Это могло означать только одно – там появился какой-то крупный зверь наподобие медведя или… Или там были какие-то люди! Включив устройство внутренней связи, Лавров на ходу распорядился:
– Всем расчехлить автоматы и изготовиться к бою! Вероятное направление атаки – чащоба сосняка на краю балки. Я пошел туда!
Он рассчитывал, что достигнет места локализации живого объекта – будь то человек или зверь – незаметно и сможет на месте определить степень опасности, которая, возможно, грозила участникам экспедиции. Но те же сороки, которые выдали ему появление кого-то постороннего, столь бесцеремонно выдали и его самого, подняв галдеж на верхушках сосен. Поэтому, через минуту с небольшим оказавшись в сосняке, он, как этого и следовало ожидать, ничего примечательного там не заметил. Ни зверя, ни человека в чащобе не оказалось.
Однако придирчивый осмотр того места, где могли бы прятаться чужаки, привел к довольно-таки неприятным, но в чем-то ожидаемым результатам. Как явствовало из едва заметных следов, обнаруженных на каменистом грунте, здесь находились люди, которых было не менее трех человек. «Хреново! – пытаясь определить, в каком направлении могли скрыться неизвестные, мысленно резюмировал Лавров. – Если бы не сороки, сейчас, возможно, кто-то из нас уже валялся бы с пулевыми отверстиями в теле, поливая кровью эти камушки… Похоже, бандюги в ближайшее время постараются предпринять что-то серьезное…»
Быстро вернувшись на свое место в хвост колонны, которая уже почти полностью ушла в глубь балки, Андрей негромко скомандовал:
– Отбой! Макс, ты там впереди? – спросил он у Красилина. – Отлично! От Петра Михайловича – ни на шаг. Случись стрельба – его прикрывай любой ценой.
– Есть прикрыть! – бодро откликнулся Максим.
Переведя переговорное устройство в режим ожидания, Лавров продолжил путь, обдумывая варианты предполагаемых действий со стороны бандитов. Того, что они нападут именно сегодня, исключать было никак нельзя. Было просто удивительно, что несколько минут назад чужаки не открыли кинжальный огонь по экспедиции. Впрочем, не исключено, тому были веские причины. Какие? Ну, например, им сразу не удалось взять на прицел Дёмина, а во всех остальных случаях любая, даже самая кровопролитная атака Триадам же самим была бы во вред.
Сколь ни продажны чинуши, разрешившие явным мафиози хозяйничать на российской территории, столь шокирующее событие, как нападение на археологическую экспедицию и убийство кого-то из ее членов, едва ли осталось бы незамеченным. Это наверняка стало бы поводом для громкого скандала, в контексте которого лежал вопрос: кто именно убивал и кто пропустил убийц в Россию. Тогда на любые изыскания, тем более иностранцами, был бы наложен мораторий, и началась бы «раздача пряников» всем причастным к случившемуся. И даже если допустить, что, совершив нападение, мафиозники смогли бы беспрепятственно скрыться с места преступления, возможность найти «Тибетский манускрипт» для них была бы утрачена окончательно и бесповоротно.
Но в таком случае каков же мог быть характер нападения на экспедицию и каковы его вероятные последствия? Если исходить из того, что Триадам – кровь из носу! – нужно вынудить экспедицию вернуться назад, им, разумеется, придется искать варианты своих действий, скажем так, «щадящего» характера. Причем желательно, чтобы с экспедицией случилось что-то скверное по каким-то якобы непредвиденным обстоятельствам. Например, после «случайного» горного обвала, нападения стаи хищников, массового заболевания ее участников, гибели или увечья руководителя.
А почему бы нет? Да, смерть такого видного человека, как академик, шуму гарантированно наделает много. Но если ее списать на дело рук случайных отморозков, всего лишь желающих поживиться, так сказать, чужим «барахлишком», то Триады как бы тут и вовсе уже ни при чем. А вот второго такого Дёмина – попробуй найди. И тогда получается, что поиски ценнейшего раритета – «Тибетского манускрипта» – фактически вести уже будет некому. А мафиозники тем временем втихаря запросто могут порыскать в районе Белухи, найти захоронение монаха и завладеть древним документом – вся необходимая информация у них имеется.
«…Интересно, а для чего он им? – обходя порцию конских «яблок», оставленных одной из лошадок, мысленно вопросил Лавров. – Чтобы самим проникнуть в Шамбалу, если только она на самом деле существует? Так кто ж их туда пустит-то, с бездной их неотмоленных грехов? Нет, скорее всего, этот документ через год-два всплыл бы где-нибудь на «Сотбисе» или «Кристисе», чтобы уйти оттуда к «лицу, не пожелавшему себя назвать» за десятки миллионов долларов…»
Снова включив переговорник, Андрей окликнул Макса:
– …Спроси у Петра Михайловича, где именно они с Темекеем решили остановиться на ночь.
– Товарищ майор, я ему передам устройство, скажите ему лично. Хорошо?
Переговорник перекочевал к академику.
– Слушай, Андрей, мы, наверное, через полчасика остановимся на южном склоне следующей по курсу горы. Там место очень удобное, чистое, привольное. Рядом есть ручей. Так что к закату будем на месте.
– Петр Михайлович, а вот впереди, прямо по курсу, справа склон такой отвесный. Там вершина метров на двести будет в высоту. Мы что, мимо него пойдем?
– М-м-м… Ну… Да-а-а… – неуверенно откликнулся тот. – А в чем дело? Вот Темекей говорит, что по- другому там никак не пройти.
– Пусть напряжет извилины и изыщет дорогу в обход. Если сверху сойдет каменная лавина, то накроет почти всю экспедицию, – твердо проговорил Лавров.
С минуту до Андрея доносились отзвуки какого-то бурного спора, после чего вновь послышался голос Макса:
– Товарищ майор, Темекей нашел вариант обхода. Правда, путь вдвое дольше и сложнее.
– Ничего, лучше больше отшагать, чем быть похороненным у подножия горы, – невозмутимо констатировал Лавров. – Кто там посвободнее? Бегунец и Борисенко? Ребята, надо выполнить обходной маневр вправо, незаметно подняться на гору и обследовать ее вершину. В бой по мере возможности ни с кем не ввязываться. Стрелять лишь при угрозе жизни. Выполняйте!
Колонна из археологов и спецназовцев, поднимаясь на другой склон балки, начала принимать влево, сворачивая с еще более-менее проходимой тропы на полное, едва преодолимое бездорожье. Двое из бойцов, выбрав момент, почти бесшумно растворились в сплошной стене кедрача. Даже находившиеся рядом не сразу заметили их исчезновение.
Продвижение по нагромождению каменных глыб и зарослей сразу же вызвало протесты тех, кто уже и без того выбился из сил и надеялся, что уж последний-то участок окажется не столь трудным. Рогдай Куцынин, натерев и вторую ногу, шел с видом узника концлагеря, которого безжалостные конвоиры гнали на расстрел. Заметив его кислый вид, Анна Леонидовна на ходу сделала ему перевязку и выговорила по поводу слабо затянутых шнурков:
– …Ботинки на тебе ерзают, вот ноги и натирают! Да еще, поди, и мусор всякий в обувь из-за этого сыплется. Ты что, никогда в походах не бывал, когда учился в школе? – спросила она, наблюдая за тем, как ее пациент завязывает шнурки.
– В наше время, когда о пионерах остались лишь воспоминания, о каких походах можно было мечтать? – пробурчал Рогдай, осторожно спускаясь с валуна.
– Юноша, не надо лишний раз напоминать мне о моем возрасте, – усмехнулась Анна Леонидовна, складывая в сумку медикаменты и перевязочные материалы. – Посмотрим на вас в мои сорок пять.
– Во сколько?! – ошарашенно вытаращился Куцынин. – А я думал, что вам где-то под тридцать… Надо же!..
Ничего не ответив, женщина чуть заметно улыбнулась и поспешила к следующему, как она называла, «хромандыльке».
Следующей пострадавшей стала Светуська, которая, неудачно соскользнув с камня правой ногой, довольно крепко подвернула голеностоп. К ней тут же подбежали находившиеся рядом и, подняв на ноги, усадили на толстую сухую валежину. Ощупав сустав девушки, Анна Леонидовна поставила диагноз: растяжение связок. Узнав, в чем дело, Петр Михайлович распорядился с одной из лошадей груз раскидать по остальным, а на нее посадить пострадавшую.
Обходной путь казался бесконечным. Наконец, когда солнце уже скрылось за верхушками гор и сразу
