черных кожаных куртках. На вид типичные уголовники, только что без татуировок. Тот из них, что был на голову ниже своего товарища, деловито наворачивал на ствол волыны глушак и присматривался к Андрею.
До Ларина долетел спокойный голос отца Серафима.
– Он безобидный. Юродивый к скиту прибился. Не пугайте его, добрые люди. Он все равно ничего не знает…
Явно имелся в виду сам Андрей. Вооруженный бандит ухмыльнулся и опустил пистолет стволом к земле. Отец Серафим приблизился к Ларину, протянул ему лукошко, из которого выглядывали оранжевые шляпки подосиновиков.
– Сын мой, занеси в дом и возвращайся, – проговорил монах довольно громко, а затем шепотом, слышным одному только Ларину, скороговоркой добавил: – Ничего не делай, и все будет хорошо. Я знаю, как их одолеть.
Андрею почудилась в его голосе такая уверенность, что он решил подчиниться монаху, хотя при возможности он бы смог и справиться с бандитами даже голыми руками. К тому же они и впрямь принимали его за юродивого, прибившегося к скиту. Отец Серафим обладал умением убеждать.
Веснушчатый для начала обыскал Ларина. Не нашел ничего из оружия и облегченно вздохнул. Он проследил за тем, как Андрей занес в дом лукошко.
– Эй, старик, документов в доме точно нет? – подозрительно спросил высокий бандит.
– Я же монах. Мне врать Бог запрещает, – миролюбиво ответил старец. – Папки в доме нет, я сам отведу вас к тому месту, где ее прячу. Не надо бы вам ее в руки брать. Кровь на ней. Бог накажет.
Ларин опешил. Отшельник так спокойно говорил о том, что собирается отдать документы убитого священника бандитам. Отец Серафим тут же строго взглянул на него и добавил вновь специально для Андрея:
– Все в руках Божьих. Захочет он сделать тайное явным – сделает. И никто ему не в силах помешать. Подчинимся и мы Его воле.
– Ты, старик, мне зубы не заговаривай. – Веснушчатый потряс пистолетом перед лицом монаха.
Тот лишь усмехнулся Андрею.
– Господь – опора наша и спасение. Кого ж нам бояться?
Нет, воистину Серафим обладал каким-то сверхъестественным даром вроде гипноза. Ларин ему повиновался, так велико было ощущение того, что отшельник знает, что делает.
– Пошли…
Отец Серафим спокойно побрел вперед. Бандиты шли следом. Ствол пистолета неотрывно смотрел на Андрея. Дождик уже перестал моросить, из-за леса выглянуло солнце…
– Все будет хорошо. Все случится по Божьей воле. Только Ему дано право карать и миловать, – приговаривал отшельник, неторопливо шагая по тропинке, а улучив момент, вновь шепнул Ларину: – Ничего не делай, сын мой. И все будет хорошо.
«Черт, – выругался в мыслях Андрей, но тут же попросил в мыслях у Всевышнего прощения за то, что не сдержался. – Надеюсь, он знает, что делает. В конце концов, вмешаться можно будет в любой момент».
Вскоре показалась и пасека отшельника, засеребрилась быстротечная речка.
– Вот мы и пришли, – миролюбиво произнес Серафим. – Ищущий да обрящет, спрашивающий да…
– Где папка?! – выкрикнул веснушчатый.
– Здесь, здесь. За мной идите.
Спокойствие монаха бесило бандитов, но рук они не распускали, боялись, что сильный духом отшельник передумает расставаться с документами, тогда из него и каленым железом не выбьешь тайну. Андрей пока вел себя смирно, ему удалось притупить бдительность бандитов. Те почти перестали обращать на него внимание.
– Папку давай!
Отец Серафим прошептал Ларину:
– А теперь не двигайся, если жить хочешь.
Прозвучало это не как иносказание, а как самый дельный совет. Чувствовалось, что именно так и следует поступить. Андрей замер, пока еще не понимая, что задумал отшельник.
Серафим подошел к одному из трех ульев, снял крышу, заглянул внутрь.
– Нет, не здесь, – проговорил он и перешел ко второму.
Процедура повторилась.
– И здесь нет.
Андрей слышал гудение потревоженных пчел, которые стали вылетать из открытых ульев.
– А вот здесь есть. – Отец Серафим открыл третий улей и достал папку.
Самую обычную, канцелярскую, с матерчатыми завязками. Глаза у бандитов заблестели.
– Сюда давай, – веснушчатый протянул руку.
– Надо, сам возьми, – предложил монах. – Если Господь попустит, получишь.
Бандит сделал шаг к отшельнику, но возле того уже густым грозно гудящим роем кружили пчелы, словно обороняли своего хозяина. Еще один шаг, и пара пчел ужалила веснушчатого. Тот грязно выругался и бросился к монаху. Папку он успел схватить. Но пчелы тут же густо облепили его голову, превратив ее в шевелящийся мохнатый шар.
– Твою мать… – раздался отчаянный вопль.
Веснушчатый завертелся волчком, замахал руками, но ничего не мог поделать с жалящими насекомыми. Папка полетела прочь.
– Не желает Господь, чтобы папка вам досталась, – спокойно проговорил Серафим.
Второй бандит рванулся к папке, подхватил ее. Пчелы тут же набросились и на него.
– А-а-а-а, – разнесся над лугом крик.
Ларин стоял и боялся пошевелиться. Понимал, что против пчел человек бессилен. Тут уж не помогут ни приемы рукопашного боя, ни даже автомат.
Бандит с папкой совсем обезумел от боли. Он принялся палить из пистолета налево и направо – вслепую. Но какой вред могут принести рою пули? Никакого! И тут шальная пуля ударила отца Серафима в грудь. Он закатил глаза, приложил руку к сердцу и медленно осел на землю.
Уголовники даже не заметили этого, они уже не видели ничего, кроме пчел.
– К реке давай! – закричал веснушчатый, ему удалось замотать голову курткой, но было уже поздно, забившиеся под нее пчелы жалили одна за одной. Бандиты прыгнули в реку. Но и в ней они не нашли спасения. Разъяренные пчелы кружились над поверхностью воды, и стоило человеку вынырнуть, как они вновь набрасывались на него. Быстрое течение сносило орущих, матерящихся бандитов за поворот реки.
Гудели пчелы. Ларин, стараясь не делать лишних резких движений, склонился над отшельником. Крови на черной рясе практически не было видно. Отец Серафим, безусловно, был уже мертв. По широко раскрытому остекленевшему глазу неторопливо проползла пчела.
Ларин огляделся. Заветная папка, успевшая побывать в руках двух убитых священников, плавала в тихой заводи. У самой воды валялся и оброненный убийцей пистолет с глушителем.
Ларин выдернул из колоды топор, хотя не до конца представлял себе, чем он ему поможет в сложившейся ситуации, и побежал к воде.
Утреннее солнце едва пробивалось через густые кроны деревьев. Весело чирикали, перелетая с ветки на ветку, юркие птички. На натянутой между двух сосен паутине сидел огромный паук. Пойманная в его сети пчела жужжала, дергалась, пытаясь вырваться из плена. Но коварный хищник не спешил расправляться со своей жертвой. То ли пока не проголодался, то ли получал удовольствие от ее мучений, то ли ждал, когда она погибнет.
Ларин сложил ладони ковшиком, зачерпнул из речки воду и сполоснул лицо. Затем поднял с камней намокшую канцелярскую папку, которая, казалось, вот-вот разлезется в руках, и развязал узелок. К его большому удивлению, хранящиеся в ней документы особо не пострадали – вода успела намочить лишь края и уголки листов, не добравшись до текста. Основную же часть влаги впитал в себя картон.
– Ну, хотя бы здесь подфартило. – Андрей отбежал к лесу, укрылся в нем и принялся изучать
