– Да… неловко как-то! – засомневался Мелентий.
– Вы смешной человек! – прищурился гость. – Вас опозорили, а вы церемонии разводите! Однако, если вам мое предложение не по душе, я откланиваюсь!
Гость встал и двинулся к двери.
– Я еще ночь пробуду в вашей гостинице и завтра возвращаюсь в Петербург. Надумаете, милости прошу!
Надо ли говорить, что после ухода загадочного незнакомца Мелентий остался в совершенно расстроенном состоянии чувств. Конечно, было бы совершенно справедливо найти и наказать Софью и ее любовника. Но вынюхивать, следить? Нехорошо! А ей хорошо было так с ним поступить? Нежится небось в постели, смеется над ним! Всегда за дурака его держала! Нет, настал час, пора защищать свою честь. Пусть и она получит свою долю позора!
Уже было очень поздно, часов одиннадцать, когда Горшечников оказался в маленькой гостинице Эн-ска. Коридорный указал ему номер Прудкина. Горшечников постучал. Ждать пришлось долго. Он снова постучал. Наконец раздалось шуршание и дверь распахнулась. Мелентий вошел в номер, который поразил его своей убогостью и затхлостью. Он спешно сообщил Прудкину о своем согласии. Тот зевал и запахивал халат, видно уже собирался ко сну. Договорились, что Горшечников пошлет письмо до востребования в Петербург, с тем и распрощались.
Мелентий вышел на улицу и остановился. Ему было неприятно, мерзко, словно он случайно съел червяка или проглотил муху. Но помимо гадкого ощущения его не покидало тревожное чувство, что он что-то такое увидел, непонятное, необъяснимое. Оно свербело и не давало покоя. Что-то определенно было не так, но вот только что, что?
Глава тридцать вторая
Горшечников действительно решил найти Софью. Теперь его визиты на блины к Матрене стали продолжительнее, разговоры пространнее. Однако Матрена, хитрая баба, только казалась простодушной и упорно не поддавалась на его уловки, в ее словах он не находил и намека на ответ, где беглецы. Писем в дом почти не приносили, а если и приносили, то и там Горшечникову ничего не удалось вынюхать. Он уже почти разочаровался в своей новой миссии, как вдруг удача сжалилась над ним. Однажды Мелентий приметил, что почтальон принес письмо. Матрена торопливо его прибрала и ничего не сказала Мелентию, который по обыкновению пил чай. Горшечни-ков тоже сделал вид, что не заметил почтальона и продолжал дуть на блюдце, уж больно чай был горяч.
Тэк-с, спрятала, стало быть – от Софьи. Как бы поглядеть на письмецо? Но, увы, письмо было надежно спрятано Матреной, да и сама нянька явно с нетерпением ожидала, когда гость уберется восвояси, чтобы поскорее прочитать. Но Мелентий не отчаялся. Наоборот. В нем проснулся дух сыщика, охотника. Через пару дней он снова навестил Матрену. На этот раз она и не собиралась потчевать Горшечникова разносолами, пришлось ему похлебать пустого чайку да и прощаться. Но этого короткого времени было довольно, чтобы заметить, что в доме происходят сборы. Вероятно, Софья приказала Матрене и Филиппу прибыть к ней. Уже выходя на порог и обматывая шею шарфом, Горшечников услышал, как Филипп Филиппович сердито бубнит на заднем дворе:
– На эдакой колымаге мы не то что до Грушевки, до угла ближнего дома не докатим!
Послышался стук падения тяжелых предметов, звон, скрежет. То Филиппыч сражался со старым экипажем, который виды видывал и уже давно подлежал кардинальной починке, а то и замене на новый.
Горшечников весело скакнул с крыльца и потрусил скорее домой написать Прудкину о том, что Софья скорее всего в Грушевке. Его подозрения укрепились после того, как через день дом опустел.
Отправив письмо, Горшечников стал представлять себе, как бы все могло произойти. В его фантазиях рождались самые яркие картины. Он непременно рисовал себя в роли благородного страстного супруга. Вот он является перед испуганными любовниками. Дуэль. Пуля сражает обоих противников. Софья неутешна. Она рыдает, оплакивая обоих, но весь город скорбит над судьбой именно Мелентия. Безутешная Софья уходит в монастырь. Нет, с какой стати он должен умереть? Все будет не так. Он может карать, но он дарит им прощение. Софья потрясена и бросается к его ногам. Она возвращается к нему, он раскрывает ей свои объятия.
Между тем от Прудкина не было никаких вестей. Поначалу Горшечников каждый день ждал письма. И даже забегал на почту после уроков в гимназии, но все напрасно. Только подлил масла в огонь сплетен. «Почтовый кавалер» Гликерии рассказал девушке о том, что господин Горшечников что ни день, то прибегает и ждет какого-то важного письма. А его все нет и нет. Зенцова решила, что Мелентий ждет письма от Софьи, может они примирились и он надеется на ее возвращение? И поспешила сообщить о своих догадках подруге Вешняковой. Та приступила с расспросами к Мелентию, но он не мог сознаться в тайном соглядатайстве и посему ничего толком ей не объяснил. Изящной лжи на этот случай у него не было припасено. Вешнякова решила, что Мелентий и впрямь ждет Софью. Между любовниками произошла ссора, закончившаяся разрывом. Горшечников снова остался в полном одиночестве.
Наступила зима, холодная, мглистая, ветреная. Может, солнце и светило, да только Мелентий его не видел. В душе его царил полный сумрак. Однажды он, как всегда, под вечер брел домой после частного урока. Шел, подгребая носом башмака снег. Дома его ждали пустота, темнота и остатки вчерашнего обеда, принесенного из кухмистерской. Он шел вдоль заборов, мимо занавешенных окон домов обывателей, заглядывая в чужую, устроенную жизнь. Частенько его путь проходил мимо закрытого и заколоченного дома Алтуховой. И тут вдруг он остановился и остолбенел. Калитка нараспашку, у крыльца стоит знакомый старый экипаж, баулы и коробки лежат на снегу у входа в дом. В окнах горит свет. Батюшки, неужели вернулась? Или опять только эта гадкая Матрена со своим мужем-злодеем? Не чуя под собой ног, Мелентий поднялся по ступенькам и вошел в сени. Не успел он постучать, как дверь отворилась, и он нос к носу столкнулся с Матреной и Софьей.
С криком обе женщины отпрянули назад, точно увидели привидение.
– Кто это? Ты, Мелентий? – воскликнула Софья.
– Господи Иисусе! Вот напугал-то! Нешто нельзя погромче постучать, вам бы отворили! – сердито закричала на Горшечникова Матрена.
Но Горшечников не обратил внимания на ее злой окрик. Он не отрываясь смотрел на жену. Она изменилась до неузнаваемости. Это не его Софья! Эта бледная измученная женщина с потухшим взором – не она! Он сотни раз представлял себе их встречу. Как он выпятит грудь, произнесет пламенную обличительную речь и прочая, прочая… Но именно в этот миг он растерялся настолько, что не мог выдавить из себя ни слова. Мелентий был уверен, что, как только он увидит беглянку, праведный гнев загорится в его
