йоркская „Уолл-стрит джорнал“. – Речь идет о художественной выставке, посвященной отношению к вероисповеданиям и названной „Осторожно, религия!“. Вскоре после открытия в январе 2003 года она подверглась нападению со стороны недовольных верующих, но вместо того, чтобы наказать вандалов (?! –
Итак, с точки зрения Запада, «вандалами» были православные москвичи, положившие конец публичному богохульству!
Свой отклик на события в Москве опубликовала и немецкая «Зюддойче цайтунг». Может быть, немцы, потерявшие столько христианских соборов во время двух мировых войн, посочувствовали православным? Ничего подобного. Газета клеймила «боевиков», выступивших против «искусства»!
«Они пришли вшестером, все церковные служки, – отряд богобоязненных боевиков, – говорилось в статье. – Выставка „Осторожно, религия!“ в московском музее Сахарова шла только четвертый день, когда нагрянули вандалы. Они забрасывали экспонаты пакетами с краской, уничтожали экспозицию, оставив после себя проклятия. „Чудовищно“, вывели они аэрозолью на стенах...» («Осторожно, религия! Православная церковь России атакует искусство и мечтает о власти», 01.02.2004).
И уж совсем поразительные откровения напечатала «Вашингтон пост». По мнению наших американских друзей, «акты вандализма», подобные закрытию антихристианской выставки в центре Сахарова, нужно трактовать шире:
«В январе 2003 года вандалы пришли на художественную выставку в Москве и использовали баллончики с краской, чтобы уничтожить ряд „оскорбительных“ полотен. Это не первый подобный инцидент в истории современного искусства, но в данной истории есть несколько специфически российских поворотов. Выставочный зал находился в Музее Андрея Сахарова, открытом в 1994 году, чтобы сохранить наследие самого известного российского правозащитника. Выставка „Осторожно, религия!“ была задумана, как объясняют хранители музея, чтобы заставить людей увидеть опасности религиозного фанатизма и предрассудков в стране, где только Православная Церковь имеет твердый правовой статус. Вандалы были прихожанами Православной Церкви. После короткого расследования с них сняли все обвинения на том основании, что выставка, действительно, была оскорбительной... Прежде всего в этой истории тревожат отзвуки прошлого. Два важных события в истории советского диссидентского движения – закрытие Никитой Хрущевым выставки неофициального искусства в 1962 году и уничтожение бульдозерами аналогичной выставки в 1974-м – касались конфликта вокруг права художника на свободное самовыражение. Этот случай также показывает, до какой степени российская юстиция подчиняется прихотям властей. Конституция гарантирует свободу слова и вероисповедания и запрещает цензуру, но это не помешало прокурорам требовать для сотрудников музея наказаний за уголовное преступление» («„Оскорбительное“ искусство», 08.04.2005).
Комментировать этот текст, наверное, нет смысла. Известный российский политолог Сергей Кара-Мурза в книге «Манипуляция сознанием» пишет о «принципиальной внеморальности четвертой власти – прессы»: «В последние годы корпорация работников прессы сделала огромный шаг к полному искоренению чувства стыда. Бесстыдство стало особой технологией, которая обезоруживает нормального человека, делает его еще более беззащитным для манипуляции... Этот искренний и полный, органичный отход от принципов права и честности в отношении тех, кого правящая верхушка решила наказать, – новое явление в культуре... Это политический постмодерн, к которому мы духовно и интеллектуально пока не готовы».
Вспоминается случай десяти– или пятнадцатилетней давности, когда в вандализме обвинялись прихожане одного православного храма, разбившие унитазы. То, что злополучные унитазы были некогда установлены в алтаре (!) церкви, почему-то журналистами не учитывалось.
По мнению вашингтонского издания, «атака на руководство музея вообще не имела отношения к искусству, а была связана с его выступлениями против войны в Чечне». «Мы надеемся, что президент Буш, неоднократно называвший президента Путина своим другом, внимательно следит за развитием событий», – выражала надежду «Вашингтон пост».
Клич американских друзей был подхвачен российскими борцами за демократию, секс-меньшинствами, многочисленными правозащитными организациями.
Известный правозащитник С. Ковалев на пресс-конференции выразил свое полное одобрение организацией и тематикой выставки, упрекнув митрополита Кирилла в «неспособности прощать врагов Церкви».
«Полагаем, что введение ответственности фактически за т. н. богохульство является прямым противоречием европейским тенденциям и конвенционально защищаемым ценностям», – заявило правозащитное общество «Мемориал».
«Теперь церковь может вмешиваться во все аспекты светской жизни», – выразила тревогу в интервью все той же «Уолл-стрит джорнал» Елена Боннер.
Всемирная правозащитная организация «Международная Амнистия» объявила, что если Самодуров и Василовская (организаторы выставки) будут приговорены к тюремному заключению, они будут признаны «узниками совести».
16 марта 2005 года напротив здания Генпрокуратуры РФ на Большой Дмитровке состоялся пикет против правоохранительных органов. В пикете приняли участие 40–50 человек – правозащитники, сотрудники Центра-музея им. Сахарова, представители интеллигенции. Они развернули плакаты: «Прокуратура поддерживает погромщиков-мракобесов», «Иисус не учил мстить», «Свободе совести – да, инквизиции – нет», «Фашизм начинается с погромов и книжных костров», «Прокуроры! Ваши обвинения провоцируют погромы по всей России!» К акции присоединились и несколько молодых представителей движения «Российские радикалы» во главе со своим лидером Николаем Храмовым. Участники акции сложили костер из вязанок хвороста, но поджигать не стали, а прикрепили к прутьям надпись: «Испанская инквизиция XVI века – российской прокуратуре XXI века: „Дорогие преемники! Так держать!“»
Демократическая вакханалия набирала обороты. Кто только не выступал в те дни, требуя свободы для «узников совести»! Американские и немецкие ученые, бывший президент Чехословакии Вацлав Гавел... Однако суд все-таки состоялся. Слушания по делу о выставке «Осторожно, религия!» начались в начале ноября 2004 года в Таганском суде города Москвы. 28 марта 2005 года федеральный судья Владимир Прощенко вынес приговор, признав Самодурова и Василовскую виновными в разжигании религиозной вражды. Принимая во внимая «правозащитное прошлое» и «заслуги перед российской демократией», суд ограничился штрафом – сто тысяч рублей.
Адвокаты организаторов кощунственной выставки вскоре объявили, что собираются обжаловать приговор и «готовы дойти до Европейского суда по правам человека». «У меня нет сомнений в том, что приговор суда будет опротестован, и я надеюсь, что если не у нас в стране, так в Страсбурге они найдут справедливость», – заявила агентству «Интерфакс» председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.
Российская печать встретила решение суда взрывом негодования.
«В понедельник организаторы выставки были признаны преступниками, а погромщики – их жертвами. Что российское общество получило в итоге? Тот, кто сначала смотрел на эту историю с улыбкой, почувствовал дух инквизиции», – кликушествовала газета «Известия» («Таганская инквизиция», 31.03.2005).
Не отставал и «Русский курьер»:
«Ощущение бреда, издевательства над здравым смыслом и правосудием, похоже, не оставляло большинство людей, слушавших приговор в зале суда. Процесс по этому делу длился несколько месяцев. Были допрошены десятки свидетелей и экспертов как со стороны обвинения, так и со стороны защиты. Но судья упрямо читал только показания свидетелей обвинения и зачитывал заключения экспертов, приглашенных обвинением. Почему? „По данным ВЦИОМ, 85–90 % российских граждан исповедуют православие, при посещении выставки православные верующие испытали шок“, – как бы отвечая на мой вопрос, продолжал судья. – Но, помилуйте, – хотелось крикнуть ему, ведь выставку посетило всего 20 человек! О каких православных идет речь? Может быть, о тех сотнях, что подписали письма против выставки, никогда не видя ее экспонатов, но требуя ее закрытия? И о тех, кто на протяжении всего судебного процесса приходили на суд и оскорбляли его участников антисемитскими высказываниями, не имеющими никакого отношения ни к православию, ни к христианству?» («Обезьяний процесс закончился
