Она засмеялась, тряхнув головой:
— О, Гай, ты все тот же, разве не так? Ты совсем не изменился. Ты все тот же отличный парень.
— А тебе ведь не хотелось бы, чтобы я сильно изменился, не так ли?
«Нет», — подумала она.
— А вот ты изменилась, знаешь, — сказал он задумчиво. — И очень.
— Может быть, потому, что мое здоровье улучшилось, — сказала она и подумала: «А может быть, потому, что я повзрослела».
— Да, уже год, как твоя болезнь затихла. Это хорошо, Энни. Так хорошо! — И он снова поцеловал ее.
А потом к ним подошел Джино, все смеялись. Приятно было смотреть на их дружбу.
Потом, когда Гай отошел, чтобы пообщаться со старыми друзьями, Джино сказал:
— Ты ничего не говорила ему… о нас?
— Нет. Я думала, что ты сам хотел бы это сделать.
— Да, конечно. Но я не думаю, что нам следует спешить с этим. Я думаю, что нам надо дать возможность Гаю акклиматизироваться, приспособиться к обстановке, Переориентировать себя.
До этого на эту тему они не разговаривали, хотя, как показалось Андрианне, следовало бы.
— Ну почему?.. Ты думаешь… он будет против нашей любви?
Джино пожал плечами, почти так же, как Гай.
— Кто может знать? Возможно… Я не хотел бы делать ошибочных шагов в общении с ним, поскольку он вернулся домой навсегда.
Затем, не отводя глаз от Гая, он вздрогнул:
— Смотри, с кем он разговаривает! С этой акулой, Лучианной Каприатто! Ты только посмотри, как она к нему трется! Да она цепляется зубами за любого привлекательного мужчину, у которого есть несколько лир за душой! Зачем ты пригласила ее?
Андрианна рассмеялась:
— Потому что Гай и Лучианна были друзьями детства. Ты же сам сказал мне пригласить всех старых друзей Гая. Да и Лучианну вряд ли можно назвать акулой. Она просто симпатичная девчонка, у которой, между прочим, достаточно и своих собственных денег.
— Она мне не нравится. Она слишком активна, слишком быстро действует. А ты ведь знаешь, как я отношусь к таким вещам, Энни. Можешь оказать мне любезность и прервать их разговор? Возьми Гая и познакомь со всеми людьми, которых он не знает.
Когда праздник кончился и Андрианна, возбужденная, предвкушала вечер отдыха в компании с Джино и Гаем, Джино вдруг пригласил всех остаться на вилле, чтобы потом всем вместе отправиться на поздний обед в ресторан «Галеасси» на пьяцца Санта-Мария-ди-Трастевере, прекрасное место. Она была изумлена. После общения с таким большим количеством людей в течение стольких часов Джино не хочет побыть наедине с ней и с Гаем?
Но и потом, после обеда, когда было уже за полночь, Джино пригласил всех в «Клуб 84», где все устроились за «хорошими» столами, предназначенными только для элиты римского общества и иностранных богатеев, посещающих город. Поскольку город посетили Эмилио Пуччис и испанская инфанта Беатрис, Джино пригласил их присоединиться к его празднеству, сказав им, что «84» — лучшее место, где играет отличный оркестр. Но вскоре он сказал, что не может танцевать с Андрианной, потому что устал и слишком постарел. Он настоял, чтобы она и Гай танцевали вместе, поскольку они оба первоклассные танцоры, и чтобы все остальные смотрели на них.
Они вернулись домой уже после четырех и, не мучимая никакими сомнениями, Андрианна отправилась спать к Джино. Когда же она проснулась утром, Джино уже ушел и оставил ей записку, где говорилось, что он по срочным делам уезжает в Милан и вернется, возможно, не раньше, чем через несколько дней. Но поскольку он ожидал вызова в Милан, он заранее позаботился, послав записку капитану «Гаэтано», чтобы он был готов к плаванию на несколько дней, поэтому предлагает ей и Гаю отправиться на яхте без него. Когда они вернутся, он уже будет дома.
Но когда она и Гай вернулись домой после четырехдневного прекрасного плавания на яхте, которое напомнило им о днях, проведенных вместе в «Ле Рози», они нашли Джино дома, с головой погруженного в дела. Он поприветствовал их и предложил им ехать в Японию для исследования возможности открытия там завода Форенци. Теперь Андрианна была достаточно искушена в делах, а Гаю было бы полезно поучиться. Джино все подготовил для их отъезда на следующий же день.
В этот вечер Джино уехал по каким-то делам, а когда он вернулся, Андрианна, отчаянно желавшая поговорить с ним наедине, нашла дверь его спальни запертой. На ее стук ответа не последовало.
Потом, отдыхая в своем номере в гостинице Токио, она подумала, что ее послали, чтобы немножко понадзирать за Гаем, чтобы он не направился в какой-нибудь чайный домик к гейше или в знаменитые бани (леопард не меняет своих пятен).
Да, она занималась сексом с Джино Форенци, но, будучи любовниками, они не стали любящими друг друга людьми. Это была связь мастера и ученицы, во время которой он готовил ее к тому, чтобы стать все умеющей и культурной женой, знающей, как доставить удовольствие супругу любым способом — от спальни до кабинета, от ресторана до гостиной и салона, и делать все это в совершенстве.
Гнева не было, только сожаление. Джино заботился о ней, заботился для того, чтобы выбрать ее из множества для роли супруги Гаэтано.
— Я не могу больше оставаться здесь вместе с тобой и Гаем. Ты должен понять, что ситуация стала невозможной.
— Не будь такой нетерпеливой, Энни, — сказал Джино. — Мы нужны тебе, а нам — Гаю и мне — нужна ты. Среди нас нет ни одного, который…
— Но разве ты не видишь? — перебила она его. — То, что ты задумал, было ошибкой с самого начала. Гай и я… наше время пришло и ушло. Вся привязанность, которую я имела к нему, а он ко мне — это совсем другое. Между нами была только дружба, а этого мало для того, чего ты хочешь…
— А мы? Ты и я?
Она понимала, что он старается выиграть время, чтобы придумать что-нибудь такое, что заставит ее остаться с ними.
— О, Джино, ты, возможно, спас мне жизнь, и за это я всегда буду благодарна тебе. Ты был прекрасен, ты был добр ко мне, я только боялась, что мы по ошибке можем стать парой. И трудно исправить то, что неправильно началось.
— Я действительно люблю тебя, Энни. Очень сильно. Я так люблю тебя, что хочу, чтобы ты… Ты должна остаться здесь и участвовать в нашем бизнесе, пока не будешь готова начать свой собственный.
— А я уже готова.
— Это не так! — сказал он резко.
— Но это должно быть так.
— Ну куда ты поедешь? Ну что ты будешь делать?
Она ответила ему пожатием плеч на древнеримский манер, его и Гая жестом.
— Поеду куда-нибудь. Буду делать что-нибудь.
В конце концов Джино понял, что он уже не может изменить ее планы.
— Я хочу заключить с тобой соглашение. Действительно, довольно держать тебя вне…
— Нет. Я знаю, что ты хочешь только лучшего для меня, Джино, но я хочу вести борьбу самостоятельно. Настало время. Я возвращаю тебе все украшения, что ты мне дал.
— Нет. Я не приму. Чего бы я ни хотел… ну нельзя же меня обвинять за то, что я хотел прекрасную, храбрую женщину для моего сына… Ювелирные украшения — это подарки, данные тебе по любви… самой большой любви, которую ты только можешь себе представить. — Он смотрел на нее, как бы убеждая понять его.
И тогда она поняла. Джино приносил самую большую жертву во имя любви. Любви к сыну. О, ее он тоже любил. Она никогда не сомневалась в этом. Он любил ее очень сильно, но не достаточно. Он любил ее и как любовник, и как отец. Но проблема заключалась в том, что, как отец, он любил ее больше, а отцом он
