программа «Актуальная тема». Телестудия еле сводила концы с концами. Дорогой рекламы в провинции взять негде. Вот и приходилось продвигать на рынок частных предпринимателей, торгующих на рынке, изготавливая для них простенькие компьютерные заставки. Мол, на рынке Южном в павильоне номер такой-то вы можете приобрести купальники всех расцветок. Ну а когда на канале нет денег, то приходится практически на всем экономить. Поэтому не только новости, но даже и передача «Актуальная тема» выходили в прямом эфире без предварительной записи и монтажа – так дешевле.
Директор канала «Варяг», она же ведущая, она же и сценарист с редактором в одном лице, тридцатилетняя Катя Савина последнее время буквально кусала себе локти от злости. В городе и его окрестностях творилось черт знает что. Застрелили монаха-отшельника, который и мухи не обидит. Сгорел свечной завод при монастыре. В пожаре погиб архимандрит. Это были такого масштаба новости, что они даже прошли на центральных телеканалах. А вот Савина, находясь на месте событий, не могла себе позволить выйти с ними на собственном телеканале. Лишь только Катя вышла на улицы города с оператором и микрофоном, чтобы опросить прохожих, что они думают о загадочных происшествиях последнего времени, как через полчаса к ней уже подошли полицейские, да не простые – спецназовцы. Стали требовать разрешения на съемку, отвезли в участок. И сколько Катя ни пыталась доказывать, что разрешения на блицопрос не требуется, офицер только улыбался. А потом ее на полицейской машине доставили прямо в мэрию, где ухоженный чиновник в хорошем костюме и правильно поставленной речью, курирующий местные средства массовой информации, доходчиво ей объяснил, что телеканалу «Варяг» нежелательно выпускать в эфир информацию, связанную с монастырем и православной церковью вообще.
– А как же со свободой слова? Она, между прочим, Конституцией гарантирована, – вяло попыталась парировать Катя. – Неужели ее кто-то успел отменить? А мне об этом просто не успели сказать.
Чиновник мягко улыбнулся и покачал головой, словно беседовал не с журналисткой, а с неразумным ребенком.
– А разве я что-то говорю, уважаемая Екатерина Петровна, о том, что нельзя выпускать подобные новости? Я сказал – нежелательно. Это просто совет.
– Хорошо, я приняла его к сведению. – Катя взглянула в глаза чиновнику, словно спрашивала – может ли она уже идти.
– У нас тут в ближайшее время перерегистрация средств массовой информации намечается, – произнес чиновник и вновь мягко улыбнулся.
Кате стало понятно все. Если она упомянет в новостях об убийствах священников и пожаре, то ее телеканал перерегистрацию не пройдет. А может, и поступят еще проще – приедет пожарный инспектор, осмотрит арендуемые помещения и даст заключение, что эксплуатировать их нельзя. Придраться всегда найдется к чему. То двери не в ту сторону открываются. То запасного выхода нет. То проводка не соответствует стандартам.
– Хорошо, я все поняла. Я человек вменяемый, – вкрутила свое любимое слово журналистка.
– Ну вот и отлично, – просветлел лицом чиновник из мэрии. – Проблемы не нужны ни мне, ни вам. Думаете, это моя инициатива?
– Только не говорите мне коронной фразы, – не удержалась от колкости Катя. – Мол, вы же все сами понимаете…
Пришлось действовать в соответствии с чиновничьей директивой. В то самое время, когда город гудел и полнился всевозможными слухами, догадками, на телеканале «Варяг» выходили абсолютно беззубые выпуски новостей. В них Катя рассказывала о бездомных котиках и собачках, о вытоптанных газонах, о стихийных свалках… короче, о тех вещах, которые, в общем-то, интересовали горожан, но они сами видели подобные безобразия каждый день и ничего нового узнать о них не могли. Ведь было понятно – сколько ни говори о мусоре и о машинах, паркующихся в «зеленой зоне», ничего от этого не изменится. С еженедельной передачей «Актуальная тема» было и того хуже. Само ее название прямо-таки требовало держать руку на пульсе жизни города. Но самая актуальная тема находилась под запретом. О церкви и монастыре ни слова. Приходилось выкручиваться.
Сегодняшний выпуск, чтобы хоть как-то привязать к названию передачи, Катя решила сделать о состоянии городских теплосетей. Тема всегда актуальная, хотя и малоинтересная в смысле журналистики. Для участия в выпуске она пригласила главного инженера городских теплосетей. Тот обещал приехать. И вот теперь до эфира оставалось пятнадцать минут, а главный инженер так и не появился. Его мобильник отзывался стандартным «абонент отключен или находится вне зоны доступа».
Катя нервно выхаживала по небольшой студии, в которой были установлены круглый стол и офисные кресла. Стена за ними, словно в насмешку, была оклеена фотообоями с городским силуэтом, где доминантой являлись башни и колокольни Свято-Покровского монастыря, о котором было запрещено упоминать.
– Феликс, – обратилась Катя к оператору, неторопливо курившему возле камеры, – это просто ужас какой-то. Повсюду облом. Нутром чую, что наш специалист по теплосетям хрен приедет. И что мне тогда полчаса в кадре делать одной?
– Стриптиз устрой, – усмехнулся Феликс. – Думаю, зрителям это будет интереснее, чем тридцатиминутное созерцание говорящей головы технаря. Ненавижу снимать чиновников. От них живого слова не дождешься. Все время бу-бу-бу-бу.
– Стриптиз – это хорошо, – кашлянула Катя. – Вот только эротика не наш формат. Я еще надеюсь оставаться на медиарынке нашего городка.
Оператор погасил сигарету и вздохнул.
– Катя, я понимаю, что время зарплаты еще не пришло, но, может, ты мне аванс выпишешь или просто тысячу до получки одолжишь?
Катя задумалась и вытащила синюю бумажку.
– Держи. Дала бы больше, да сама на подсосе. Сам знаешь, как обстоят у нас дела с финансами.
– По собственному карману чувствую, – оператор сложил тысячную банкноту и сунул в нагрудный карман, и в этот момент дверь в студию отворилась.
На пороге стоял приглашенный главный инженер теплосетей, за его спиной маячил незнакомый Кате худощавый старичок с безумным взглядом. Технарь был одет в испачканную землей ветровку и старые джинсы.
– Вот видишь, – шепнул Кате оператор, – добрые дела всегда вознаграждаются. Одолжила мне денег – он и приехал. А не дала бы – кукиш.
– Извините, Екатерина, очередная авария. Магистральную трубу прорвало. Я прямо с объекта сюда и рванул, прямой эфир все-таки. А тут еще аккумулятор у мобильника сел. У вас в студии пиджака ни у кого не найдется и брюк приличных? – он принялся стягивать с себя куртку.
– Чего нет, того нет. Мужчин-ведущих у нас не имеется. В гардеробе только женские наряды для меня. Но вы не переживайте, – мозг у Кати соображал в правильном направлении, – ваш прикид: рабочая куртка, джинсы – только оживят сюжет. Сразу будет видно, что вы с места аварии приехали, выкроили время, чтобы пообщаться со зрителями.
– Неудобно как-то, но если вы так говорите… – Главный инженер вновь натянул куртку и, достав расческу, стал укладывать редкие волосы на пробор.
– Простите, а это кто? – поинтересовалась Катя у технаря, с подозрением глядя на худощавого со странным взглядом старика, который сжимал под мышкой объемистый потертый портфель.
И было тому портфелю годков, наверное, поболее, чем самой Савиной.
– Вы же сами просили, если получится, привести «интересного человека», – отрекомендовал своего спутника главный инженер теплосетей. – Вот я и привел.
– Станислав Станиславович Кириенко, – представился старикашка.
Катя с сомнением посмотрела на него, боясь, что тот не в себе и ляпнет что-нибудь в эфире не то.
– А чем вы занимаетесь?
– Помогаю нашим теплосетям, – ответил старик.
– И очень успешно помогает, – подтвердил главный инженер.
Оператор глянул на часы и постучал ногтем по циферблату:
– Цигель-цигель, ай-лю-лю. Пора начинать, рассаживайтесь.
Катя, конечно, понимала, что по-хорошему следовало бы расспросить старикашку поподробнее, чтобы
