запоздалый испуг верзилы, когда его запястье внезапно наткнулось на какую-то жесткую преграду, отчего вся его правая рука словно слегка «отсохла», а потом и он сам, непонятно отчего, повинуясь необузданной силе чужих сноровистых рук, внезапно согнулся буквой «Г». А потом…
Что было потом, он не мог бы, наверное, увидеть и в самом страшном из своих снов. Едва он вынужденно принял весьма нелепое положение, тут же по его правой выпрямленной руке, с обратной стороны локтя, был нанесен страшный удар. Раздался громкий треск, словно кто-то через колено сломал сухую палку. Но адская боль, переполнившая тело, мгновенно дала понять, что сломана вовсе не палка, а его собственная рука. Только что колобродившая в руках и ногах бычья сила куда-то мгновенно исчезла, уступив место безграничной слабости, а свирепая жажда чужой крови сменилась ужасом и отчаянной жаждой остаться в живых.
– Ой, боляче! Боляче! – взвыл верзила, падая оземь. – Ой, пане! Ой, паночку! Не вбивайте мене! У мене у Львивщини дружина и трое дитей. Житы немае на що, воны йисты просять…
«Понятно… – мысленно оценил этот пассаж Лавров. – Бандера недобитая. Поди, у себя на Украине душегубствовал, скотина… Теперь его там ловят и ищут, а он, значит, сюда перебрался? Ишь ты, «горемыка» выискался – жена у него, и дети голодные… Нет уж, дружок, кончилась твоя бандитская карьера. Получи то, что заслужил!»
Приподняв верзилу за шиворот, он коротко нанес предельно жесткий и мощный удар локтем в позвоночник, куда-то между лопатками и поясницей. Издав отчаянный взвизг, тот обвис на его руках, и Андрей, не спеша дотащив безвольно висящего бандита до лесной дороги, швырнул его там на обочину. Рядом бросил финку, чтобы всякому было ясно, кто и почему тут лежит. Взглянув на оголившееся предплечье душегуба, в густеющих сумерках он неожиданно увидел на нем весьма специфическую татуировку: над горными пиками кружил орел, а в виньетке было выколото: «Слава Ичкерии!» Ниже, под горами, виднелось: «Смерть москалям!»
«Во-о-о-н оно что! С москалями, значит, воевал… Да, твое счастье, иуда, что мы с тобой не встретились там, в горах. Ну, ничего! Поваляйся теперь здесь… Тебе это, тварь, полезно – теперь будет время подумать о своей душонке, – возвращаясь к машине, думал Лавров. – Найдут – останешься жить, но передвигаться теперь сможешь только на костылях. Не найдут – издохнешь. Впрочем, туда мрази и дорога…»
К этому времени все окружающее уже виднелось, как через довольно плотную синеватую вуаль. Достав из своей сумки карту, при свете фары он изучил дороги, ведущие к Гданьску. Обнаружив, что есть возможность доехать туда проселками, минуя крупные трассы, Андрей повернул ключ зажигания и, убедившись, что указатель уровня горючего показывает еще не меньше полбака, запустил двигатель, покатив по узкой лесной дороге, которая уходила на северо-восток.
Следуя мысленным взором по коричневой жилке проселка, изображенного на карте, он постоянно сдерживал себя, чтобы не вдавить педаль акселератора в пол кабины. Лавров почти физически ощущал пусть и далекую, но весьма упорно и профессионально ведущуюся за ним погоню. Однако, как бы там ни было, лихачество на совершенно незнакомой, а потому непредсказуемой дороге, делом было очень даже рискованным. Ведь если он, к примеру, влетит в какое-нибудь болото – а их тут полным-полно, – то может навсегда остаться в этих глухих местах. Такая «радужная» перспектива его ничуть не прельщала.
Старательно выписывая все зигзаги и повороты, Андрей отметил, что постепенно направление его пути с северо-восточного сменилось на северо-западное – время от времени появлявшаяся в разрывах облаков Большая Медведица, которая до этого была от него слева, внезапно оказалась справа. Теперь он ехал именно в сторону Гданьска. Еще раз поворошив в памяти карту этой части Польши, Андрей резко стукнул по рулю кулаком, с досадой пробормотав вполголоса:
– Черт подери! А об этом-то я и не подумал!
Он вдруг вспомнил о том, что между Эльблонгом и Гданьском протекает Висла, которую на этой машине он может пересечь только по мосту. Но удастся ли это сделать, не оказавшись в поле зрения дорожной полиции, которая наверняка там присутствует? И если раньше, будучи пассажиром автобуса, он об этом обстоятельстве как-то даже не задумывался, то теперь задуматься было совершенно не лишне. Действительно, как объяснить «глиняшам» такое странное обстоятельство, что английский хичхайкер – любитель путешествовать автостопом – вдруг оказался обладателем пусть и подержанного, но все-таки автомобиля? К тому же без каких бы то ни было документов?..
Продолжая рулить по ночному лесу, Лавров напряженно обдумывал различные варианты переправы через главную польскую водную магистраль. По словам допрошенного им шпика, соглядатаи имелись на всех узловых и даже второстепенных транспортных объектах. И прежде всего на вокзалах – железнодорожных, автотранспортных, речных и авиационных. Могли они быть и у таких объектов, как мосты. Тем более что немалая часть польской полиции уже давно завербована натовскими спецслужбами. Впрочем, такое «братское взаимодействие» особо не порицалось – даже если подобные факты и становилось известны полицейскому начальству, это не воспринималось как измена государственным интересам своей страны.
«Что делать? Как проскочить в Гданьск? – удачно преодолев большую колдобину, залитую водой, напряженно размышлял Андрей. – Бросить этот тарантас и доехать туда на попутной? В принципе, вариант, но… Майкла Ринненгана полиция и спецслужбы теоретически уже могли взять в поле зрения и усомниться в подлинности его персоны. Нет, стоять у обочины мне категорически не подходит. Что еще? Переправиться через реку? Но как? Взять лодочника? Можно. Но это лишний свидетель. Самому угнать плавсредство? А инспекция по речным маломеркам? Та же полиция… Ну, блин, и задачка!..»
В конце концов, взвесив все «за» и «против», он решил попробовать нанять лодочника, но обставить это таким образом, чтобы не вызвать к себе излишнего интереса. Например, можно выдать себя за потомка уроженца этих мест, который когда-то навсегда уехал в Англию, а его внука вдруг одолела ностальгия по Висле, и он жаждет совершить водную экскурсию по ее просторам.
«А что? Это мысль… – рассудил Лавров, выписывая очередной зигзаг. – Покататься по Висле, а потом найти удобный повод, чтобы выйти на другой стороне в каком-нибудь тихом, безлюдном месте…»
Его размышления прервал надрывный вой машины, донесшийся откуда-то из-за деревьев. Судя по всему, кто-то крепко увяз и теперь безуспешно пытается выбраться из топи. Еще раз свернув влево, в непроницаемо-черной стене леса Андрей увидел красные габаритные огни забуксовавшей легковушки.
«Интересно, кого же это сюда занесло в такую пору? – Замедлив ход, Лавров напряженно вглядывался в темноту. – Похоже, сидят они тут давненько…»
Даже в этой кромешной тьме он смог разглядеть в отсветах фар увязнувшей машины, что дорогу она перекрыла наглухо. И теперь ему нужно или поворачивать назад, или идти помогать путникам, попавшим в незавидную ситуацию. Немного поразмыслив, он выбрал второе. Тем более что эта незапланированная встреча могла оказаться для него очень полезной.
Выйдя из кабины, он подошел к сидящему по самое брюхо старенькому «Ниссану», колеса которого беспомощно крутились в жидкой грязи. Мужчина, копошившийся в свете передних подфарников, заметив присутствие постороннего, выпрямился и что-то спросил по-польски.
– Прошу простить, сэр, – по-английски ответил ему Андрей, продолжая играть роль чудаковатого англичанина, – но я заблудился. Вы не могли бы указать мне дорогу в сторону трассы на Гданьск?
Выглянувшая из кабины молодая женщина на смеси польских и английских слов попросила незнакомца взять их машину на буксир и вытащить на сухую дорогу. Поскольку ее словарный запас английских слов был маловат, она неожиданно перешла на более-менее внятный русский:
– А может пан говорить по-русску? – с надеждой в голосе спросила она.
– О! Йес, йес! – обрадованно закивал Лавров. – Я немного знать русский. Я хотеть вам помочь, но моя машина вашу не осилить. Тут надо другая способ…
Взяв у хозяина «Ниссана» лопату наподобие саперной, он сноровисто сделал сбоку подкоп и, подведя домкрат под брюхо машины, поднял ее левый бок. Тот, догадавшись, что к чему, начал кидать в яму, выбитую передним колесом, охапки собранного сушняка. Через несколько минут то же самое было проделано и с другой стороны, после чего, дав газу, он без посторонней помощи выбрался на сухое место.
Донельзя обрадованная женщина достала было несколько купюр, но Андрей решительно отмахнулся. Пояснив, что ехал на машине знакомого в Гданьск, однако по пути решил полюбоваться лесом и нечаянно
