– Так знамо дело, понятия не имеем! А мы, трухлявые, как нам сказали, пеньки, разве ж мы, ешкина вошь, на такое способны?! А Егорыч, так тому вообще восьмой десяток пошел, он у нас самый старый на хуторе... Разве ж он мог такое сделать? Да он еле ходит, и ноги у него больные, и сердце прихватывает...
– Вот! Надо, чтобы об этом сказали все жители хутора. – Валерий посмотрел на хозяина.
– Надо – скажем. – Арсений Матвеевич повернулся к супруге: – Татьяна Семеновна! Давай, веди сюда Дарёнку...
– Куда же ей на люди? Она ж вся зареванная!
– Вот это и хорошо! – обрадовался Богоборцев. – И не вздумайте ей слезы утирать. Кто еще может сказать на камеру в защиту вашего Егорыча?
– Я скажу. И еще Макариху сейчас приведу, она у нас тоже на язык – палец в рот не клади, – подхватилась Татьяна Семеновна и выбежала в калитку.
Через десять минут все жители хутора, собравшиеся возле дома Угорцевых, наперебой рассказывали перед камерой, как их выгоняли из домов, обещая снести их бульдозерами, как их всех замучили допросами, как всего насквозь больного Егорыча забирала полиция, буквально волоча под руки к машине, как от шума строительных машин хуторянам нет житья ни днем, ни ночью...
Владимир с Валерием стояли в стороне, стараясь не попасть в камеру, и только подсказывали «киношникам», кого о чем спросить. Когда к толпе подбежал обрадованный столь пышным собранием Мишка, Артур попросил помощника отогнать сумасшедшего от камеры, но Валерий движением руки остановил друга.
– Наоборот! – зашептал он. – Снимите дурачка, пусть народ видит, кого обижают чинуши. И девушка пусть не забудет сказать, что она – сирота... Давай, давай, надо выбить из народа слезу... Сирые, убогие – это как раз то, что нужно!
Арсений Матвеевич схватил за руку Мишку и подтолкнул его к камере:
– Миша, ну-ка, расскажи нам, куда кирпич со стройки делся?
Обрадованный еще больше вниманием к нему, дурачок заулыбался перед камерой:
– Кирпич туда улетел, – показал он на небо, – кирпич летает...
– А кто поднял кирпич в небо? – спросил Мишку Артур.
– Конь в пальто! – еще шире заулыбался дурачок. – Матвей сказал: «Конь в пальто!..» Он сказал: «Кирпич летает...»
– А Матвей – это кто? – снова спросил Артур.
– Конь в пальто! Он сказал: «Кирпич летает...»
– А что, кирпич правда улетел на небо?
Мишка интенсивно закивал головой:
– Кирпич летает... Кирпич летает... Матвей поднял... Туда поднял... Он сказал: «Конь в пальто!..» Он сказал: «Кирпич летает...»
– Имейте в виду, это – очевидец событий, – пояснил Арсений Матвеевич, – он все видел... Я сам потом видел, как он со стройки уходил. Так что он все видел своими глазами... Свидетель, так сказать...
Когда съемки наконец завершились, телевизионщики свернули оборудование и сели в свой микроавтобус. Владимир подошел к водителю:
– В город советую ехать тем же маршрутом, каким сюда ехали: у Дубровино или Еремеевки может стоять пост ГАИ.
– Береженого бог бережет? – усмехнулся Артур. – Спасибо, учтем!
Он махнул Богоборцеву рукой, и микроавтобус тронулся.
– Ну, вот кино и сняли... А мы с тобой чем займемся? – спросил Владимир Валерия.
– А вот теперь мы с тобой можем и на обед к Арсению Матвеевичу; тем более есть тема...
За столом сидели впятером. Татьяна Семеновна хлопотала с тарелками и ложками, резала домашний хлеб, мужчины разговаривали в ожидании обеда, а заплаканная Даша тихо сидела себе в сторонке и время от времени шмыгала носом. От слез он у нее распух и покраснел, и теперь она смущалась перед таким количеством людей.
– Вот вам молочко парное, свежее, с утренней дойки, – приговаривала хозяйка, ставя на стол кринку, – а сейчас и щец налью, мясо тоже свежее, у Егорыча взяли...
В это время Дружок залаял, как ненормальный, и Арсений Матвеевич поднялся из-за стола:
– Кого еще там нелегкая принесла, ешкина вошь?..
Он вышел из горницы, а через минуту вернулся вместе с Кириллом.
– Ну, мать, еще гостя тебе веду. Дарёна, подай-ка вон там из буфета еще тарелку...
Кирилл поздоровался со всеми, его познакомили с Богоборцевым, и он сел за стол рядом с Дашей.
– А чего это у нас глазки красные? – спросил он, увидев лицо девушки.
– Ой, Кирюха, – вздохнул хозяин, – сейчас мы тебе все расскажем. У нас тут такое было!..
Всем пришлось еще раз выслушать повествование Угорцева-старшего о том, как забирали старика Егорыча. Правда, на этот раз всем было немного веселее, так как рассказ заедали вкуснейшими щами, дружно работая ложками.
– А это ничего, что забрали, – бодро воскликнул Кирилл, – мы вот сейчас пообедаем, поедем в город и возьмем полицейское управление штурмом. Освободим Егорыча и вернем его Даше...
– Не смешно, – покачала головой девушка, обводя всех взглядом. – Вы поймите: дедуле нельзя там сидеть, у него сердце больное. Он, конечно, не жалуется, но я знаю: оно у него иногда прихватывает. Как только он дочь и зятя – родителей моих – семь лет назад похоронил, так и прихватывает... А потом ведь и жена у него умерла, моя бабушка...
– Даша, ты не переживай за дедушку, мы обязательно вытащим его из кутузки, – пообещал Богоборцев. – Я сегодня же по приезде в город свяжусь с одним хорошим адвокатом...
– Адвокатом? – встрепенулась девушка. – Да, как это я сама не подумала? У нас и деньги есть, вы только подскажите, какого именно нанять.
– Ну, на этого адвоката вряд ли у тебя хватит денег, – улыбнулся Богоборцев.
– Что, такой дорогой? – ахнула Даша. – Нет, тогда не надо... Я другого найму, подешевле.
– Этот адвокат не возьмет с вас ни копейки, – заверил журналист, – я договорюсь. А дешевый вам может не помочь: тут нужен настоящий профи.
– Дожили, – проворчал Арсений Матвеевич, – невиновного человека из тюрьмы освободить – дорогой адвокат нужен! Куда же это мы катимся, а?
– Зато виновных из тюрьмы пачками освобождают – только плати! Вы не представляете, какие деньги преступники дают судье, выходя под залог, – сказал Богоборцев. – Миллионы рублей!
Татьяна Семеновна ахнула:
– Это откуда же у людей такие деньги?
– Да все оттуда, из государственного кармана. Или из народного.
– Так, значит, судьям все-таки дают на лапу? – уточнила Татьяна Семеновна.
– Это не взятка, это залог. Все по закону.
– Ну и законы придумали, мать иху! – проворчал Арсений Матвеевич и повернулся к Богоборцеву: – Вот вы, товарищ журналист, объясните мне, простому крестьянину, кто эти законы придумывает и почему они, ешкина вошь, у нас такие несуразные? Там, в Думе, что, недоучки сидят навроде меня, с образованием в пять с половиной классов?
Валерий улыбнулся:
– Арсений Матвеевич, а какие именно законы вам кажутся несуразными?
– Ну, вот, к примеру, за убийство человека дают десять лет, так?
– Смотря, конечно, какое убийство; могут дать и больше.
– Но часто дают именно десять лет, это я сам по телевизору видел.
– Ну, пусть будет десять лет. И что?
– Вот! – торжествующе воскликнул Арсений Матвеевич. – А за похищение человека, даже если
