— Откуда я знаю? Меня тогда еще не было на свете. Когда-то я пила джин. Мне тогда было шестнадцать. Это было в Марбелле, в «Роге». Помнишь, как мы любили джин с тоником.
— Одно не могу понять. Почему ты устраиваешь свадьбу в Лос-Анджелесе? Мне всегда казалось, что большая свадьба должна устраиваться в городе невесты или, в крайнем случае, в городе жениха.
— Понимаешь, мой папочка обожает отель «Бель-Эр». Это — отель самой высокой марки. Играть свадьбу в нем считается особым шиком, поскольку дочка Рейгана, Патти, выходила замуж там. А папа сказал, что если отель оказался достаточно хорош для дочери Ненси, то он хорош и для нас. Кроме того, отель принадлежит уроженке нашего города Каролине Шелькопф. Она происходит из Хантов. А кто такие Ханты в Далласе, ты поймешь, если я скажу, что Эвинги по сравнению с ними — жалкие бедняки. Так вот Каролина и ее папаша остановились в этом отеле, и затем Каролина заявила, что хотела бы иметь этот отель в своей собственности. Тогда папаша купил его для нее. Так вот, теперь мой папаша вбил себе в голову, что он должен купить его в качестве свадебного подарка для своей дочери. Ты должна понять, что дух соревнования присущ всем нефтепромышленникам в Далласе, и папа подумал, что может сделать Хант, то может и он. Поэтому мы собираемся устроить свадьбу там и заодно осмотреть это место, и если оно нам понравится, папа купит его.
— Но разве отель продается? — спросила Андрианна. Она устала слушать длинный монолог Пенни.
— Не имеет значения. Папа сказал: все продается, все покупается. Все, что нужно — это предложить такую цену, чтобы отказа не было. Понятно?
— Думаю, да, — сказала Андрианна, хотя была не уверена, что это так. Она всегда знала, что по- настоящему богатые люди сильно отличаются от других людей, но теперь она видела, что американцы, особенно из Техаса или, может быть, Калифорнии, еще больше отличаются. Теперь она подумала: а не относится ли к этой категории и Джонатан Вест? Все, что она о нем знала — это то, что он отличается от всех мужчин, которых она когда-либо знала…
Когда она ушла из его каюты, он отреагировал не так, как другие мужчины в таких случаях. Определенно он был рассержен, но это не был гнев человека, потерявшего приз, который, как ему казалось, ему удалось купить… или украсть. Нет, это был гнев мужчины, которого предали.
— Ты знаешь, какая ужасная мысль беспокоит меня? — спросила Пенни, подкрашивая ресницы.
— О Господи! Я надеюсь, это не настолько ужасный ужас.
— Да. Это зависит от того, как посмотреть на это. Мы должны быть у Николь к семи, правда?
— Мне кажется, ты именно так говорила.
— Да, поскольку она не подаст свой экстраординарный обед до десяти, а мне в час нужно вылетать в Даллас, я не успею поесть. Поэтому знаешь что я предлагаю сделать?
— Что?
— Без всякого телефонного звонка нагрянуть к Николь прямо сейчас.
— Но сейчас немногим больше пяти. Я не думаю, что ей понравится наш приход на два часа раньше, чем она нас ждет.
— Действительно. Ты знаешь Николь. Она во всем настолько аккуратна и пунктуальна, что у меня голова болит. Еще до того, как ей взойти по трапу самолета сегодня, можешь быть уверена, ее старший слуга успел получить инструкции, какие серебряные вещи должны быть Отполированы, чтобы быть поданными к столу к нашему дружескому обеду сегодня вечером, а повар, возможно, получил полное меню, собственноручно написанное Николь по-французски. Возможно, она передавала его по факсу, а повар получил на ее домашнем факсе, который стоит рядом с теми маленькими горшочками комнатных цветов. Как бы там ни было, это единственный шанс захватить Николь неподготовленную в ее купальном халате, без косметики. Наверно, она будет себя чувствовать так, как будто ее застигли со спущенными штанами.
— Нет, Пенни. Это слишком.
— Да брось ты! Это будет как в добрые старые времена, когда мы развлекались, пока еще не выросли и не научились поступать по-взрослому, и только по-взрослому. Пожалуйста, Энни, ради меня, давай так же поступим с Николь! Честно, ей тоже будет полезна небольшая встряска. Это научит ее не быть таким сухарем и стать иногда чуть попроще. А то, понимаешь, когда происходит то, к чему она не подготовлена, она становится как каменная статуя. Ну, как соляной столб. И это будет твоя вина, если мы не спасем ее, потому что потом она может превратиться в каменную женщину и оказаться в музее, а ты будешь с грустью говорить: «Бедная Николь! Она теперь каменная. Если бы я тогда пришла в пять вместо семи, этого бы никогда не случилось. Как было бы хорошо увидеть мою Николь вместо этого большого холодного камня».
Андрианна так засмеялась, что даже сбила себе дыхание.
— Ну ладно, поехали дразнить Николь. Сделаем все, чтобы спасти ее от этой ужасной судьбы.
Фактически Андрианна чувствовала себя виноватой перед Николь, но была благодарна Пенни. Уже несколько лет она так не смеялась. Надеясь, что Пенни скажет еще что-нибудь забавное, она спросила:
— Как, по-твоему, может ли ресторанчик Гарри Киприани в Нью-Йорке сравниться с рестораном Гарри в Италии?
Но здесь голос Пенни зазвучал грустно:
— Как можно сравнивать? Это разные миры и разное время. В Риме мы были молоды и пили вино на Виа Венето, а ты знаешь, как говорят о Риме? «Если увидел Рим, то можешь спокойно умереть». А сейчас это — Нью-Йорк. И это наша сегодняшняя жизнь, с которой мы должны мириться. Правильно?
Андрианна кивнула:
— Правильно. Но говорят: «Если увидел Неаполь, то можешь спокойно умереть», — а вовсе не про Рим.
— О? Ну, может быть, у Гарри есть ресторанчик и в Неаполе. Так что какого черта? Правильно, Энни, старушка?
— Правильно, Пенни, моя дорогая старушечка.
Они вышли на Пятую авеню. Затем Андрианна подумала, что заметила все тот же лимузин, тот самый, в котором, как ей показалось, она заметила призрак Джонатана Веста. Она встряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Все лимузины на одно лицо, а реальный Джонатан Вест находится в Лос-Анджелесе, загорает на солнышке и богатеет.
— Ты забавно выглядишь, Энни. Ты так побледнела. Может быть, что-нибудь не так? Может быть, зря мы туда идем? Или не тем путем?
— Я так не думаю, но не уверена. Это место мне незнакомо.
— Ах, Энни, любовь моя, а разве мы всю жизнь не ступаем по незнакомым местам?!
— Они направляются в Башню Трампа, босс.
— Сделай одолжение, Ренни, не называй меня боссом, — сказал Джонатан раздраженно.
Он был боссом! Тратил целые часы, ожидая женщин, которых едва знал, возле лифтов, ресторанов, баров в то время, когда его финансовые дела приходят в запустение. Какого черта он это делает? Вся сумма знаний, которые он добыл, решая эту мучившую его проблему, заключалась в следующем: женщина, которую он знал как Андрианна де Арте, жила на квартире в номере миллиардера Гаэтано Форенци, в «Плаце», под именем Анна де ля Роза, и что у нее есть рыжеволосая подруга, которая любит рестораны русского стиля, а пьет у Киприани. Ужас!
— Называй меня Джонатаном, Ренни. Или мистер Вест! Называй меня ныряльщиком, поскольку я ныряю головой, чтобы меня не заметили. Только не называй меня боссом! О'кей?
— Конечно, мистер Вест. Как скажете. Но вы действительно хотите, чтобы мы ждали, пока они не выйдут из Башни Дона?
