на дискотеку больше не ходила.
Оля хотела замуж. Тянуть с этим делом она не собиралась по многим причинам.
Во-первых, нужно быстренько хватать самого лучшего, пока другие не опомнились. Кстати, то, что физфак мужской факультет, стало решающим фактором при подаче документов.
Во-вторых, раньше сядешь — раньше выйдешь. Воспитание мужа — дело тяжелое и долгое. Чем моложе избранник, тем легче друг к другу приспособиться. Годам к тридцати у Оли уже будет идеальная семья. А такая семья в представлении Оли включала в себя идеального мужа, двоих идеальных детей и большую идеально воспитанную собаку. И чтоб все вокруг от зависти кисли!
Поэтому Оленька не собиралась тратить время на бессмысленные романы. Ей нужны были только те, кто готов предложить не только руку и сердце, но и штамп в паспорте.
Поэтому трое из шести ее потенциальных мужей довольно быстро отвалились. Двое приехали из какой-то дыры районного значения и жили в общаге, третий был просто помешан на своей семье и родителях, за время их недолгого разговора в тихом месте, наедине, в интимных сумерках он раз шесть упомянул маму. И в итоге сообщил, что обязательно пригласит Олю на «лучшие на свете блины» в исполнении мамочки.
Оля тут же для себя решила, что такое счастье ей не нужно. Пусть уж мамочка дальше и растит любимого сыночка.
Четвертый кандидат отпал, потому что был насмерть заарканен крашеной мымрой Алеськой. По глазам было видно, что он бы и рад переметнуться, но шаг вправо, шаг влево карался решительно и болезненно. А самое противное, что все девчонки почему-то мертво заняли Алеськину сторону и при невинной попытке соблазнить парня дружно перестали с Олей здороваться и общаться. Пришлось пустить в ход все свои актерские способности, поплакать, разыграть полную дурочку и через пару дней вернуть к себе расположение женской половины курса. После этого Алесю Оля тихо возненавидела, хотя на людях приходилось изображать само дружелюбие.
Итого — результат был совершенно плачевен. Из курса в двести человек оставалось всего две реальные кандидатуры — Макс и… Алеша. Тот самый Алеша, которого выбрали комсоргом.
Алеша Квашин был удивительно умен. Настолько умен, что, несмотря на ум, пользовался огромным уважением однокурсников. Настолько умен, что это заметила и осознала даже Оля.
Благодаря ему Оля полюбила «мужские» разговоры. Раньше ее от этой всей политики, футбола, теории относительности и других глобальных вопросов просто воротило. Ну какая нормальная женщина выдержит восьмичасовой спор о том, какова вероятность встретить на морковном поле динозавра?! Причем не просто спора, а спора будущих физиков, с длинными формулами на салфетках и опровержением всех законов сохранения трехэтажными матюками.
Алеша в таких спорах практически не участвовал. Он приходил к концу, десять минут слушал, а потом еще десять минут говорил. Четко формулировал причину спора, мнения оппонентов и делал пару элементарных логических выкладок. Обычно этого было достаточно, чтобы ответ всем стал очевиден. Например, делил площадь поверхности динозавра на площадь поверхности Земли и умножал на предполагаемое количество выживших динозавров.
Самые упрямые пытались спорить и после этого, но Алеша только пожимал плечами и просил показать расчеты. Тут уж ломались и самые упрямые. Под язвительные замечания однокурсников они уходили к себе якобы думать — на самом деле, зализывать раны. Квашин никогда не злорадствовал, просто стоял и смотрел с видом Александра Македонского, принимающего капитуляцию у персов.
В такие минуты Оленька обожала подлезть к Алеше поближе, а лучше даже легко приобнять, или протянуть ему стакан, короче — как-то продемонстрировать свою причастность.
Оля чувствовала, что влюблена, так ей нравилось находиться с ним рядом.
Но когда споры заканчивались и начиналось веселье, вся влюбленность Оли переключалась на Макса.
Макс брал в руки гитару.
— Эти глаза не против… — затягивал Макс, и все валились со смеху.
Каким-то чудом он умудрялся на простой шестиструнной гитаре играть все самые модные песни, начиная «АБ-Бой» и заканчивая Тото Кутуньо. Что не мог сыграть на гитаре, достукивал ногой по полу или ложкой по стакану.
— Макс, как это у тебя получается? — спросила как-то Оля, придвинувшись поближе и проникновенно глядя ему в глаза.
— Делов-то! Нот семь, аккорда три.
Макс смеялся, Оля завороженно смотрела на его губы и думала о том, что она его, похоже, очень любит.
Соблазнить Алешу было очень просто. Он, собственно, и не сопротивлялся.
Однажды вечером все пошли на танцы, Алеша, как обычно, завалился с книгой в комнате, Оля пришла к нему под каким-то надуманным предлогом, типа не открывающейся консервной банки.
Осталась немного поболтать. Присела на постель. Неловко вывернула на себя какую-то жидкость из чашки, вместе начали ее стряхивать. Закончилось все страстным и умелым поцелуем, приятно поразившим Олю. Теперь пора было изобразить удивление и возмущение.
— Ну ты даешь, — выдохнула она, — мы всего неделю знакомы, а ты уже готов…
— Ты такая красивая, — перебил ее Алеша, — я тебя, наверное, недостоин.
И нежно погладил девушку по голове.
Оля немного растерялась, но главное поняла правильно: если Алеше позволить еще чуть-чуть распустить руки, то он никуда не денется — женится как миленький. Еще и умолять будет.
С Максом было сложнее. Во-первых, его практически невозможно было застать одного — тетки вились вокруг толпами. Во-вторых, на банальные приемы рассчитывать было нельзя — эти самые приемы на нем ежедневно оттачивались десятками. В-третьих, теперь приходилось действовать аккуратно, чтобы Алеша ничего не заподозрил. А то еще расстроится и, пока она будет заниматься Максом, переключится на того, кого он больше достоин. Мало ли что ему в голову стукнет?
На спонтанных весельях в комнатах Оля включала все свое обаяние, она из кожи вон лезла, чтобы показать — вот я, а вот все остальные девчонки. Если выделиться не получалось, просто уходила. В это время гуляла с Алешей или сидела рядом с ним, пока он читал очередную умную книжку.
Все решилось неожиданно. Поздним вечером Оля шла по улице и увидела впереди развеселую процессию. Впереди — Макс с гитарой, за ним паровозиком — все девчонки курса и парочка прилепившихся парней. Макс пел «Чутаногу-чучу», все послушно крутили руками, пыхтели и изображали вагончики. В Олю тут же вселился чертик, она подскочила к Максу, обняла его за плечи, нежно оттеснив плечом какую-то девушку, стоявшую за ним, и прошептала:
— А теперь давай летку-еньку!
Дальнейшее вошло в историю «морковки» как «Ох!», «Ничего себе!» и «Ну Оля с Максом и дали джазу!».
Макс играл, Оля придумывала движения, Макс менял музыку, Оля на ходу перестраивалась. Паровозик сзади уже не пытался что-то за ними повторять, а валялся от хохота. Оба были в ударе, переходящем в угар. Оля несколько лет занималась танцами и знала, что красиво двигается, плюс легкий хмель, все это умноженное на желание понравиться.
Через пятнадцать минут Макс уже не отводил от нее глаз, через полчаса Оля поняла, что «клиент готов», и быстренько отскочила за угол дома «отдышаться». Минут через пять там появился и Макс.
— Ты же хотела, чтобы я пришел?
Оля мгновенно поняла, что сказать «нет» — значит быть как все, поэтому сказала:
— Да.
И пока Макс не опомнился, добавила:
— Поцелуй меня, пожалуйста…
Из-за угла пара вышла только через час. С истерзанными губами, затуманенной головой Оля очень плохо соображала. Но одно поняла точно: Макса динамить не получится, чтобы заполучить его в мужья, с
