— Мне тоже, — сказал Орест, подлетая к отцу.
— Я уже не стремлюсь воевать с вами, — сказал король Бореаль. — Если для вас это приемлемо, давайте заключим перемирие. Мы встретимся летом в северных лесах, продолжим переговоры и, надеюсь, придем к полному взаимопониманию.
— Да, король, — сказала Гало, — мы так и поступим.
— Ночное небо больше не закрыто для вас. Вы снова можете чувствовать себя в безопасности.
— А солнце? — не удержавшись, напомнил Шейд. Он съежился, когда совиный король посмотрел на него своими сверкающими глазами. «Кажется, я все погубил», — подумал Шейд.
— Солнце? — произнес король Бореаль, поднимая брови. — Значит, ночи тебе уже недостаточно?
Шейд мог только слегка помотать головой.
— Это будет темой обсуждения на следующей встрече. А до тех пор я могу принять временные меры. Ты вернул мне моего сына, сереброкрыл. Поэтому я возвращаю тебе твое солнце.
Когда Шейд приземлился рядом с Фридой на укромном выступе под мостом, она была так неподвижна, что Шейд испугался.
— Она дышит? — с беспокойством спросил он Марину, которая опустилась следом.
— Думаю, да.
Старейшина сереброкрылов открыла глаза и с некоторым изумлением посмотрела на Шейда. Но говорила она еле слышно и с видимым усилием:
— Твоя мать сказала мне, что ты встречался с королем Бореалем.
— Теперь мы можем вернуться домой, — возбужденно заговорил Шейд. — Они освобождают всех, кто бы в Гибернакулуме. Мы возвращаемся в наш лес! К солнцу! Я хочу помочь построить новый Древесный Приют. Это самое меньшее, что я могу сделать после того, как по моей вине его сожгли, правда? — Он понимал, что много болтает, но боялся остановиться, боялся того, что увидит и услышит.
Фрида только улыбнулась:
— Я всегда говорила, что тебе это по силам. Всегда приятно получить доказательство своей правоты. На моей памяти такое случалось не слишком часто. — Она закашлялась. — Ты сделал то, что хотела сделать я. Ты исполнил Обещание.
С огромным трудом она подняла крыло и показала серебристое кольцо на предплечье. Увидев его, Шейд вздрогнул. Раньше кольца для него много значили, были знаком надежды, знаком силы. Он так завидовал тем, кто имел их. Теперь кольца всегда будут страшным напоминанием о том, что сделали с ними люди, ужасным заблуждением, которое веками питало их надежды. Теперь они были ему ненавистны.
— Нет, — сказала Фрида, глядя на него. — Кольца — это важно.
Шейд не знал, что сказать. Разве можно спорить с ней, когда она так слаба?
— Мне кажется, я понимаю, — неожиданно сказала Марина — Они сыграли свою роль.
— Ну, и какую роль? — сердито спросил Шейд. Неужели она может такое утверждать?
— Кольца указали нам путь, — сказала Марина. — Они заставили нас искать людей.
— Вспомни, куда это нас привело, — перебил Шейд.
— А он не такой сообразительный, как я думала! — весело сказала Марина Фриде. — Ну да, верно, они посадили нас в искусственный лес. Но туда же они посадили и сов.
Шейд озадаченно смотрел на Марину и Фриду. Но Фрида кивнула, ее глаза заблестели.
— Продолжай, — поторопила она Марину.
— Что если бы ты не встретил Ореста, не спас бы его? Вы научились доверять друг другу. Сомневаюсь, что король Бореаль объявил перемирие, если бы это не произошло.
Шейд робко кивнул, наконец догадавшись, к чему она клонит.
— Люди свели нас вместе, — сказал он.
— Объединили нас, — сказала Фрида. — Мы не завоевали солнце. Мы добыли его миром.
Она улыбнулась, словно мельком увидев, какое прекрасное будущее их всех теперь ожидает. Потом зашуршала крыльями, уютно обернула их вокруг тела, и глаза ее навсегда закрылись.
Древесный Приют
Это было отличное дерево, большой серебристый клен с широким толстым стволом и массой сильных ветвей. Когда небо побледнело перед рассветом, тысячи сереброкрылов, самцы и самки, принялись за работу, выдалбливая полости внутри огромного дерева. Совсем недалеко к востоку находились обугленные руины прежнего Древесного Приюта, места, где Шейд родился и которое совы сожгли прошлой осенью.
В самом низу, под основанием дерева, среди изогнутых корней, бок о бок работали Шейд и его отец, вырезая в стенах новое эхо-хранилище. Оно было у каждой колонии — идеально круглая каменная пещера с такими гладкими стенами, что голоса летучих мышей могли отражаться от них веками. Здесь были собраны все истории колонии, они хранились в виде эхо, чтобы ничто не было забыто. Прошлой осенью, когда Древесный Приют сожгли, в эхо-хранилище образовался пролом, и все рассказы пропали, растворились в воздухе. Полируя стены маленьким камнем, Шейд вспомнил, как Фрида первый раз привела его в эхо- хранилище. Там он не просто слушал истории, он видел их, так как эхо наполняло его сознание серебристыми изображениями. Тогда он увидел Великую Битву Птиц и Зверей, узнал про изгнание, слышал голос Ноктюрны, обещавший, что летучие мыши вернутся к свету дня. Жаль, что Фрида умерла, прежде чем смогла увидеть восход солнца — не тот фальшивый в человеческом лесу, а настоящий.
— Как бы мне хотелось, чтобы она была еще жива, — сказал Шейд.
Отец кивнул, сразу догадавшись, о ком он говорит.
— Она была бы рада, что ее место заняла твоя мать.
— Да, — ответил Шейд. — Это правильный выбор. Мама, конечно, не взрывала пирамиду, не спасала солнце, но она будет хорошей старейшиной.
Он увидел, что отец смотрит на него с понимающей улыбкой.
— Что?
— Я знаю, ты тоже хочешь стать старейшиной.
— Вовсе нет, — сказал Шейд и смущенно отвел глаза.
— Хочешь, хочешь, — рассмеялся Кассел. — Еще и года не исполнилось, а уже такие серьезные планы! Ты совершил замечательные подвиги, но все-таки надо еще немного подрасти, сынок.
— Спорим, ты тоже хочешь, чтобы тебе это предложили, — сказал Шейд с усмешкой.
Отец помотал головой, начал было что-то говорить, но потом смущенно повернулся к Шейду. Оба улыбнулись.
— Наверное, будет лучше, если выберут кого-нибудь другого, — сказал Шейд
— Лучше для всей колонии, — согласился отец. — Горячие головы, вроде нас с тобой, не бывают хорошими старейшинами.
Шейд усмехнулся и снова принялся полировать стены. Они с отцом часто беседовали о разных вещах, но все равно каждый раз Шейд ощущал, как от счастья сильнее бьется сердце. Впервые в жизни он чувствовал, что ему ничего больше не надо.
Вернее, почти ничего. Он еле слышно вздохнул.
— Что ты думаешь о Марине? — как бы невзначай спросил он отца.
— Она мне очень нравится.
С тех пор как несколько недель назад они вернулись в северный лес, молодые самцы летучих мышей выбирали себе пару. Шейд наблюдал за этим с чувством острой неловкости. По правде говоря, ему все еще было не по себе в обществе самочек. В последнее время даже рядом с Мариной, которая дразнила его больше всех. Они были друзьями; она рисковала ради него жизнью, с ней он чувствовал себя как с родной. Но теперь все переменилось, и он попросту не верил, что она всерьез посмотрит на него как на возможного спутника жизни.
Впервые Шейд встретил ее прошлой осенью, когда он, еще совсем детеныш, отбился от колонии.
