Петр по-кошачьи ловко спрыгнул рядом. Автомат — наизготовку. Весь — внимание.
—
Пошли.
—
Сейчас, — попридержал его за локоть Климов, снова вслушался в шум ветра и дождя и указал в сторону леса. — Идем в обход.
Через час они были у места.
Распределительная подстанция городской электрической сети представляла собой небольшую площадку, вытянутую к руднику, огороженную колючей проволокой и залитую светом четырех прожекторов. Центр площадки занимала серая приземистая двухэтажка, напоминавшая котельную или детсад. Вокруг — глубокий ров, заполненный водой, двенадцать мощных трансформаторов и частокол громоотводов.
«Осторожно — убьет!» — гласили желто-черные таблички, висевшие на проволоке внешней загородки.
«Это мы и сами знаем, — спрятавшись за обезлиствевшим кустом шиповника, подумал Климов. — Вы нам подскажите, где тут вход?»
—
Со стороны рудника, — словно угадывая его мысли, сказал Петр. — Там главный вход.
—
Значит, мы вышли правильно, нам главный и не нужен.
—
Тогда, вперед, — решился Петр. — Встречаемся у щитовой или у бункера энергоблока.
—
Рвем центральный кабель и уходим.
— Да.
—
Кто первый рвет, тот первый и уходит.
Климов помолчал, потом добавил.
—
Ты — к руднику, я — к шахтоуправлению. Встречаемся у восьмой штольни или у газгольдеров. Главное — найти взрыватель. Вынести его и уничтожить. Не дать людям вырваться наверх. Иначе «Альфа» и «спецназ» их всех похерит. Объяснить жителям, что их спасение — в бомбоубежище.
—
Само собой, — прогудел Петр. — По кумполу и дзындзырэлла!
—
Ты там полегче, берегись, — предупредил Климов. — И еще: как будем в темноте перекликаться? Чтоб не запороть друг друга невзначай.
—
А как в Афгане, — сказал Петр.
—
Ты кричишь «салам»?..
—
Нет, — поправил и подтянул ремешок каски Петр. — Ты зовешь «Салам»? А я ору: «Алейким»!
—
Надо же, забыл, — Климов тоже подтянул на себе все ремешки, сдвинул ближе к животу нож диверсанта, подвигал лопатками под бронежилетом.
Ногам в солдатских кованых ботинках было тесновато.
Ладно.
Не до жиру.
—
Начинаем.
Петр хотел сразу расстрелять прожектора, но Климов с ним, не согласился. Могут поднять тревогу. Забаррикадировать и заминировать все входы-выходы. Тогда к энергоблоку им не подобраться.
—
Только тихо. В этом вся и соль.
—
Усек. Сработаем, — Петр двинулся вперед.
Климов пополз левее. Подобравшись к колючей проволоке, он бросил на нее обрезок арматуры, торчавший из земли. Если изгородь под током — заискрит. Арматурина скользнула по «колючке», шлепнулась в траву. Все глухо.
Никакого напряжения, электротока, прочей дребедени.
«Только бы собак, сторожевых псов у них не оказалось, — подполз под проволоку Климов. — Сорвут все планы».
Полоса ярко освещенной земли, шириной в пятнадцать метров, показалась раскаленной сковородой, несмотря на мокрый дождь со снегом. Пока добрался до ближайшего трансформатора, испарина пробила. Потрескивание электрических разрядов, гул проводов высокого напряжения, противный ровный зуд, словно попал в гигантское осиное гнездо, и ожидание тревоги, шума, выстрелов, переполоха — натянули нервы до предела, вымотали душу…
Укрывшись за первым трансформатором, Климов отметал, что Петр тоже ушел в тень, пересек полосу. Готовится к броску.
Секунда… две…
Метнулись разом, спрятались, присели. Огляделись.
Скрытность подхода всегда тяжела. Куда легче — от кишлака к кишлаку, от сакли к сакле, от дувала к дувалу, через стену — на крышу, с крыши — кубарем — пригнувшись — в жмурки с духами — на землю и — подвинься, друг, на полприбора! — получи гранату или нож… а здесь сложнее. Террористы, охранявшие подстанцию, без позывного не подпустят, с поста не сменятся и легкую наживку не заглотят.
Обойдя двухэтажку подстанции, Климов и Петр убедились, что наружная охрана спряталась под крышу. Видимо, промокла и озябла под дождем. Это им было на руку.
Петр стал у входа, спрятался за широко отворенную дверь, а Климов бросил камешек в окно. Один, другой… немного выждал, бросил снова. На звяканье стекла вышел охранник. Высунулся с автоматом. Увидел Климова, стоявшего к нему спиной и делавшего вид, что пятится назад, один и без оружия.
—
Руки! — с перепугу гаркнул он и повернулся, чтоб позвать напарника. Но больше не издал ни звука.
—
Тихо, — сказал Петр и уложил его под стенку.
Редкозубый парень с узким подбородком судорожно икнул. Глаза стали чумными. Климов отобрал у него автомат, забрал рожок, сунул за пазуху. Повертел в руках десантный «Калашников», выбросил в кусты. Снял с пояса гранаты, вынул финку, посмотрел на лезвие — в зазубринах — отшвырнул прочь. Гранаты прицепил себе на пояс. Другого оружия у парня не было.
—
Кто вы? — как можно тише спросил он у Климова, боясь даже взглянуть на придушившего его Петра. Тем более, что ощущал на шее бритвенную сталь ножа.
—
Люди Зиновия, — ответил Климов. — «Чистого» знаешь?
— Да.
—
Тогда ты знаешь и Зиновия.
Глаза у парня оставались круглыми.
—
Зиновия не знаю.
—
Зря, — печально сказал Петр. Кожа на шее закровила. — Они с ним кореша.
—
Не с ним, — хрипло поправил Редкозубый. — С «Медиком».
—
Тогда еще один вопрос: сколько вас там? — Климов кивнул на дверь. — И позывной. — Добавил Петр.
—
Цупфер, — сразу же ответил Редкозубый. — Позывной: цупфер.
—
Что это за дрянь? — скривился Петр.
—
Замок с секретом, — сказал Климов и посмотрел на парня. — Дальше, дальше.
—
Ответ: балерина.
—
А вы Большой театр, да? — со злобой в тоне съязвил Петр и встал с колена. — Поднимайся. Поведешь к энергоблоку.
—
К щитовой? — не веря в то, что остается жив, услужливо поинтересовался
Вы читаете Мертвый угол
