могла поддаться сильным ударам и, обрушившись, дать проход в помещение собора, после чего осталось бы только просто пройти к тайнику и, изъяв из него пергамент, исчезнуть из этого времени.
Решив, что дело стоящее, хронотурист принялся монотонно и размеренно наносить ногой удары. Наконец несколько кирпичей поддались и вывалились наружу. В стене образовалось небольшое оконце. Дальше дело пошло веселее. Выдергивая кирпичи по одному, Дмитрий отбрасывал их в сторону. Проход, отделявший его от долгожданной свободы, ширился, и спустя несколько минут он выбрался на пыльный пол будущего собора.
Подойдя к стене, у которой совсем недавно стояли заговорщики, Дмитрий застыл в замешательстве. Поверхность кладки была абсолютно ровной.
Какое-то время он стоял в нерешительности, тупо уставившись на возникшую перед ним преграду и пытаясь понять, что же произошло. Де Сюлли с товарищами исполнил задумку мастерски, не оставив даже намека на то, куда делся злосчастный документ. Можно, конечно, было повнимательнее посмотреть запись, но там были видны только спины троицы, закрывавшие большую часть стены.
Вдруг острая боль пронзила плечо хронотуриста. Очнувшись от оцепенения, он обернулся и увидел торчащую из плеча рукоять. Владелец оружия, невысокий сухой человек в черном кожаном плаще, с интересом смотрел на дело своих рук.
– Какого черта? – Дмитрий пошатнулся и, схватившись за стену, скривился от боли. Увидев, что неудовлетворенный своей работой гильдиец тянется к поясу за вторым ножом, он упал на колени и, схватив здоровой рукой горсть песка, бросил ему в глаза.
Далее события вновь начали развиваться не по запланированному сценарию. Не дожидаясь, когда противник вновь обретет способность видеть, Прокопенко подхватил упавшую на пол сумку и со всех ног бросился к выходу. Пролетев через центральный портал, он выскочил на улицу и замешкался на секунду, пытаясь определить маршрут отступления.
В сторону набережной Окс Флёр бежать было бессмысленно. Оттуда к стройплощадке навстречу хронотуристу спешили коллеги метателя ножей. Единственным возможным направлением бегства был бульвар Поле, то есть в сторону разгрузочных пирсов Вер Неф.
Нож, торчавший в плече, сильно мешал бегу. Для удобства даже пришлось прижать руку к груди, но топот ног за спиной и надсадный ор гильдейских глоток, заставляя забыть обо всем, неумолимо гнал вперед. Бросившись по оживленному, запруженному телегами и рабочими бульвару, Дмитрий бежал, не разбирая дороги. На одном из перекрестков он чуть было не попал под лошадь, но увернулся, сделав невероятный кульбит, и вместо того чтобы получить копытом в грудь, врезался в тележку с брюквой, чем вызвал взрыв негодования торговца и его пожилой супруги, мирно толкавших тележку в сторону рынка.
Попытавшись выдернуть из плеча кусок стали, Дмитрий на минуту отвлекся и, перескакивая через корзины с птицей, сбил идущего навстречу почтенного парижанина в дорогом платье, а после взял на таран спешащего на площадь рабочего, тот упал, и инструменты из его мешка высыпались на мостовую. Сумасшедший бег продолжался недолго, хронотурист вышел к финишной черте – проскочив мимо двух телег, увозивших с плотов у берега корзины с провизией, Прокопенко выбежал на пирс и, оттолкнув в сторону вставшего на его пути монаха, вновь бросился вперед.
Частая дробь каблуков по настилу, бряцанье оружия и участившиеся крики за спиной свидетельствовали о том, что погоня совсем уже подобралась к беглецу. За что его преследуют, Дмитрий решительно не понимал, но, помня участь Алексея, загремевшего в первый свой хронопереход прямиком в пыточную камеру, останавливаться не рискнул. Не в его пользу был и нож, приносивший массу страданий, но как ни пытался он достать его здоровой рукой, ничего не получалось.
Наконец он достиг края пирса и затормозил в замешательстве. До другого берега было прилично, да и температура плескавшейся под ногами водицы наводила на мысль о холодном душе. В другое время, в других погодных условиях и не имея ножевого ранения в плечо, Прокопенко, не сомневаясь, бросился бы вплавь.
Оглянувшись, он охнул. Толпа, преследовавшая его, разрослась и разозлилась не на шутку. К пятерке кожаных плащей присоединилось с десяток городских стражников, которые в данный момент выстраивались в цепь и перекрывали улицы, чтобы отрезать беглецу возможные пути отступления. К погоне так же присоединились и несколько горожан, очевидно решивших, что ловят вора, отчаянно жестикулирующих и орущих во всю глотку.
Откуда ни возьмись, у плащей появилась большая рыболовная сеть. Растянув её во всю длину, они приближались к пирсу, на котором в нерешительности застыл хронотурист.
Увидев все это, Дмитрий в сердцах плюнул на грязные доски и, разбежавшись, нырнул в реку. Мутная из-за поднятого баграми и шестами плотогонов ила, холодная вода закружила и увлекла барахтавшегося Дмитрия почти на середину. Буквально через несколько секунд ноги свело судорогой, а раненая рука онемела, и его, увлекаемого бурным течением потащило на дно.
Дмитрий еще раз дернулся всем телом, попытавшись грести здоровой рукой, на секунду показался над водой, а затем и под крики и улюлюканье собравшихся на пирсе зевак вновь скрылся в мутном потоке.
Еще через мгновенье заломило в висках, а в ушах раздался монотонный набат, возвещающий дайвера о нехватке воздуха. Ослабленный нехваткой кислорода и потерей крови, без гидрокостюма, не имея при себе стимуляторов, Дмитрий понимал, что его шансы на спасение крайне малы.
Будь что будет. Из последних сил, борясь за глоток воздуха, он снова рванулся вверх … и окутанный яркими белыми всполохами, мокрый и ошарашенный, в изнеможении рухнул на белую и гладкую поверхность под прозрачным куполом. Похоже, получилось.
Сквозь пелену забытья Прокопенко слышал крики и видел мельтешение белых халатов. Чьи-то сильные руки извлекли его из капсулы, и через секунду игла шприца вонзилась в плечо.
– Добро пожаловать домой, – услышал он будто сквозь вату голос оператора. – Не волнуйтесь, господин Прокопенко, дежурная бригада медиков доставит вас в операционную, где вас подлатают, после чего вам предстоит отдых в больничной палате.
– Хорошо бы, – прохрипел Дмитрий, морщась от боли. – Я уж думал, конец мне пришел.
Медики подхватили хронотуриста и, положив его на носилки, помчались вдоль по коридору, где на случай форсмажорных обстоятельств клиентов ждала стерильная комната с необходимыми инструментами и ярким светом.
Последняя мысль перед погружением в темную пучину сна, посетившая усталое сознание Дмитрия, была о технике, которая осталась в зале хроноперемещений в холщевой сумке на полу. За работоспособность базы Дмитрий не волновался, но вот за сам прибор…
– Сумка, – прошептал склонившемуся над ним человеку в маске и белой шапочке. – Сумка на полу в хронозале. Там очень важные научные исследования. Прошу вас…
– Не волнуйтесь, пациент, – пробасил врач у него над головой. На лицо легла пластиковая маска и, окончательно шагнув в объятия морфея, Дмитрий услышал:
– Не беспокоить, больше света, рана грязная. И, черт возьми, принесите, наконец, его сумку. Оставьте ее у начальника службы безопасности или в ординаторской, пока пациент под наркозом. Волнуется же человек.
Маленький черный мобильник на тумбочке заелозил вибровызовом и пополз в сторону кровати. Дмитрий открыл глаза и непонимающе уставился в белый потолок, пытаясь определить, где он находится. С минуту он изучал потолочную плитку и крепления плафонов, потом вдохнул и потянулся к скачущему на тумбочке мобильному телефону.
– Что тебе не спится, Леш? Восемь утра же.
– Да я глаз сомкнуть не могу после твоего возвращения.
– Что с накопителем?
– Водой попорчен изрядно, но память не пострадала. Сейчас попробую подключить к компу и снять данные.
– Ну, давай, Кулибин. Про паспорта и визы думал уже?
– Думал, – в трубке возникло неловкое молчание. – Три похода в прошлое серьезно подорвали наш бюджет. Макар, который всеми этими делами занимается, запросил почти сорок кусков вперед. Не представляю, где такие деньги возьму.
