знать потом, о чем беседовать с ним в кадре. Все-таки прямой эфир, ни одной реплики не вырежешь. Но время поджимало, и ведущей только оставалось положиться на свой профессионализм.
Молодая женщина села в высокое кресло. Главный инженер и «интересный человек» расположились по другую сторону круглого стола. Оператор еще успел припудрить нос главному инженеру и лысину старикашке, чтобы не блестели.
– Вы только на камеру не смотрите, – давала последние наставления героям передачи Савина. – Когда говорите, обращайтесь ко мне или же смотрите на оператора. Но только в объектив камеры не заглядывайте.
Видеоинженер, выдающий программу в эфир, а сидел он за стеклянной перегородкой, поднял ладонь с растопыренными пальцами, стал их по одному загибать, ведя обратный отсчет до выхода в эфир. Наконец его ладонь сжалась в кулак.
Ведущая мило улыбнулась в камеру и хорошо поставленным голосом произнесла:
– Добрый вечер, в эфире, как всегда, передача «Актуальная тема», и я, ее неизменная ведущая Екатерина Савина. – Молодая женщина сделала паузу, словно прислушивалась, как с ней по ту сторону экрана здороваются зрители. – Сегодня у нас в гостях, – вновь зажурчал приятный женский голос, – главный инженер унитарного предприятия «Городские теплосети»… – Технарь склонил голову и поздоровался. – А также… – Имя, отчество и фамилия старикашки напрочь вылетели из головы тележурналистки, но она не растерялась, одарила старика улыбкой и произнесла: – Я думаю, будет лучше, если вы сами представитесь.
– Станислав Станиславович Кириенко, – проговорил старик и затем добавил: – Я краевед.
В голове у Кати Савиной «блямкнул звоночек»: «Какой, на хрен, краевед? Какое отношение краеведение имеет к теплосетям? Бред какой-то. Ладно, будем выкручиваться».
– Наверное, вам может показаться, дорогие телезрители, что теплосети – тема скучная и для лета абсолютно неактуальная. Но если не подготовить их к осенне-зимнему периоду, то актуальной она станет с приходом холодов. Давайте послушаем специалиста, который не понаслышке знает об этом больном для города вопросе. Вот вы только что приехали с места очередной аварии, даже переодеться не успели. Почему так часто происходит подобное?
Главный инженер кашлянул в кулак и принялся заученно рассказывать о том, что практически все магистральные теплосети города давно уже выработали свой ресурс и их следовало бы заменить на новые. Но на это, естественно, у города нет денег.
– …Вот и латаем. В одном месте рванет, в другом. Хорошо хоть граждане у нас сознательные. Если видят, что где-то «гейзер» бьет или пар из-под земли валит, сразу в аварийную службу звонят. Но есть и несознательные граждане. Мы, когда трубы перекладываем, временную линию на поверхность выносим, а на ней теплоизоляция с теплоотражающей технической фольгой. Это чтобы теплопотерь поменьше было. Проложим, сделаем все, как надо по технологии, а утром, глядь – стекловату и толстую фольгу сперли, труба голая лежит. Я, конечно, понимаю, что теплоотражающая фольга – вещь в хозяйстве нужная, идеальный материал, чтобы стены в баньке-парилке под вагонкой изолировать. Но ведь нельзя же так. Сходи в магазин, на строительный рынок, купи. Это же сколько тепла в воздух уйдет, а гражданам за это плати…
Пока главный инженер говорил, старикашка поставил на стол потрепанный портфель, принялся извлекать из него и раскладывать перед собой папки с какими-то пожелтевшими бумагами, последним извлек деревянный полированный ящичек вроде пенала.
Оператор на всякий случай «вывел» его из кадра. Чего доброго, еще достанет перочинный ножичек, яблоко и примется перекусывать. Все равно старик пока молчал, в обсуждении темы теплосетей участия не принимал.
– Вот-вот, – оживилась Катя. – Наших зрителей очень волнуют вопросы оплаты тепловой энергии. Ведь потребитель должен платить за конечный результат. За то тепло, которое потребляет именно он. А получается, что платит он и за потери.
– К сожалению, именно так и происходит, – вздохнул главный инженер. – А что сделаешь. Магистральная сеть старая, тарифы такие, что обновить ее невозможно.
– Значит, потребитель платит и за «гейзеры» кипящей воды, которые часто можно наблюдать в городе?
– «Гейзеры» – это только видимая часть айсберга. В таком случае прорыв трассы очевиден, и мы оперативно реагируем, латаем. Куда страшнее мелкие прорывы, когда горячая вода сочится сквозь них и не выходит наружу. Так происходит годами. Теряется до сорока процентов энергии.
– И ничего с этим нельзя поделать? – спросила Катя.
– До последнего времени тут мы были бессильны. Пока не вырвется вода наружу, мы не могли обнаружить прорыв. Подмывались фундаменты домов, проседала проезжая часть. Но не станешь же раскапывать сотни метров трубы, ломать асфальт.
– Как я поняла, ситуация изменилась к лучшему?
– Именно, – радостно заявил главный инженер. – Это наше ноу-хау. Больше такого в России нигде нет. И помогает нам находить такие вот скрытые изъяны наш ангел-хранитель Станислав Станиславович, – технарь указал на старика, и тот охотно поддержал дискуссию.
– Сам я краевед, историк по образованию. Преподавал в школе, но мое увлечение – лозоходство.
– Как вы сказали? – вскинула брови ведущая.
– Вот видите. Даже вы не знаете этого слова, – оживился старикашка. – Лозоходство – старинное понятие. Так в старину искали под землей воду и полезные ископаемые.
Кириенко открыл ящичек и извлек из него две толстые проволочки, согнутые буквой «Г», к проволочкам были приделаны деревянные ручки.
– Я беру их в руки, – принялся демонстрировать старик. – Видите, медные проволочки свободно вращаются. Я закрываю глаза и начинаю думать о вас, уважаемая ведущая.
Станислав Станиславович закрыл глаза и наморщил лоб. Загнутые проволочки заходили из стороны в сторону, затем сошлись концами, указывая точно на Савину.
– Удивительно, – проворковала Катя. – Но как же при их помощи…
Старик не дал договорить, было понятно, что он сел на любимого конька.
– Думать можно о разных вещах. Когда я думаю о прорыве трубы под землей и иду вдоль трассы, то проволочки повернутся и скрестятся прямо над ней. Я вбиваю колышек, и ремонтники приступают к работе.
– Вы когда-нибудь ошибались?
– Ни разу! – вставил главный инженер. – Благодаря Станиславу Станиславовичу, мы экономим миллионы рублей из городской казны. Земляные работы в физическом измерении уменьшились в десятки раз. Теперь мы точно знаем, где надо копать!
Катя почувствовала, что технарь и впрямь привел с собой интересного человека. Теперь в кадре хоть что-то двигалось, картинка ожила. Да и глаза у Кириенко блестели, чувствовалось, что он человек увлекающийся.
– При помощи моих рамок из медной проволоки я могу видеть сквозь толщу земли, через перекрытия. Вот, пожалуйста. – Старик так увлекся, что даже поднялся из-за стола. Под вашей студией, скорее всего, расположен бойлер – теплоузел. Мне так рамки подсказывают.
– Точно, – Катя всплеснула руками.
О том, что внизу бойлер, Савина знала точно. Пару раз в год он давал о себе знать прорывами пара. Тогда стены в студии покрывались влагой, отклеивались обои.
– Станислав Станиславович работает с вами на всех объектах? – спросила ведущая у главного инженера.
– Повсюду… Хотя нет, есть место, где его помощь не требуется. Но и нам там делать нечего.
– И где же такое беспроблемное место в нашем городе? – поинтересовалась Катя.
– Монастырь. Там, благодаря помощи одного крупного бизнесмена, трубы теплосети были полностью заменены. Ни одного бюджетного рубля на это не израсходовали. Вот везде бы так.
Слова «монастырь» неприятно резануло уши ведущей. Она тут же вставила:
– Я понимаю, что дело благое, но давайте не будем называть фамилию этого бизнесмена. Скрытая
