уехать? Вы?!
– Я не заставляла, Розалия Марковна сама приняла такое решение.
Александра Матвеевна оставила в покое ложку и затеребила краешек скатерти.
– Что вы ей сказали?! – У молодого человека затряслись губы от волнения и ярости.
– Ничего особенного. Но она сама должна понимать, что не пара тебе. Ты, Сережа, не можешь испортить свою жизнь в самом начале, женившись на гувернантке!
– Я вам верю, верю, что именно так вы ее и унизили. Что ж, сегодня вы мне не солгали. А лгать вы умеете! И что такое неудачный брак – вы знаете прекрасно! – Сережа от отчаяния бросал в лицо матери слова, которые никогда бы прежде не посмел произнести. Но теперь он не владел собою.
Она посмотрела на него так, будто он ее ударил. Сережа не видел ничего. Пелена стояла перед его взором. Желтовская с отчаянием поняла, что в этот миг она потеряла сына, его искренность и доверие.
Юноша бросился вон из гостиной. Через мгновение он уже промчался мимо окон.
Обед остывал нетронутым.
Лихач гнал как сумасшедший.
– Не успеем, барин, ох, не успеем!
Сережа соскочил с пролетки у самого вокзала, и до его слуха донесся звук колокола. Первый звонок! Он бросил, не считая, деньги лихачу и устремился на перрон. Наталкиваясь на пассажиров, носильщиков, юноша метался по перрону, как затравленный зверь.
Люди спешили занять свои места, носильщики с бляхами на груди везли тяжелый багаж.
– Посторонись!
Пару раз его пребольно толкнули, он ударился обо что-то раненой рукой. Боль напомнила о себе. Но она была несравнима с отчаянной болью его души. Не может быть, что вот так просто все рухнет в один миг, и именно тогда, в тот день, когда он готовился назвать Розалию своей невестой!
– Куда несешься как угорелый! Смотреть надо! – зарычал на молодого человека какой-то господин. Сережа нечаянно толкнул его и вышиб из его рук коробки, они упали на перрон.
– Простите, – Желтовский нагнулся поднять коробку и вдруг увидел Розалию.
Она стояла у желтого вагона второго класса. Вероятно, вещи ее уже занесли в вагон, потому что в руке у нее был только небольшой ридикюль. Она прижимала его к груди и смотрела в никуда. Ее беззащитная фигурка, лицо, его исполненное отчаяния и безысходной тоски выражение, весь ее облик точно острым ножом впился в сердце Сережи.
– Розалия! – закричал он, бросив коробку, и устремился к девушке. За его спиной чертыхнулись.
Она вздрогнула и с изумлением поглядела на него. В первую секунду безумная радость вспыхнула в глубине ее глаз. Но тотчас же и погасла. Голова ее поникла.
– Розалия! Как же так! Как ты могла уехать, оставить меня? Ничего не сказав, не предупредив? Разве я обидел тебя? Разве тебе плохо со мной? – Сережа схватил ее за плечи.
– Нет, но именно потому, что мне очень хорошо с тобой, мы должны расстаться.
– Я не понимаю этого безумия! Я отказываюсь понимать! Ты не поедешь, ты останешься со мной. То, что тебе наговорила моя мать, не имеет никакого значения! Я люблю тебя! Останься!
Последние слова он выкрикнул еще громче, потому что девушка мягко высвободилась из его объятий и ступила на подножку вагона. Раздался второй звонок.
– Барышня, проходите, проходите! Отправляемся! – предупредил кондуктор.
– Нет, это не может так случиться! – Сережа держал Розалию за руку и не спускал с нее глаз.
– Молодой человек, поезд отправляется! – сердито возвестил кондуктор.
– Не покидай меня! – Сережа все еще цеплялся за край рукава Розалии.
По ее щекам катились крупные слезы, она не могла говорить и давилась рыданиями.
Третий звонок раздался, как трубный глас, и поезд тронулся. Кондуктор сердито захлопнул дверь вагона. Розалия отошла от двери и оказалась у окна. Сережа не мог поверить, что все это происходит наяву. Что поезд уже движется и уносит прочь его любовь, его мечту, его жизнь!
– Я приеду в Петербург, завтра же! Где тебя искать? – закричал он что есть мочи.
Она что-то ответила.
– Где?! – Сережа не замечал, что он бежит рядом с вагоном поезда, неумолимо набиравшего скорость.
И вот уже промелькнула площадка последнего вагона, растаял паровозный дым, затих гудок. Перрон постепенно опустел. А Сережа все стоял и смотрел вдаль…
Почему он позволил ей войти в вагон?! Почему, пусть даже это получилось бы грубо, не вытащил ее оттуда за руку? Почему, почему он позволил ей уехать? Она решила, что сказанное ей Александрой Матвеевной – действительно правда? И освободила его от себя, от заботы о своей судьбе! Если все так и произошло, значит, он сам – слабая, жалкая, ничтожная личность, и еще – подлец, который в глубине души желал, чтобы она исчезла из его жизни. Значит, он ничем не лучше презренного Анатоля! О, нет!
«Розалия! Нет, вернись! Я буду искать тебя! Я люблю тебя, верь мне, – я никогда тебя не предам!»
Глава 20
Матильда Карловна Бархатова с утра пребывала в меланхолии. Она долго нежилась в широкой постели, потом бродила по комнатам – как была, неубранная, в полупрозрачном пеньюаре и с распущенными волосами. Но ей было некого стыдиться. Матильда уже несколько лет наслаждалась сладким и весьма удобным положением богатой вдовы. Как долго же задержался после свадьбы на грешной земле ей покойный супруг, банкир Бархатов! Она уж и не чаяла, что счастливый миг свободы когда-нибудь настанет для нее. Однако же старичок благополучно переселился в мир иной, оставив своей прекрасной молодой вдове весьма приличное состояние, на которое можно было спокойно жить, не утруждая себя скучными заботами о хлебе насущном. Нет, Матильде было совершенно не совестно желать скорой смерти своему супругу. Она полагала, что имела на это моральное право. Ведь в свое время ее, юную невинную девушку, папенька отдал Бархатову за долги, за толстую пачку векселей, и таким постыдным образом спас свое дело от разорения. Правда, внешне все выглядело очень пристойно. Старик посватался, они пышно повенчались. Только как же мерзко ей жилось, она ведь знала, что ее молодость и красоту просто купили у ее родного папаши!
Но теперь все позади. Она свободна и предоставлена самой себе. Одна забота – чем бы занять себя, как отогнать докучливую скуку? Матильда развлекалась тем, что меняла поклонников. С ее яркой, манящей красотой менять поклонников как перчатки не составляло особого труда. В вечных соискателях среди охотников за любовью своей молодой мачехи пребывал и сын покойного супруга, Юрий, он был не намного старше самой Матильды. Но ему не повезло. Ему позволили лишь чуть-чуть пригубить ароматного вина. А когда голова его закружилась – отослали прочь. Юрий Матильде быстро надоел. Появились иные ухажеры – и так же быстро исчезли. Матильда уж было совсем загрустила, как вдруг перед ее очами замаячила новая возможность, новая потенциальная жертва. Правда, жертва еще не подозревала, что на нее ставят силки.
Бархатова лениво присела перед зеркалом. Ну, что там у нас?
Нет, еще нет поводов для тревоги. Ни морщин, ни признаков усталости на лице. Хороша, чудо как хороша! Правда, она слегка полновата, но это даже пикантно. Румяная булочка, пирожок аппетитный! Молодая женщина с удовольствием провела рукой по своей открытой шее, полной груди и улыбнулась своему отражению. Себя она любила больше всех на свете и этому чувству не изменяла никогда.
Так как же ей поступить нынче? Конечно же, сегодня она опять пойдет в Окружной суд. Там снова будет блистать он. Его яркие речи в защиту обвиняемых привлекали толпы зрителей на заседания суда. Любое дело с его участием грозило всякий раз перерасти в захватывающую драму, полную страстей и подлинных, глубоких переживаний. Да, она снова отправится его слушать и, может быть, именно сегодня перейдет к действиям. Надо только тщательно продумать свой наряд и занять местечко как можно ближе к тому месту, с которого известный адвокат обычно держит свою речь перед судом и публикой.
Сергей Вацлавович Желтовский появился, как всегда, в зале суда с высоко поднятой головой, в безупречном черном сюртуке и решительными шагами направился к своему месту. Спокойно, без суеты разложил бумаги. Дело предстояло непростое, но оно не пугало его. Подсудимая из ревности убила своего мужа. Желтовский в основном брался за такие дела, где обвиняемые являлись жертвами своих страстей, пылких чувств, необузданных желаний. А уж если это была женщина, то чаще всего успех ему был
