и манерой поведения: упитанные, морды наглые, взгляды властные, пальцы веером распускают и чуть ли сопли пузырями не выдувают. В общем, этакие братки родом из лихих девяностых, каким-то чудом выжившие до наших дней и приобретшие немного лоска. Особо не отличались друг от друга их супруги: поголовно крашеные блондинки, сиськи силиконовые так и выпирают, в золоте и бриллиантах. Да и детишек будто клонировали: все толстенькие и неповоротливые, вдобавок ко всему капризные и не сильно воспитанные, хотя по-английски говорили бегло.
По Гратцхольфу моментально поползли слухи – мол, а не русские ли олигархи к ним пожаловали? Остановились в самом крутом отеле, деньгами направо и налево швыряются, щедрые чаевые официантам раздают. Но с другой стороны, почему жен и детей с собой потащили? Отчего не гарем любовниц? Да и зачем на нераскрученный курорт поперлись, престижней-то в Куршавеле? А может, никакие это не олигархи, а самые что ни на есть настоящие криминальные авторитеты? На очередную сходку слетелись? Так ведь и те семьями не ездят. Вот и ломали бедные европейцы голову, а ответа так и не находили.
А тем временем десант из российских туристов гулял на всю катушку. Пока мужики днями напролет пьянствовали по барам и кафе, горланя в перерывах между тостами то гимн России, то «Владимирский централ», то «Очи черные», их вторые половинки загорали в соляриях, делали педикюры-маникюры, релаксировали на SPA-процедурах. Что же до отпрысков богатеньких родителей, то они и вовсе не высовывались из номеров – целыми днями валялись на кроватях, бездумно пялились в телевизоры с мониторами, набивая и до того раздутые животы картофелем фри и «Кока-колой».
А потому неудивительно, что в просторном тренажерном зале, разместившемся на первом этаже отеля, русским духом по утрам и не пахло. Кто ж с бодуна пойдет бицепсы-трицепсы качать – а вот здоровье поправить, то есть опохмелиться, пожалуйста. Рюмка-то не штанга – особого напряга не требует. Поднял, опрокинул да сразу же богатырем себя почувствовал.
Правда, не все было так печально, как казалось на первый взгляд. Каждый день с первыми лучами солнца в тренажерку входили двое подтянутых мужчин с сединою в волосах, облаченные в ярко-красные спортивные костюмы с кричащими надписями на мастерках: «Welcome to Sochi-2014» у одного и «I love Russia» у другого. Входили и направлялись к теннисному столу. Сначала разминались, вяло и как бы нехотя перепасовывая друг другу шарик. А затем понемногу ускорялись, прибавляли в темпе…
– Ух… – с придыханием вскрикнул и вмазал ракеткой по отрикошетевшему от стола шарику тот, который зазывал посетить зимнюю Олимпиаду в Сочи.
– Ах… – только и раззявил рот его спарринг-партнер по пинг-понгу.
Пролетев в считаных миллиметрах над сеткой, подкрученный оранжевый шарик резко сменил траекторию полета и, едва чиркнув о край теннисного стола, весело покатился по ковровому покрытию.
– Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел… – глядя ему вслед, промычал, кусая губы, Сергей Семенович Волошин.
– А от тебя и подавно уйду, – подхватил Артур Федорович Муратов – автор коварного и, что самое главное, победоносного удара.
Уговор есть уговор. Взвизгнула молния, и на синюю столешницу незамедлительно легли худенькой стопочкой десять новеньких купюр по сто евро каждая.
– Что поделаешь? – всплеснул руками проигравший. – Не каждый же день мне викторию праздновать. Хотя мог бы и поддаться. Как-то некрасиво у старшего товарища по партии выигрывать. За такое в сталинские времена могли и на Соловки сослать или того хуже – расстрелять.
Муратов даже не обозначил движение к деньгам. Стоял на прежнем месте и выжидающе притопывал ногой – не верил, что его босс вот так вот легко расстанется с тысячью евро. И не потому, что председатель одной из думских партий был алчным человеком и считал каждую копейку. А скорее из принципа. Ну, не любил он проигрывать, и все тут.
– Бери-бери, они твои. В честной борьбе завоевал, – искушал Волошин.
– А как же матч-реванш? – прищурился Артур Федорович. – Неужели отыграться не хочешь? Что-то раньше я за тобой такого не замечал.
– А не будет никакого реванша, – устало зевнул в ладонь Сергей Семенович. – Задрал меня этот пинг- понг. Уже поперек горла стоит. Даже ночами снится. Стоит глаза закрыть – а мячик этот перед глазами туда-сюда снует. Прямо наваждение какое-то. А посему с завтрашнего дня я на лыжи становлюсь. Мы же в Альпы, как-никак, приехали.
Муратов больше не колебался – обогнул стол, переломил тоненькую пачку евриков пополам, запихнул в карман. А потом, расплывшись в широкой улыбке, неожиданно предложил:
– Может, в ресторан заглянем? – он облизнул пересохшие губы. – Я проставляюсь.
Волошин глянул на часы.
– Де-вять ут-ра, – задумчиво протянул партийный бонза и надул щеки. – Тебе не кажется, что для вискаря как-то рановато будет?
– Вискарь? – удивился Артур Федорович. – Я ведь кофе имел в виду.
– Кофе, мой друг, не проставляются. Им угощают, – поучительно произнес Волошин, подняв указательный палец над головой. – Ладно, пошли в твой ресторан. Заодно и позавтракаем.
Через некоторое время двое мужчин уже сидели за круглым столиком в небольшом уютном зале, из окон которого открывался панорамный вид на Альпы. Потягивали капучино, прикусывали круассанами, любуясь величественными пейзажами.
– Знаю, что прозвучит непатриотично, – Волошин слизнул с губ сладенькую пористую пенку и довольно причмокнул, – но здесь значительно красивее, чем в Сочи. Ты не находишь?
– Если смотреть на горы, то, возможно, ты и прав. А вот если на остальное – готов поспорить, – проговорил с явным вызовом Артур Федорович.
– И что ты под остальным подразумеваешь? – прищурился Сергей Семенович.
– Людей, – уточнил Муратов. – Понимаешь, нет в европейцах изюминки. Зажатые они какие-то, неразговорчивые. Снобы, одним словом. А вот наш русский человек – другое дело. Душа нараспашку. Всегда разговор поддержит.
– Ага, и заливает лейку каждый день, – ухмыльнулся Волошин.
– Во-первых, на отдыхе можно. А во-вторых, ну, не все же такие, – справедливо заметил Артур Федорович.
– А я и не обобщаю. Я про наших новеньких – потенциальных кандидатов в депутаты из партийного списка говорю, – Сергей Семенович вдруг нахмурился. – Все-таки зря я их всех сюда вытащил. Думал, корпоративный дух в партии укрепить, перезнакомить семьями, а оно вон как вышло. Целыми днями бухают, весь городок на уши ставят. Одним словом, уроды уродами. За державу, блин, обидно.
– Между прочим, эти уроды, как ты выразился, нам деньги приносят. Причем немаленькие, – напомнил Артур Федорович.
Волошин нервно забарабанил пальцами по столешнице. Да так сильно и с таким остервенением, что заплескался в чашках кофе, грозясь выплеснуться и пролиться на блюдца.
– Немаленькие? А ты на партию, на которую Стариканов работает, посмотри. У них депутаты более солидные, что ли, не десятками миллионов, как наши, а сотнями, а некоторые и целыми миллиардами ворочают. Вот это, я понимаю, уровень. А к нам, поскольку мы вроде как оппозиционная партия, вечно мелкие сошки тянутся. Хоть бы кто из другой весовой категории пришел. Но нет же, стороной обходят. Вот и на этих выборах такие же чмыри подтягиваются, – сокрушался Сергей Семенович.
– У работодателей Нила Константиновича партия в два раза больше нашей будет. Да и в Думе они подольше сидят, в Комитетах по градостроительству, жилищно-коммунальному хозяйству и инвестициям заседают. Вот и идут к ним олигархи, платят по восемь лимонов за депутатское кресло, чтобы свои вопросы на самом высоком уровне решать. А у нашей партии таких возможностей нет. Нам лишь крохи с барского стола достаются. Поэтому и получается, что ценник наш почти в два раза меньше, – озвучил горькую правду Муратов.
Сергей Семенович мечтательно закатил глаза.
– А ты никогда не хотел изменить существующий порядок вещей? Или тебя устраивает все время на вторых ролях быть?
– Хотел, вот только не по зубам нам Стариканов, не отдадут нам его хлеб, – вздохнул Артур
