гномы дерутся. Там схватить можно. Я дома спрятался.
- Чего же ты рассказываешь?
- А куда мне деваться, если ты дом спалить хотел?
- Ну! Исчезни! Машшаррам! - рявкнул капрал на длинного.
Длинный мгновенно исчез. Стражники и не заметили, куда он скрылся: юркнул за дверь, или в какую-нибудь щель. Но тут же застучали засовы. Щелкнул один замок, другой, третий. И еще что-то заскрипело: это он в ручку двери ножку от табурета сунул. Всякий замок можно сломать, а дубовая ножка табурета, надежно, удержит дверь, от нежелательных гостей.
- Идем за гномами. Шаррам! - приказал стражникам капрал Коорн. - Задержим Клинкта за уличную драку в связи с наличием отсутствия разрешения канцелярии бургомистра. Машшаррам!
- Сержант, сержант... - раздался негромкий басок за спиной капрала.
Коорн быстро обернулся и увидел невысокую плотную старушку в длинном, доходящем до щиколоток, голубом платье и легких летних башмачках. Платье у старушки было чистенькое, щечки пухленькие, розовые, волосы седенькие, а над верхней губой темнела хорошенькая родинка. Поскольку рядом никакого сержанта не было, Нообст понял, что сержантом старушка назвала его. Умная женщина понравилась капралу. Он улыбнулся ей и стал подкручивать кончики усов так же солидно и неторопливо, как это делал лейтенант Брютц.
- Сержант, - продолжила старушка тем же приятным негромким баском, - Я, как добропорядочная жительница, должна донести! - на слове 'донести' она сделала ударение и многозначительно кивнула.
- Ну, доноси! - капрал закончил подкручивать кончики усов, и еще раз улыбнулся. - Доноси и никого не бойся. Шаррам.
Женщина понимающе кивнула и стала доносить.
- По переулку шли гномы. Смирно шли, никого не трогали. Потом их догнали те, что в черных плащах. Передний подошел к гномам и говорит: 'Отдай шкатулку!' А гном отвечает: 'Пошел ты...' И еще кое-чего добавил, - старушка улыбнулась и хихикнула. - Эти гномы, как дети, они так забавно ругаются... А черный ему: 'Недоросток плюгавый'. И тоже выругался совершенно неприличными словами. Гном ему: 'Придурок длинный'. А черный: 'Мелочь пупырчатая'. Гном: 'Орясина безмозглая'. Черный: 'Я тебе сейчас морду начищу!' Гном: 'Я тебе уши оборву'. Черный: 'А ну, ударь, ударь!..' Гном: 'Еще как ударю'. А потом черный этому гному такое выдал, что я и передать не могу, - старушка опять хихикнула. - Мы, женщины, и слов таких не знаем. И выражений таких понять не можем. Но вы, господин сержант, человек образованный и вам все эти слова вполне доступны. Я, с вашего разрешения, повторять их не стану. Хотя, если вы прикажете... - старушка гордо подняла голову, свела губки и уставилась на капрала. Чувствовалось, что при первом же требовании, она повторит все, что черный сказал гному. - могу засвидетельствовать.
- Ты все это слышала? - поинтересовался капрал.
- Да ты что, миленький, на таком расстоянии разве услышишь, - удивилась дурацкому вопросу старушка. Я же к ним близко не подходила.
- Откуда же ты знаешь, что они говорили?
- Хм-м, - пожала плечами старушка. - Так это же понятно. Гномы с этими, что в черных плащах встретились. Чего же они еще могут говорить. У них такие рожи были... Каждому понятно, что они произносят. Ну, не 'спасибо' же, и не 'пожалуйста'... А то я не знаю, что мужики говорят, когда хотят подраться. Да и бабы тоже.
- Ну, - согласился капрал Коорн. - Это верно, шаррам. Доноси дальше.
- Потом, - стала доносить дальше старушка, - черный заорал истошным голосом: 'Наших бьют! Помогите!..' И шарахнул гнома по балде. Пошла свалка. А кругом народ стоит, смотрят, как Указ самого бургомистра, нашего дорогого Слейга, нарушается. Детей полно. И само собой - собаки... Дети чему учатся! Вырастут - тоже начнут нарушать Указы бургомистра. Куда идем, куда катимся!? В наше время никто без разрешения канцелярии не дрался. А сейчас?!. Докатились! При малых детях, при собаках! Святого драконоборца, дважды рожденного Фестония не бояться!
Возмущению старушки не было предела.
- Разрешения на драку из канцелярии бургомистра у них не было? - уточнил самое главное капрал. - Они его никому не показывали?
- Никакого разрешения, - отрезала старушка. - Захотелось им подраться, они и подрались. Самовольно. Дрались ради своего личного удовольствия. Ну, другим, конечно, тоже интересно было, - ради справедливости отметила она. - Так что народ собрался.
- И никто не возмутился? Шаррам! Никто не потребовал прекращения драки? Машшаррам!
- Никто. Наоборот, некоторые с поощрением выступали: подзуживали и слова всякие кричали. У нас ведь теперь народ какой пошел? Вот в наши времена...
- Так никто не возражал? - повторил капрал, не давая старушке рассказать, как бывало в ее времена.
- Собаки возражали, - вспомнила старушка. - Собаки всех громко облаивали. И требовали прекращения незаконной драки. Такие, значит, у нас сознательные собаки. Но на них никто не обратил внимания.
- Значит, напали те, что в черных плащах, - отметил капрал.
- Они самые, - подтвердила старушка.
- Привлечем этих самых, которые в черном, машшаррам! - заявил капрал Коорн. - Привлечем и оштрафуем.
Старушка стала еще серьезней, строго посмотрела на капрала и отрицательно покачала головой.
- Их нельзя! - сообщила она.
- Это почему, шаррам, нельзя!? - усы у капрала угрожающе зашевелились. - Указ - есть! Нарушение - тоже есть! У нас, в свободном городе Геликсе, шаррам, перед Указом все равны!
Старушка подошла к капралу вплотную.
- В черных плащах были разбойники Бритого Мамонта, - доверительно сообщила она.
- Ну-у-у, шаррам... - протянул озадаченный капрал Коорн. - Это ты точно?
- Точно, - уверенно подтвердила старушка.
Кончики усов у капрала Коорна опустились, а блин лица стал каким-то серым и скучным. К разбойникам Бритого Мамонта у капрала Коорна претензий не имелось.
- Машшаррам! - выругался он.
- Машшаррам! - поддержала капрала негромким баском старушка.
- Привлечем гномов, - разумно решил Коорн.
- Правильно, - похвалила капрала старушка. - Нечего Указы нашего любимого бургомистра нарушать. - С тебя, сержант, две большие медные монеты.
Капрал Коорн с удивлением посмотрел на старушку.
- Так я же донесла, - объяснила та. - Я за свои доносы много не беру - всего две медные монеты. А доносы у меня свеженькие, как огурчики на грядке. Не сомневайся, сержант. Самые дешевые в городе. За две малые монеты ты такие доносы больше ни у кого не найдешь... - и, заметив недовольную гримасу Коорна, стазу сбавила цену. - Ладно, давай одну большую медную.
Капрал Коорн нахмурился.
Какая-то неизвестная никому, выжившая из ума старуха, нахально требуют, чтобы ей, шаррам, платили. А за что? Да ни за что! Рассказывает какую-то ерунду. Ни одному слову верить нельзя. Стража свою службу несет, чтобы в городе порядок наводить, а не для того, шаррам, чтобы раздавать монеты полуумным старухам.
Капрал Коорн пристально посмотрел на доносчицу и разглядел, наконец, как противно она выглядит: нос крючком, морщинистые щеки отвисли, седые волосы клочьями, как пакля, а над верхней губой отвратительная бородавка. И одета, шут знает во что: платьишко старое, потрепанное, грязные обноски какие-то.
'Да она, наверно еще и кривоногая, шаррам, - решил капрал. - Кривоногая дура! До чего противная старуха. Не место таким в нашем Геликсе'.
- Ну! - рявкнул он на вымогательницу. - Ты сама-то кто такая?! Машшаррам!? К стражникам
