бессознательности, то снова погружался в нее. Он попытался повернуться, но что-то удерживало его крепче, чем давящая темнота. Шейд застонал. Если он откроет глаза и обнаружит, что опять в подземелье Роуга…
— Шейд, братишка, проснись.
— Эй?
Шейд разлепил веки ровно настолько, чтобы видеть Эйдолона, который расстегивал ремни, удерживающие его. Шейд поднял глаза на цепи и шкивы, свисающие с темного потолка, и облегчение затопило его. Больница. Он добрался до больницы.
Стоп… а почему он ничего не помнит и почему его привязали? Как долго он здесь? И где… Руна?
На миг вспыхнула паника, но ослабла, когда он через бондинг почувствовал ее жизненную силу, почувствовал, что она в безопасности, в своем зверином обличье.
— Что произошло? — сипло поинтересовался он, потом откашлялся.
Черт, как же болит горло — как будто он проглотил какую-нибудь колючую крысу. Целиком. И не одну.
— Э, ну, вижу, ты нашел себе пару.
Одна рука освободилась, и он потер ею предательское кольцо вокруг шеи.
— Не сам. — Когда Эй вскинул брови, Шейд покачал головой. — Потом объясню. Почему я привязан?
— Уже нет. Готово.
Эйдолон помог Шейду сесть и предложил стакан воды, но тот отказался.
— Так ты расскажешь, что со мной произошло?
И почему он голый? Даже медальона нет. Черт побери! Ему надоело просыпаться в незнакомых местах без малейшего понятия, как он туда подал. Кто-то положил медицинскую форму рядом с кроватью, поэтому он оделся, дожидаясь, когда брат ответит на вопрос.
— Эй? Не выводи меня.
— Что ты помнишь?
— Немногое, — нетвердо отозвался Шейд. — Помню, как привязал Руну.
Сразу после этого он отправился пешком в материнскую пещеру, чтобы убедиться, что никакие другие демоны не обосновались там, но это тайна, которую он никому не откроет.
— Я вошел в Портал, и… и… дальше ничего не помню. — Он чертыхнулся, — Давно я здесь? Она, наверное, умирает с голоду. Мне надо отнести ей еду.
— Руна — твоя пара? — После нерешительного кивка Шейда Эйдолон спросил: — Оборотень?
— Откуда ты знаешь?
Конечно, тот факт, что Шейд изолировал ее в ночь полнолуния, говорит сам за себя, но то, как Эй увиливает от ответа, не глядя ему в глаза… совсем не похоже на его брата. Стряслось что-то серьезное.
— Сегодня ночью ты ввалился в приемный покой. Это ты помнишь?
— Смутно.
Шейд силился собрать воедино обрывки воспоминаний, плавающих у него в голове. Одно из них, например, то, как он выходит из Портала в красноватый свет, позволяющий видеть его внутри больницы как дневным существам, так и тем, кто живет в темноте… Потом картинка рассеивалась, как дым на ветру.
— Все как в тумане.
— Это потому что в ту секунду, как шагнул из Портала, ты превратился в варга.
Руки Шейда застыли над завязками штанов.
— Это шутка, да? — Когда Эй даже не улыбнулся, Шейд резко втянул воздух. — Эй, да будет тебе. Мы же невосприимчивы к ликантропной инфекции.
— Я напомню тебе об этом сегодня ночью, когда ты снова начнешь крушить больничное оборудование.
Шейд не мог сглотнуть. Не мог дышать. Демоны-семинусы не подвержены превращениям. Его вид становится частью другого вида, только если рождается от него. Как, например, Рейт, чистокровный семинус и в то же время вампир. При определенных обстоятельствах, родись Шейд от оборотня, он стал бы чистокровным семинусом, который три ночи в месяц воет на луну. Но он не может превратиться в вампира или варга.
— Расскажи мне все, Шейд. Где ты был последние пару дней?
Шейд опустился на кровать прежде, чем у него подкосились ноги.
— В аду, Эй. Я был в аду.
Повисло долгое молчание. Знакомое приглушенное гудение больничного оборудования почти успокоило его, когда Эй наконец заговорил:
— Ты сказал, твоя избранница привязана. Где?
— У меня дома.
Эй кивнул, прекрасно понимая, о каком доме идет речь.
— Поэтому ты превратился так быстро. Разница во времени между Центральной Америкой и Нью- Йорком. Все, что потребовалось, — это выйти из Портала. Ты полностью пропустил промежуточный период.
Да, Шейду доводилось видеть, как оборотни превращаются из человека в зверя и наоборот, поэтому он знал, что это не происходит в один миг. Но, очевидно, с ним так и произошло. Должно быть, он был зол как тысяча чертей, когда превращение завершилось.
— Я ранил кого-нибудь?
— Было несколько царапин и синяков, но ничего серьезного.
— Братишка!
Рейт стремительно вошел в палату и сгреб Шейда в медвежьи объятия.
— Кое-кто весь извелся от беспокойства за тебя, — заметил Эйдолон, когда Рейт отпустил Шейда.
— Как будто ты не беспокоился. — Рейт ткнул Эя в плечо и снова повернулся к Шейду: — А теперь, большой брат, мы ждем от тебя объяснений. Начни с того, о чем, дьявол побери, ты думал, когда взял себе пару?
Шейд покачал головой, которая гудела так, словно ее стукнули бейсбольной битой.
— Поверь мне, вовсе не с этого надо начать.
— Где ты был? — Рейт скрестил свои здоровые ручищи на груди, закрывая неприличную надпись на майке. — Мы знаем, что ты испытывал боль и был экранирован.
— Экранирован? Да, полагаю, это вполне возможно. Я не чувствовал вас. Гадал, почему вы, парни, не пришли мне на выручку.
У Роуга хватило сообразительности установить заглушающий магический покров вокруг своего замка, чтобы не позволять демонам, находящимся в его стенах, посылать телепатические мольбы о помощи, а также ослаблять волны страдания, которые могли почувствовать их близкие.
— Рейт чуть не вылез из кожи — так переживал. — Эй сказал это так, будто сам не тревожился, но темные круги под покрасневшими глазами брата говорили об обратном. — Мы все здесь беспокоились о тебе и Скалк. — Его голос понизился. — С ней ведь все в порядке, да?
— Нет. — Грудь Шейда сжалась вокруг пустоты, оставленной смертью Скалк. — Вызов, на который мы поехали, стал ловушкой. Нас со Скалк захватили хоулы.
Температура в комнате стремительно упала, когда его братья оцепенели.
— Скалк?
Голос Эя был чуть громче шепота.
Шейд не мог произнести это. Не сейчас, когда горло сдавило тисками.
— А, дьявол! — хрипло выдавил Рейт.
Эйдолон ничего не сказал, просто закрыл глаза и повесил голову. Он наверняка мысленно молился в традициях своих предков, демонов Правосудия, молился о том, чтобы ее душа обрела покой и благополучно вернулась в новое физическое тело.
