не слишком напугать это чудо чудесное. Она и так достаточно пережила, когда он стаскивал с нее одежду. А дело деликатное, здесь гримасы и резкие движения неуместны, ребенку должно понравиться, он не должен чувствовать угрозы, во всяком случае на первых порах.
— Катенька, мы же просто играем… — проворковал он, пуская пузыри и шутливо теребя девочку за носик. — Это просто игра такая, ты, главное, не бойся, это очень забавно и увлекательно… Я сейчас разденусь, лягу рядом, ты не против? Немножко полежим, я тебе кое-что покажу, а потом мы покушаем конфеток, посмотрим мультики…
Девочке не нравилась предложенная игра, она жалобно смотрела на потеющего дядю, такого большого, взрослого, наполовину лысого. А Сергей Аркадьевич уже взмок, голова кружилась. Комната мотеля на южной оконечности Кабаркуля плясала перед глазами, он видел только большую кровать, а в кровати — маленькую девочку, съежившуюся от страха. Грудь распирало от сладости грядущего удовольствия, ох, как он жаждал потрогать ее «внутренний мир»! Он погладил ее по головке, стал расстегивать рубашку. А глаза девчушки расширялись все больше, одеяло поползло все выше. Она полностью залезла под одеяло, дрожала там, свернувшись. Он шагнул в сторону, приоткрыл окно, дышать от волнения было нечем. В черном небе переливались серебристые звезды, дул освежающий ветерок. Может, зря он затеял это именно сегодня? В городе творится черт знает что, менты на ушах, чиновники прячутся по своим норам. Но нет, он не такой, он не боится! Зов природы сильнее какого-то страха. К тому же заранее договорились, все спланировано. Он еще неделю назад утряс вопрос с Миленой Петровной из комиссии по образованию городского совета народных депутатов (дамочка на свободе гуляет исключительно благодаря его стараниям!), а та в свою очередь — с директрисой детского дома-интерната в соседнем Кошельково. Да и как терпеть? Он уже две недели терпел, жена остатки плеши проела, мол, что с тобой, Сереженька? Может, ты температуришь? Может, у тебя неприятности на работе?..
В дверь постучали. Он подпрыгнул. Какого лешего? Никто не видел, как он привез в мотель восьмилетнюю девочку. Он ведь русским языком сказал: не беспокоить! Девочка высунула нос из-под одеяла, пискнула тоненьким голоском:
— Ой, дядя Сережа, а кто это? Ой, дядя Сережа, а можно, я пойду?
Он собрал последние силы, лучезарно улыбнулся.
— Подожди немного, Катенька, скоро мы вместе пойдем…
Стук повторился, и он окончательно взмок. Да что же это такое? Почему он не носит с собой огнестрельное оружие? Ведь предлагали же, мол, у вас такая опасная работа, Сергей Аркадьевич, а мы вам сделаем лицензию. Он ненавидел и боялся огнестрельного оружия. Есть люди, по долгу службы обязанные охранять, вот пусть и охраняют. Он лихорадочно озирался. Схитрить не удастся, в доме за шторами горит свет, и это с улицы прекрасно видно. Да ладно, все в порядке, чего он так перенервничал?
— Катюша, полежи минутку, я сейчас вернусь… — прошептал он треснувшим голосом и на цыпочках удалился в прихожую. Коридор был в виде буквы «Г», хорошо, что от порога не видно, что творится в комнате.
— Чего надо? — прохрипел он, припадая к двери.
— Ой, откройте, пожалуйста… — прощебетал приятный голосок. Судя по некоторым интонациям, его обладательница приняла немного горячительного.
— С какой стати? — проворчал он. — Вы работаете в этом мотеле? У меня все есть…
— Нет, что вы, — женщина засмеялась. — Мы с подругой ехали по дороге — тут какой-то городок, не помню его названия… Кабарган… Бабакуль… в общем, по делам. И, кажется, не там свернули… Мужчина, вы нам не поможете?
Бред какой-то. Руки не слушались от волнения. На двери была цепочка, он же не полный идиот — открывать первой встречной. Дверь приоткрылась, образовалась щелка — достаточная, чтобы рассмотреть незнакомку. Крыльцо освещалось лампой на фасаде. Перед домом мялась фигуристая шатенка в легком расстегнутом плаще и в вызывающих очках, она глуповато улыбалась и держалась на ногах не очень твердо.
— Ой, мужчина, простите… — пролепетала девушка. — Вы, наверное, были страшно заняты… Но мы с подругой действительно не знаем, куда нам ехать… Уперлись, понимаете, в скалу и смотрим на нее, как овцы на новые ворота…
— Пить надо меньше, девушка, — проворчал Сергей Аркадьевич. — Тем более, за рулем. — «Пятнадцать суток административного ареста», — отметил он мысленно. — Разворачивайтесь и выезжайте обратно на дорогу. И в следующий раз будьте внимательны, когда видите знак «Объезд» или «Внимание, строительные работы».
— Правда? — изумилась девушка. — Так просто? Боже, мужчина, мы с подругой вам так признательны.
Завозилась в комнате девочка, скрипнула кровать. Жар ударил в голову, не хватало еще, чтобы она подбежала к двери и эта пьяная шлюшка ее увидела.
— Мужчина, вы, кажется, взволнованы… — икнув, сказала девушка. — Слушайте, а давайте присоединяйтесь к нам? Выпьем по чуть-чуть, у нас еще мартини осталось. Мы его с ромом мешали, гы-гы… А то как-то страшновато ехать по дороге в ночь глухую… — Она пьяненько захихикала. — А вот хлебнешь для храбрости, и нормально…
— Нет уж, благодарствую, — проворчал Сергей Аркадьевич и захлопнул дверь. Перевел дыхание, боже, из-за каких-то идиоток вся ночь пойдет коню под хвост… Он выждал несколько секунд, приложил ухо к двери. Поскрипывал гравий на дорожке, девушка удалялась нетвердой походкой, напевая с долей фальши: «Начну я с абрикосовой, продолжу виноградною…»
Ноги подгибались, почему он так впечатлился? Он вернулся в комнату. Руки не слушались, когда он расстегивал последнюю пуговицу на рубашке. Он оторвал ее с мясом, черт с ней. В комнате был полный порядок, дул освежающий ветерок в приоткрытое окно, девочка съежилась под одеялом, даже волосы спрятала. Какая-то крупная она стала, или у страха глаза велики? Ладно, понервничали, и будет. Нужно расслабиться, получить наконец удовольствие. Он присел на краешек кровати, погладил оттопырившееся одеяло.
— Катенька, девочка моя, все в порядке, можешь выбираться. Эй, ты еще здесь? — Он потряс ее. Потом забрался на кровать, встал на ноги и сделал глупое лицо. Начал ее щекотать, одеяло заерзало. Он замурлыкал что-то непереводимое, отогнул краешек одеяла.
На него смотрело суровое, несколько дней не бритое мужское лицо.
Ступор охватил Сергея Аркадьевича.
— А в-вы еще к-кто? — заикаясь, пробормотал он.
— А я — подружка, — популярно объяснил мужчина. Из-под одеяла выбрался сжатый кулак, устремился в недалекий путь, и сокрушительный удар в скулу заставил Сергея Аркадьевича проделать сальто и грохнуться на пол под кроватью.
Он долго приходил в себя. Сознание отчаянно сопротивлялось. И только кувшин воды, выплеснутый в лицо, вернул его к жизни. Он заерзал, завертелся и захрипел, когда удавка сжала горло. Его шея была туго стянута брючным ремнем, другой конец которого был привязан к короткой ножке кровати. Руки и ноги оставались на свободе, но каждое движение сдавливало гортань, и он начинал задыхаться. Над головой колыхались неясные тени, они приближались, удалялись, пропадали из поля зрения, снова возникали. Сергей Аркадьевич решил, что на него не обращают внимания. Правая рука поползла в брючный карман за сотовым телефоном. Не такой уж он лох, там имеются две сенсорные клавиши, одновременное нажатие которых поднимет переполох в дежурном помещении ВОХРа, и на экране высветится точное местоположение клиента. Но только извлек и не успел поднести к глазам, чтобы вызвать нужное окно подушечкой пальца, как его пнули по руке. Телефон улетел, ударился о стену, от чего вывалился аккумулятор.
— Безобразие, Сергей Аркадьевич, — проворчал мужской голос. — Вы еще не сменили третий айфон на четвертый? Игнорируете требование президента и правительства о повсеместном перевооружении госслужащих? Нехорошо, Сергей Аркадьевич. А ведь пятый уже на подходе.
Он не нашелся что сказать. Да и трудно было что-то говорить. Даже без удавки — от страха парализовало лицевые мышцы, в горле встала кость, он с трудом втягивал воздух носом. Глаза моргали, таращились в точку.
