рассказать… а то они у нас будут, а в школе не было.
Оля уперла руки в боки и повернулась к повелителю биномов. Алеша мучительно краснел и молчал. Ирочка поняла, что помощи ждать неоткуда, и опрометью бросилась из комнаты.
— Я ей правда про бином рассказывал. У них обычная школа, не спец… А на первом курсе с комбинаторики начинают. Ты не думай…
Оленьку начал разбирать смех. Он жил где-то глубоко внутри, под левой лопаткой, и не вырвался бы наружу, если бы несчастный Квашин не заявил:
— Оля! Выходи за меня замуж.
Оставшиеся три дня прошли как в тумане. Оля носилась от Алеши к Максу и обратно.
Ее просто раздирало на части от несправедливости. Почему, почему она должна выбирать? Почему бы Максу не стать таким же умным, как Алеша? Тогда с ним бы было не только весело, но и интересно. Или почему бы Алеше не оторвать свою попу от кровати и не сходить бы с ней (не с попой, а с Оленькой) куда- нибудь? Неужели ему трудно научится играть на гитаре и танцевать?
Оля стала раздражительна, дулась на обоих кавалеров, грызла морковку на нервной почве. Она начала скандалить по пустякам и даже плакать. Макс на это почти не реагировал, обидно щелкал по носу и шел развлекаться. Алеша молча гладил по головке и не переставая жалел. Трудно было сказать, что ее раздражало больше.
Когда студенты вернулись в город, Оле полегчало. Все-таки жили по домам, а не всей толпой в одном месте, появилось время спрятаться от всех и подумать. Лучше всего думалось под любимое занятие — поедание морковки. Оленька притащила домой целый мешок (не сама, конечно, нашлось кому притащить) и хрумкала в свое удовольствие.
На лекциях Оля обычно садилась с девчонками, чтобы не выбирать между Алешей и Максом.
Алеша всегда сидел за первой партой, вел конспект, задавал умные вопросы. Все преподаватели его быстро полюбили, а один, читавший механику, даже поздоровался с ним в коридоре за руку. Олю это так потрясло, что она тут же к нему подбежала.
— Алеш, это твой знакомый?
— Да нет, — Алеша пожал плечами, — просто он с кафедры теорфизики, мы с ними в школе одну задачку решали…
— И что, решили? — Оля от изумления просто не знала, что еще спросить.
— Да ее в принципе решить нельзя. Хотя было бы, конечно, интересно. Я предложил один метод… Они теперь обсчитывают.
— Алеша, а можно я сегодня с тобой посижу?
Алеша расплылся в улыбке и начал счищать со скамьи воображаемые пылинки.
Макс же всегда торчал на галерке. Оттуда временами слышалась шумная возня, смех и даже тихие песни.
Макс был тоже по-своему талантлив в учебе. Он был неглуп, умел задавать на лекциях каверзные вопросы. Соображал быстро, мог даже решить сложную задачу. Но все, что он знал, мгновенно выветривалось у него из головы, как только на горизонте появлялось что-то поинтереснее.
Теория его не интересовала в принципе, но он очень быстро соображал, как бы эту теорию реализовать на практике. Поэтому он не очень хорошо помнил подробности уравнений Максвелла, но зато мог спаять телевизор.
На первой же лабораторной работе Макс оказался просто незаменим. И вообще в электроприборы он лез без страха, мгновенно настроил всем в лабе осциллографы. Где-то подчистил контакты, где-то убрал доломанные приборы, собрал из двух один, но целый. Все заработало, сам же Ширяевский, мгновенно скатав у кого-то теорию, уселся к лаборанту. И уже через пять минут они были на ты и говорили о непонятном.
Оленька сообразила еще в самом начале лабораторной, с кем лучше сидеть, и теперь маялась от безделья. В списанных у Макса формулах она ровным счетом ничего не поняла, также как и в тех загогулинах, которые светились на осциллографе.
Поскольку лабы нужно было сдавать парами, она робко подошла к Максу, чтобы он ей хоть что-то объяснил.
Лаборант заметил ее первым.
— Это с тобой?
— Ага.
Макс лениво развернулся и осмотрел Олю. Надо сказать, что выглядела Оленька замечательно — юбочка в меру коротенькая, кофточка в меру обтягивающая. Поэтому Макс, не сомневаясь, демонстративно обнял Олю и прижал ее к себе собственническим жестом.
— Это со мной, — сказал он, лучась от самодовольства.
— Идите, девушка, я вам уже поставил зачет, — гаденько улыбаясь, сообщил лаборант.
Оля уже совсем было собиралась влепить пощечину наглому Максу, но вовремя заметила завистливые взгляды окружающих. Натянуто улыбнулась и вышла.
— Хорошо, что Алеша в другой группе, — пробурчала она себе под нос и отправилась в магазин покупать себе мороженое. До следующей пары оставался еще час.
Целых две недели оба потенциальных жениха не вспоминали о предложении руки и сердца.
Оля уже даже успокоилась и решила, что пока решать ничего не придется. Но расслабиться ей не дали. Первым очнулся Макс.
В одно прекрасное утро она обнаружила его у себя перед квартирой на лестничной клетке.
— Что ты тут делаешь? — возмутилась она.
— Тебя жду. А когда ты меня собираешься знакомить с родителями? Все-таки будущий муж…
Макс явно шутил, но, увидев слегка остекленевший взгляд Оли, нахмурился.
— Оль, я тебя не трогал две недели, я соскучился.
Фраза получилась двусмысленная, и Оля остекленела еще больше.
Макс немедленно разозлился.
— Оля, я не понял. Да? Нет? Скажи уже что-нибудь. Нет так нет, я не пропаду. Вон, Ленка по мне сохнет, как Ассоль по тому мужику с яхтой.
Упоминание Ленки вырубило Олю окончательно, и она заплакала. Не то чтобы ей уж очень хотелось плакать, но ничего умнее она придумать не смогла.
Макс среагировал неадекватно, разорался, хлопнул дверью в подъезд и ушел. Правда, через три минуты вернулся, прислонился к стенке и сказал:
— Оля, у тебя есть еще неделя.
— А потом? — Оленька шмыгнула носом.
— Потом? Потом — все! Прощай! У меня тоже самолюбие есть. Между прочим, я никому пока замуж не предлагал. Хотя они куда сговорчивее были.
«Вот потому и не предлагал!» — хотела сказать Оля, но не решилась. Да и говорить было уже некому: по окончании ультиматума Макс немедленно скрылся.
Оленька выскочила из подъезда, но потенциального жениха не обнаружила. На первую пару она еще могла успеть, но смысла в этом не видела — не то настроение, чтобы старательно копировать с доски непонятные закорючки. Оленька решила до метро пройтись пешком.
У физфака она оказалась за полчаса до окончания первой лекции. К ее изумлению, Алеша оказался снаружи. Правую руку он держал за спиной. Левой крепко прижимал к груди коричневый портфель. «Еще школьный, наверное», — подумала Оля.
— Привет, — сказала она как можно беззаботнее, — что, матан отменили?
— Нет… Может быть… Не знаю… Оля!
Квашин запнулся, набрал воздуха побольше, понял, что переборщил, выпустил излишки, снова вздохнул.
— Чего дышишь? — улыбнулась Оля. — Это такие специальные упражнения? Как у йогов в «Науке и
