достигнуть отверстия по прямой. Ему не хотелось еще больше путать Луну.
Вон там. Отверстие было прямо перед ним, и он чувствовал поток, который тянул его туда.
— Сейчас полетим, — сказал он Луне.
— Пожалуйста, ничего не говори. — Ее глаза были по-прежнему крепко зажмурены. — Просто сделай это.
— Когда мы попадем внутрь… — начал он, не зная, как закончить. Гриффин не имел представления, что произойдет и где они окажутся, но подозревал, что в разных местах.
Она придвинулась к нему и прижалась холодной щекой.
— Спасибо за то, что ты привел меня сюда, Гриффин.
— Без тебя у меня ничего не получилось бы.
— Я еще увижу тебя. Помнишь, ты сказал, что там будут все, кого я люблю.
— Да, — ответил он. — Это правда.
— Может быть, не сразу, но скоро.
— Гриффин!
Он радостно оглянулся на крик и увидел, что к нему летит отец.
— Папа! — Он помог Луне развернуться в его сторону. — Как хорошо, что ты жив! И рядом!
— Сынок, — проговорил отец, и вдруг его шерсть стала мерцать и таять, сползая с его тела, которое чудовищно менялось.
— Папа? — закричал Гриффин.
И тут отец, который вовсе не был его отцом, набросился на него.
— Нет! — завопил Шейд, так неистово молотя крыльями, что казалось, его грудь вот-вот разорвется. Он видел, как Гот приближается к его сыну, и хотел остановить его, — но Гриффин сам полетел навстречу замаскированному вампиру.
— Гриффин, не надо! — что есть силы закричал Шейд, но было слишком поздно.
Гот схватил Гриффина когтями и сомкнул смертоносные челюсти вокруг его тела. Луна кружилась вокруг, яростно колотя каннибала крыльями, но вампир не обращал на нее внимания.
— Гот! — взревел Шейд, бросаясь вниз. Никогда в жизни он не ощущал такой ярости. Он вопил и не понимал, чей это вопль; слова были не более чем бессмысленный шум, вырывающийся наружу. Только два слова:
— Возьми меня
Ослепительный свет вырвался из тела его сына с чистым, пронзительным звуком. Он заструился по шерстке Гриффина, по его безвольно повисшим крыльям, по измученной мордочке, затем начал подниматься вверх, словно сияющая струйка дыма, — и Шейд понял, что все кончено.
Гот отпрянул, и тело Гриффина стало падать на землю, как сорванный лист, оставляя в воздухе яркий след света и звука.
Жизнь его сына.
Но то, что Шейд увидел потом, было еще ужаснее. Оттолкнув Луну в сторону, Гот завертелся вокруг пульсирующего облачка звука и света, собирая его крыльями и жадно ткнулся в него мордой.
— Нет! — в отчаянии крикнул Шейд.
Гот открыл пасть и вдохнул свет и звук. Вдохнул жизнь Гриффина.
— Готово! — взревел он, заглотив последнюю искорку.
— Лови его! — крикнула Шейду Ява, но Гот посмотрел вверх и увидел, что пилигримы мчатся к нему. Теперь в нем была жизнь, но это была жизнь слабого детеныша, и Гот понимал, что ему вряд ли удастся победить в бою. Он повернулся к пылающему Древу и устремился к отверстию.
Шейд бросился за ним, чтобы преградить дорогу. Он должен поймать вампира, вцепиться ему в шею и вырвать похищенную жизнь Гриффина. Он мчался за Готом и был уже в десяти взмахах крыльев от него, когда ощутил мощный поток, который тащил их к отверстию.
Последним рывком Гот бросился к Древу, ворвался в отверстие и в мгновение ока исчез. Шейд резко затормозил, изо всех сил борясь с потоком, и выскочил как раз вовремя. Пламя опалило его живот и нижнюю поверхность крыльев.
Он кружил, долго и пристально глядя на дупло, не в силах поверить, что упустил Гота. Потом он повернулся и полетел обратно, к месту, куда упало тело Гриффина.
Гриффин открыл глаза и увидел рядом отца, который прижимался к нему мордочкой.
— Ты светишься, — сказал он слабым голосом. Отец кивнул, и Гриффин почувствовал, как на его лоб падают удивительно теплые слезы.
— Что случилось? — в замешательстве спросил он и тут увидел справа от себя Луну и еще четверых летучих мышей, чьи имена он почему-то не мог вспомнить.
— Прости меня, — сказал отец. — Я опоздал. Гриффин посмотрел на огромный пылающий ствол Древа, вздымающийся вверх. Они находились недалеко от его основания; Древо стояло на высоком холме, его пылающие нижние ветки опускались к самой земле. Он ощущал их жар, видел круглое отверстие, вспомнил, что собирался войти в него, — и почувствовал, как где-то внутри шевельнулся страх. Гриффин прислушался и не услышал биения своего сердца. Он был мертв.
В шее и груди пробудилась боль, и он вздрогнул, увидев свои раны. Теперь не получится вернуться домой. Он боялся додумать эту мысль до конца.
— Папа? — тревожно спросил он. — Что случилось?
— Не бойся, — сказал отец. — Все будет хорошо. Подожди здесь.
Гриффин кивнул, но вдруг холод охватил то место, где еще недавно билось его сердце. Он обнял отца крылом.
— Папа, не делай этого, ладно?
— Все хорошо, Гриффин. — Шейд мягко отстранил его. — Мы вернем тебя домой.
— Не уходи. — Гриффин дрожал, его голос был слаб и полон отчаяния. — Я хочу вернуться в Древесный Приют с тобой.
— Делай, что я говорю, — строго сказал отец. — Жди здесь и будь готов.
Гриффин вцепился в него, обхватил крыльями, но Шейд снова оттолкнул его и взлетел, прежде чем сын успел удержать его. Гриффин беспомощно смотрел, как отец поднимается все выше и выше, пока он не стал всего лишь темным пятнышком на фоне полыхающей кроны Древа.
Шейд летел вверх, считая взмахи крыльев и раздумывая, какая высота ему нужна. Наконец он выровнял полет. Кажется, достаточно. Он посмотрел вниз, прикидывая траекторию, затем глубоко вдохнул и задержал воздух в легких, прислушиваясь к себе и пытаясь прочувствовать каждую клеточку своего тела, как будто хотел сохранить это воспоминание — там, где всегда сможет найти его.
«Марина, прости».
Он сложил крылья, крепко прижал их к телу и бросился вниз.
Гриффин увидел, как отец падает на землю, словно метеор. Удар был почти бесшумный, но в сознании Гриффина он прозвучал словно гром. С помощью Луны он подполз к отцу, который лежал на земле со сломанными крыльями. Кости запястий и пальцев торчали из перепонок крыльев, из носа и ушей текла кровь.
— Нет, нет, — бормотал Гриффин. — Нет, нет, нет… — повторял он, пока слова не превратились в сплошной стон.
Маленькие точки света вспыхивали на кончиках крыльев Шейда. Сияние и исступленная музыка струились из тела, обвивая его коконом, прежде чем отделиться от плоти и превратиться в светящийся столб. Звук и зрелище были настолько прекрасны, что Гриффин улыбнулся сквозь слезы. Жизнь его отца. Что могло быть чудесней?
Увлекаемый мощным потоком, столб света стал медленно подниматься и двигаться к Древу.
Иорик, жадно принюхиваясь, подлетел к сияющему водовороту, но Мрак преградил ему путь.
— Не смей, — сказал каннибал, и пристыженный сереброкрыл, кивнув, быстро отскочил всто- рону.
— Гриффин, — сказала Луна, — ты знаешь, чего хотел твой отец.
Он знал, но отчаянно затряс головой.
— Возьми ее, — сказала Луна. — Он сделал это для тебя. Она твоя.
