– Я – ведунья. Я все знаю. Все ваши мысли и дела – все у меня, как на ладони... Все вижу, все знаю... Не будет здесь вам житья, и ваши ворованные деньги не принесут вам счастья... Один из вас здесь умрет...
Старуха резко повернулась и пошла прочь. Все растерянно смотрели ей вслед, пока она не скрылась за поворотом дороги.
– Ничего себе! – вдруг, словно опомнившись, сказал Чиндяйкин. – Что это вообще было?
– Какая-то сумасшедшая! – с возмущением сказала его супруга. – Охрана! Почему вы ее подпустили к Никанору Никодимовичу?!
– Так мы... – замямлили охранники, но Чиндяйкин перебил их:
– Нет, нет, это хорошо, что она подошла. Она же предупредила нас...
– О чем? – возмущенно крикнул Тамбовцев, сидящий в соседнем кресле. – Что дачи здесь строить нельзя? Ага, щас мы ее и послушали! Я лично ни во что такое не верю и плевать хотел на каких-то там старух. Наташа правильно сказала: она – сумасшедшая! Вы, бараны, чего смотрели? А если бы это террористка была? Уволить вас?..
– Мы уже почти протянули на хутор газ и дорогу вымостили щебнем, – возмущалась его супруга, – и что, теперь все бросить? Деньги затрачены немалые...
Вся компания начала спорить, надо было подпускать бабку к охраняемым особам или не надо. Чиндяйкин считал, что необходимо прислушаться к словам ведуньи, он, как человек деревенский, был до жути суеверным. Жена укоряла его за это. Тамбовцев продолжать орать на охранников, его жена орала на него самого. Их друг, какой-то чиновник из администрации, пытался всех утихомирить...
А старушка-ведунья, скрывшись за поворотом дороги, проворно прыгнула в ожидавшую ее машину, сняла с головы платок и, поправляя волосы, сказала молодому водителю:
– Уф! Два года не играла никаких ролей. Думала, не справлюсь... Вы видели, Владислав, какой там начался переполох? Ах да, вам же отсюда ничего не было видно... А жаль! Думаю, эта роль мне удалась; впрочем, как и все другие...
– Ну, что, Вероника Венедиктовна, едем домой? Я обещал доставить вас в целости и сохранности.
– Да, – наигранно-величественно ответила старая артистка, – Богоборцев обещал – прямо к подъезду!..
Машина тронулась и быстро поехала в направлении Дубровино, увозя артистку Медяникову в город.
Глава 18
А часом позже Владимир, которому надоело сидеть у костра и слушать рассказы Богоборцева о всевозможных мерзавцах и подонках, о которых тому приходилось писать статьи, пошел прогуляться в сторону озера. Володя служил в разведке и знал, как много полезного можно узнать о неприятеле, если наведаться к нему в тыл и подслушать там и подсмотреть. Его друзья остались сидеть у костра.
– Ты куда? – только спросил Кирюха.
– Я сейчас... Тут недалеко...
Все подумали, что Владимиру, что называется, приспичило, и не стали донимать его расспросами.
А он крадучись шел в сторону озера, внимательно смотря впереди себя и прислушиваясь к звукам. Он приблизился к хутору уже на довольно близкое расстояние, когда вдруг заметил между деревьев мужчину и женщину. Пара прогуливалась по лесу, негромко разговаривала. Женщина в белых шортах срывала цветы, нюхала их. Чтобы услышать, о чем воркуют эти голубки, Владимиру пришлось на цыпочках подбираться к ним, прячась за кустами и деревьями. Как хорошо, что он надел именно кроссовки, а не шлепанцы, как Кирилл! Он, как кошка, ступал неслышно и легко. Наконец, Володя приблизился к парочке на такое расстояние, что уже мог слышать их разговор. Женщина восторженно, хотя и негромко сказала:
– Дорогой, ты у меня такой молодец! Еще один дом строишь... А как здесь красиво! Здесь такая природа! Мы будем приезжать сюда, когда захотим уединиться, правда? Будем делать шашлык, купаться в озере; оно, кстати, просто чудесное...
– А разве я у тебя не чудесный?
– Ты? Конечно, чудесный, и умный, и благородный! Я же помню, как семь лет назад ты спас меня от... – Женщина как-то замялась, потом нашла в себе силы и продолжила: – Спас от тюрьмы и позора. Я так благодарна тебе!
– Ну, что ты! Я и сам отчасти виноват в том происшествии: если бы мы тогда не поругались с тобой, ты не села бы за руль в нервозном состоянии... Даже не в нервозном, а в состоянии острого психоза... Я виноват, я видел, как ты...
– Но я тоже виновата: я чувствовала, что я на взводе, но все-таки села за руль. Конечно, я сбила тех людей неумышленно...
– Да, неумышленно, а стало быть, твоей вины нет.
– Да, но они умерли! Я интересовалась сводками происшествий...
– А не надо было, – сердито сказал мужчина.
– Но я и так была вся на взводе!
– Ладно, Наташа, все хорошо, что хорошо кончается. Спасибо моим друзьям и моим связям...
– Вот именно:
– Все, все... дело замяли, что теперь вспоминать. Правда, пришлось выложить тогда довольно кругленькую сумму...
– Да, дорогой, не будем об этом, – поспешно сказала женщина.
– Не будем. Все это ерунда в сравнении с твоей свободой и твоим добрым именем.
– Мое доброе имя? А твое? Дорогой, твое доброе имя тебя не волнует? Ты уверен, что был бы сейчас замом главы администрации, если бы твоя жена сидела в тюрьме за убийство двух человек? Да еще и скрывшаяся с места преступления!..
– Что за дурацкий вопрос! Наташа, зачем ты вообще завела этот разговор? Не гулялось тебе в тишине и покое!
– Почему ты повышаешь на меня голос?!
– А что, на тебя и голос нельзя повысить? Живешь за мой счет, дома палец о палец не ударишь, сколько я плачу домработнице...
– Я, между прочим, бизнесом занимаюсь!..
– Вот именно:
– Тихо, тихо, Никанор! Что ты так разошелся? Ну, да, все ты, все ты, во всем только твоя заслуга, я ведь и не спорю... Я и говорю: ты у меня молодец и умница! Я тебя люблю и ценю...
– Ну, то-то же!.. А знаешь, Наташ, давай еще тебе за границей бизнес купим.
– Давай. А какой?
– Гостиницу. Или турфирму.
– Я ипподром свой хочу! Никанор, давай купим мне ипподром. С лошадьми, с жокеями, с ветеринаром... Чтобы все там было. Люблю лошадей, хочу кататься на своем ипподроме на своих лошадях, когда захочу и сколько захочу. Как тебе такая идея?
– А на чье имя купим?
– На имя моей сестры Маргариты.
– Она же дура!
– Почему это она дура? – обиделась женщина. – Она завкафедрой, между прочим.
– А ты забыла, благодаря кому она стала завкафедрой? – с презрением осведомился мужчина.
– Так я буду всем заведовать, ей же ничего не придется делать... А еще мы купим мне «Шевроле» с
