Командир вновь присел возле Злюки в ожидании ее возвращения в действительность.
Но она все летала и летала где-то там, далеко в облаках, и беспрестанно улыбалась своему внутреннему миру (и внешнему, кстати, тоже), словно молоденькая гимназистка, уловившая вдруг в собственной душе признаки первой влюбленности. Ах, как прекрасна жизнь! Как восхитительна! Злюка всем сердцем, пусть и бессознательно, наслаждалась своим новым состоянием.
Зато Бору, глядя на эти художества, хотелось взять и вмазать ей от души прямо в пятак, чтобы ускорить ход событий, вернуть «Спицу» в мир текущей реальности. Однако он героически себя сдерживал. Хотя кулаки так и чесались, зудели, словно их смазали гелем для возбуждения агрессивности. Тьфу, блин, пигалица драная! Командир не выдержал, отошел пока в сторонку на несколько шагов, дабы не вводить себя в искушение и оградить от лукавого. Кровомаяк ведь надо беречь, каким бы занудным и неприглядным он ни был. Никуда не денешься.
Но вскоре выдержка изменила сержанту. Он подошел к бесчувственной девице, схватил ее за грудки и начал трясти, точно боксерскую грушу.
– Да очнись же ты, Люси. Слышишь? Очнись.
Бор заехал девице несколько звонких пощечин, с трудом сдерживая силу удара. Все-таки рука у него, диверсанта со стажем, тяжелая, для ласки не предназначенная. После серии хлопков появились первые результаты – покраснение щек, хоть какие-то признаки жизни.
Наконец Люси вынырнула из поднебесья, избитой мясной тушкой с переломанными костями свалилась на грешную землю. Глаза ее приоткрылись. В них задрожал отблеск – пока еще робкий, жиденький – возвращающегося разума.
– А?.. Что?.. Где я?.. – прохрипела она чуть слышно.
Прозвучавшие вопросы сразу выдали провал памяти. Клиническая смерть вырезала в сознании «Спицы» определенный жизненный отрезок. Именно этого и добивались Бор с Гретой. Сержант кинулся восполнять пробел, залатывать дыру в мировосприятии Злюки на свой лад.
Он поведал ей полную драматизма историю от штурме арсенала ПК-33; о разрушении ОСЫ; о тяжелом ее, Люси, ранении; о поспешном отходе с места события; о том, что на хвосте у них до сих пор висит целая свора разъяренных призраков; что оторваться от них (скорее всего, лишь на короткое время) им удалось только благодаря чуду; и, наконец, о том, что лишь немедленная отправка кровограммы в Ставку Главнокомандования позволит им выполнить крайне важное для всех шакристов задание; иначе будет поздно, их вот-вот выследят и уничтожат…
Рассказ сержанта явно достиг цели. Несмотря на заторможенность (или, скорее, благодаря ей), Люси ему полностью поверила. Бор видел это по ее глазам. Но все же… все же тощая стерва колебалась… наверное, по давней привычке, ввиду врожденной вредности характера. Она попросила сержанта показать ей разрушенную ОСУ, предъявить, так сказать, доказательства.
– Ты с ума сошла, Люси! – возопил Бор. – Куда я потащу тебя под капельницей?! Да там же сейчас собрались грацы и земляне со всего Верхнего Узла. Это равносильно прыжку в пасть чудовища! Давай уж лучше сразу сдадимся на милость врагу – и тогда конец всем мучениям.
– Пойми, Бор, – прохрипела Злюка. – Хвостоглассы способны читать по кровограмме мой внутренний настрой. Если у меня будет хоть капля сомнения, они ее увидят.
– Неужели ты мне не веришь, Люси? Мне, гвардии сержанту шакристов?! – вскричал командир. – Что мне сделать, чтоб убедить тебя? Пустить себе пулю в лоб? – Он выхватил из кобуры миниатюрный импульсный пистолет – привилегию унтеров – и приставил его себе к виску. – Смотри!!!
– Не надо! Остановись, Бор, – сдалась наконец Люси. – Я тебе верю. Полностью. Ни капли сомнения. Будем радировать. Немедленно.
– Фу, – с облегчением выдохнул командир. На лбу у него выступила испарина.
Нет, все-таки Бор – способнейший актер. Великолепный! Сколько экспрессии, выдумки, таланта. Большая академическая сцена явно по нему слезы льет.
– Говори, куда колоть? Кодовая фраза? – выпалил он.
– Погоди колоть, – простонала Люси. – «Зеленые» должны расконсервировать главный образец крови, поместить его в специальную колбу, оплетенную датчиками и счетчиками. Только тогда они будут готовы к приему сообщения. Мое текущее состояние они контролируют через квазиживое существо, напитанное моей кровью. Но для главного текста им нужен полный контроль, абсолютная уверенность. Их нужно предупредить о предстоящем сеансе связи.
– Предупредить? – переспросил Бор. – Как?
– Передай через свою жэгээску кодовую фразу на наш крейсер «Заря шакристов», который пристыкован сейчас к причалу Верхнего Узла. Он немедленно «прыгнет» в субпространство, уйдет в сверхсветовой полет. И там подаст сигнал хвостоглассам. С борта звездолета субсвязь распространяется гораздо быстрее, чем с неподвижной станции. Ровно через двадцать минут сигнал будет у
– То есть через двадцать восемь минут? – уточнил Бор.
– Да.
Сержант вопросительно выпучил глаза:
– Кодовая фраза для крейсера?
– Крысиный инкубатор захлопнулся, – с пафосом продекламировала Злюка.
«Видать, составлял кодовую фразу какой-нибудь псих из контрразведки с извращенным чувством юмора», – невольно подумал про себя сержант. А вслух покорно повторил, вернее, прошептал для жэгээски:
– Крысиный инкубатор захлопнулся.
И почти сразу же по астероиду пробежала легкая судорога. Вероятно, в ожидании условленного сигнала крейсер «Заря шакристов» стоял у центрального шлюза Верхнего Узла под всеми парами. А получив долгожданную команду, тотчас рванул в субпространство, даже не отстыковавшись как положено. Очевидно, звездолет вырвал причальную консоль с мясом. И этот рывок вызвал сотрясение всего астероида. Наверное, совсем не последним доводом в пользу столь поспешного бегства корабля являлось и то обстоятельство, что капитан судна отлично понимал – вскоре здесь «вынырнут»
Бор задействовал функцию секундомера. Двадцать восемь минут ожидания.
Час икс близился. Время пошло.
И все это время Бор сидел как на иголках. Переживал. Не мудрено. Где-то поблизости, в галереях форпоста в поисках беглецов шарили беспощадные Кремовые Береты. Операция могла в любой момент сорваться.
Правда, Седобородый, как и обещал начал отвлекающие маневры. Сейсмограф сержанта зарегистрировал целую серию взрывов в разных частях астероида. Похоже, агенты Спейсмониторинга старались поднять как можно больше шума, отвлечь внимание Ящеров, вызвать огонь на себя. Вероятно, в какой-то степени им это удалось. По крайней мере, пока на седьмом уровне Верхнего Узла царила благостная тишина. Сержант сплюнул трижды через левое плечо, чтоб не сглазить.
Наконец проклятые двадцать восемь минут истекли.
Бор многозначительно глянул на Злюку.
– Снимай с меня штаны, – приказала прикованная к походной пастели «Спица».
– Зачем?
– Отстукивать морзянку будешь на правой ягодице, – распорядилась босс.
«Грета как в воду глядела, – вспомнил предсказания партнерши Бор. – Она тогда не без иронии предположила, что выдавать иголкой дробь предстоит на тощей заднице Злюки. – Командир внутренне усмехнулся, но внешне виду не подал. – Хорошо хоть не на кудряшках лобка… Я бы этого не вынес, ей- богу…»
На какой части тела выстукивать кровограмму – отнюдь не безразлично. Это часть тайного кода. Детектор лжи фиксирует болевое возбуждение в каждой группе мышц по-своему. Для хвостоглассов данная деталь процедуры очень важна. В частности по ней они могут распознать подлог: истинный радист Люси в курсе, где колоть, а самозванец… пусть лучше колет самого себя… куда хочет…
