– Какую сестру? Идиотка!
Стелла поднялась с корточек и от души пнула Соснянского в бок. Тот вскрикнул:
– Ай! Больно же, тварь!..
– А ты что, боли боишься? Тоже мне, мужик! Тебя бы заставить рожать или аборт бы тебе сделать на живую, без укола, тогда ты понял бы, что такое «по-настоящему боль»!.. А это тебе за «тварь»! – Она еще раз с силой пнула его в то же самое место.
– Ай, блин!.. Сука!
– Хочешь еще и за «суку» получить? Да на! – И Стелла пнула банкира еще раз. – Что, нравится, когда бьют? Чего стонешь? Давай, рассказывай, урод, как ты с дружками убивал Беллу!
– Какую Беллу?! Ты что, охренела?
– А ты что, нескольких изнасиловал и задушил? Тогда уточняю: ровно год назад, деревня Матрёнино, придорожное кафе «У тети Моти»… Ты и двое твоих дружков посадили в машину восемнадцатилетнюю девчонку, увезли в лес, на пруд… Вы изнасиловали и убили ее… А потом утопили ее тело.
– Я никого не насиловал и не убивал! Элеонора, ты что?! Это не мы! Как ты могла подумать?! Это ошибка, клянусь!..
– Ах, ошибка?! Что ж, я так понимаю, что правды ты говорить не хочешь, – сделала вывод Стелла и, схватив скалку, которой она недавно огрела Соснянского по голове, занесла ее над ним, – значит, придется забить тебя! Думаю, череп твой треснет после первого же удара: рука у меня тяжелая! Я, между прочим, дома всегда дрова рубила, мужиков у нас в семье давно нет… Так что прощай, любимый…
Она сделала вид, что вот-вот огреет его большой скалкой по лбу. Банкир завопил, как ненормальный; он пытался дергаться, но у него это плохо получалось: связан он был довольно крепко.
– Не ори, мразь! – Стелла ударила его как следует в бок ногой. – Рассказывай, как там все было, иначе…
– Что «иначе»? – со страхом спросил Соснянский, косясь на палицу в руке Стеллы.
– Иначе хоронить тебя будут в закрытом гробу.
Она сказала это тихо и твердо. Банкир поверил девушке. Он понял, что все это не шутки, все, что происходит в этом страшном заброшенном доме. Он вдруг весь покрылся холодным потом. Связанный по рукам и ногам, со спущенными штанами, он был так жалок, что Стелла даже отвернулась от него.
– А если все расскажу? – с надеждой в голосе спросил Соснянский.
– Останешься жить.
– Хорошо! Я все расскажу… Только ты это… Штаны мне надень.
– Перебьешься! Тебе так идет. Или что, ты стесняешься? Давай, котик, рассказывай, не томи.
– Ну, тогда хоть вот это убери… – Он выразительно посмотрел на скалку.
Стелла опустила свое орудие мести. Соснянский молчал. Его трясло, он, кажется, плакал.
– Слушай, ты, урод! Или ты сейчас начнешь говорить, или я… – Стелла замахнулась скалкой.
– Нет, не надо!.. Мы не хотели ее убивать, правда! – заскулил Лев Соломонович. – Это все Гектор, дурак…
– Гектор – это кто? – уточнила Стелла мрачно, с ненавистью глядя на своего врага.
– Геркало Витек, он в комитете по имуществу работает. Взяточник хренов!..
– Это тот голубоглазый, улыбчивый? Это на его даче мы были?
– Да.
– А при чем здесь взятки?
– Так у него денег до черта! Он там такие взятки берет, что мама не горюй!..
– Ладно. Рассказывай дальше, гнида.
– Элеонора, ну, ты это… правда, штаны мне надень…
– Перебьешься! Что этот Витек сделал?
– Он вдруг к девчонке полез, когда мы на пруд приехали. А она это… не хотела…
– А он?
– Он сначала вроде как шуткой с ней, а потом, видать, распалился. А она не давалась… Ну, он ее силой… На землю завалил… Она царапалась, а он велел нам держать ей руки…
– И вы, мрази, держали. А он, значит, насиловал?
– Ну, мы того… выпили к тому времени… У нас коньяк с собой был. Сама понимаешь…
– Нет, этого я как раз не понимаю. Вам, уродам, что, мало баб, которые сами отдаются – и даром, и за деньги? С чего вдруг вы на сопливую девчонку запали? Вам, уродам, под сорок уже, а ей только восемнадцать стукнуло!
– Да это все Гектор… Он у нас по женской части мастак… Он же у нас красавец, на него все бабы вешаются, вот он и думает, что все с ним с радостью готовы… Он ей так и говорил: тебе, мол, понравится, ты только расслабься…
– Ну и как? Расслабилась девчонка?
– Нет… Она не хотела. Все плакала и маму звала…
Стелла почувствовала, как ком подкатил к ее горлу, ей стало трудно дышать. Она с трудом сглотнула его и тихо, охрипшим голосом, приказала:
– Продолжай.
– А чего продолжать-то? Все.
– Значит, вы ее все втроем изнасиловали? По очереди или разом?
– Я не помню, пьяный был…
– Врешь! Слушай, Соснянский, ты уж давай все, до конца, облегчи себе душу. Целый год ведь с этим грузом ходишь. А не будешь рассказывать…
Она выразительно посмотрела на секатор, лежащий на полу рядом с банкиром.
– Да я, правда, не помню!
Стелла взяла одной рукой секатор, а другой схватила банкира за нос.
– Сейчас я тебе твое личико попрчу!
– Ай, не надо!!! Ладно, ладно! Расскажу!.. Фу ты, черт!.. Мы это… ее того… по очереди…
– А кто у вас любитель орального секса? – тихо спросила Стелла.
– Не знаю… А, подожди, это… Геркало! Да, это он любитель всякого такого… Извращенец, короче.
– А может, ты, котик?
– Я-а? Ты что, охренела? Элеонора, да я… У меня дочери шестнадцать лет! В том году шестнадцать было… Я бы не смог…
– Но ты ее держал! Ведь держал, да? Пока тот урод измывался над Беллой?
– Ну да, да!.. Но он просил ей руки подержать, она же не давалась, царапалась. А ему, гаду, приспичило… Я ему говорил: «Оставь ее! Трахнули ведь уже по разу, чего еще надо?» А он: а я еще, мол, хочу! Я оральный секс люблю… Ты поняла, короче…
Стелла чувствовала, что ее всю колотит от захлестнувшей злобы.
– О чем же вы, уроды, думали? Знали ведь, что она заявит…
– Ну, да… Когда очухались, когда туман из башки ушел, поняли, что круто влипли. Слон говорит: давай, мол, ее в воде помоем, следы смоем, никто не докажет! Денег ей побольше дадим, она и заткнется! А Гектор, тот вообще над нами смеялся: я, говорит, откуплюсь, у меня в органах – свой человек! И денег – три чемодана! Ну, мы со Слоном ее и потащили в воду купать…
– А кто предложил утопить?
Соснянский помолчал пару секунд, потом сказал неуверенно:
– Кажется, Слон…
– Врешь! Ты предложил!
– Нет! Ты чего?!
– Но ты ее тоже топил! Вы все ее топили, так?
– Нет! Не я! Я вообще ни при чем, это они!.. Они!.. И Слон, и Гектор, они же мрази! Это такие твари, если бы ты знала! Да мне таких друзей… да с такими уродами…
– Что же ты тогда с ними дружил, с такими уродами?
– А с кем мне еще было на шашлыки и рыбалку ездить? Элеонора, ну, умоляю! Поверь, я ни при чем!
