Я слушал песню и думал: вот еще один человек покорен этой суровой землей. Что-то есть в этих скалах, чистейших реках и ручейках, в прижавшихся к камням березках. Какая-то чарующая сила обволакивает душу и не отпускает. Помню, как-то строитель Кислогубской приливной электростанции Лев Борисович Бернштейн сказал:
- Души погибших пестуют Рыбачий... Это священная земля с вековой родословной.
- Спасибо, Боря, спасибо, родной. За душу взяло, значит, хорошо написано, от души и для людей. Я, грешным делом, истопал весь Кольский полуостров, а вот тянет на Средний и Рыбачий. Здесь живут люди особого склада. Нет в них червоточинки. Здесь, как нигде, ценится дружба, взаимовыручка и доверие, - сказал Володя.
- И еще: народ здесь немногословен, - добавил Нивин. - Возьми оленеводов, слова взвешивают, как лекарство в аптеке.
- Да-да. То же самое поморы, - поддержал его Смирнов.
- Не в почете у них многословие, зато скажут, как линейкой отмерят.
Тот день мы полностью посвятили мысу Шарапов, ну и, конечно же, поэзии.
От мыса Шарапов до Цып-Наволока есть что-то, напоминающее дорогу. По ней мы и засеменили, уже мало обращая внимание на приевшиеся горные пейзажи. Прошли километров десять, Владимир вдруг остановился и сказал:
- Смотрите, по карте справа мыс Баргоутный. Баргоутом в старину называли наружную обшивку деревянных судов. Давайте побываем в этом месте.
- Что ж, пошли, - нехотя согласился я.
Вышли на совершенно лысый мыс. На севере увидели башню маяка, в нескольких километрах от него - силуэт подводной лодки. На восток, ближе к острову Кильдин, скопились суда рыбаков. Мы присели у самого обрыва.
Баргоутный впечатляет. Темные шиферные пласты Природа изогнула, смяла, превратила в замысловатые желоба, сферические арки, вертикальные утесы. По расщелинам, в зоне недосягаемости волн, растет золотой корень.
- Да, - подытожил какие-то свои мысли Смирнов. - И вправду, иначе чем Баргоутный мыс не назвать.
Насколько наблюдательный человек! Ведь действительно природа выгнула каменные пласты так, что они напоминают обводы корпуса судна.
Корабельное
Прежде чем отправиться в дальнейший путь, совершим небольшой экскурс в историю.
В 1594 году участники экспедиции Баренца собирались на острове Кильдин перед походом в Арктику. Торопился на остров и некто Ян Гугейн. Несмотря на это, проходя мимо Рыбачьего, он все же заметил, что берег полуострова, будто город большой, до такой степени заселен. А теперь на берегу пусто. Мы находимся на 'проспекте' вымершего 'города'. В путь...
От Баргоутного, через обширную долину, дорога выходит к губе Типунова. Бухта небольшая, с двумя впадающими в нее ручейками - Типунова и Пузырева. Смирнов проверил ручьи на предмет рыбы, и не без успеха.
Известно, что в XVII веке в бухте существовало селение, состоящее из 21 избы. Сейчас о нем напоминают лишь более буйная трава на местах домов и огородов да каменные кладки непонятного назначения.
Нанизав на подвернувшийся кусок проволоки пойманную рыбу, мы форсировали ручей и вышли к губе Корабельной. Некогда это было одно из самых густонаселенных мест на Рыбачьем. В 'Путеводителе по Северу России' (С.-Пб., 1898. С. 78) читаем: 'На восточномъ берегу Рыбачьего полуострова рядомъ с Ципъ Наволокомъ находится губа Корабельная, вь теченiе долгаго времени оживлявшаяся деятельностью факторiи, основанной здесь С.-Петербургскимъ купцомь Паллизеномъ, перешедшей затемъ к купцу Зебеку и от него къ обществу 'Рыбакъ'. Корабельная факторiя оставила въ нашихъ мурманскихъ и беломорскихъ промыслахъ заметный следъ своей деятельности примененiемъ къ лову сельдей и мойвы американскаго невода-кошелька и введенiемъ въ употребленiе морозниковъ для сохранения наживки'.
Это было, а в период нашего путешествия население Корабельного представляли два человека - Николай Вербанович и его жена Аннушка. Добрейшие люди! Не успели мы до порога добраться, как в руках у Аннушки уже появилась литровая банка парного молока, надоенного от личной коровы. И мы пили молоко, сидя на пороге, радуясь солнцу, окончанию похода и гостеприимству незнакомых людей.
На второй день в Корабельное прибыл на машине еще один краевед и любитель походов - Сергей Карпенко. Машина, на которой он приехал, возвращалась в Мурманск. Владимир Смирнов воспользовался этой оказией и вернулся домой. Уезжал он с сожалением. И тому была причина. Николай Вербанович пообещал нам показать нечто интересное, находящееся на берегу Корабельной губы.
Утром Николай уехал по делам в дивизион ПВО. Поджидая его, мы слушали рассказ Анны Ивановны:
