучих мышей забрали люди?
Тяжелое молчание повисло над толпой. Шейд сглотнул.
— Они пришли, пока мы спали, — сказал он. — Я их видел. Сначала я подумал, что мне это снится, но ошибся. Их было много, они двигались между деревьями и доставали до ветвей…
— А почему больше никто не видел? — резко спросила Аркадия.
Несколько мгновений все молчали, потом послышались неуверенные голоса.
— Мне кажется, я видел…
— Я не уверена, но…
— Я думал, это просто сон…
— Это было похоже на сонное лекарство, — продолжал Шейд, вспомнив, как однажды Зефир выдавливал ему в рот сок ягод. — Я не мог открыть глаза. — Многие повернулись к нему. — И этот запах! Неужели больше никто его не заметил?
— Сладкий запах, — послышался голос. — Да, я тоже его учуял. Только думал, что это во сне.
Некоторые забормотали, нерешительно соглашаясь.
— Они усыпили нас, а потом некоторых забрали, — сказал Шейд. Скорее всего, этот запах и вызвал пульсирующую боль в голове и неприятный привкус во рту.
Из толпы посыпались вопросы.
— Они отпустят их?
— Надо разузнать, куда их забрали!
— Я хочу, чтобы мой ребенок вернулся!
Шейд смотрел, как Аркадия когтем теребит бородку, а ее глаза спокойно оглядывают летучих мышей. Всеобщее горе придало ему уверенности — он надеялся, что теперь ему помогут найти выход отсюда.
Аркадия заговорила, и ее сильный голос заставил всех замолчать:
— Если люди действительно забрали некоторых из нас, это, должно быть, часть плана.
— Но в чем состоит план? — спросил Шейд, его сердце яростно колотилось. — Этого никто не знает!
