– Да ладно уж, не прикидывайся. Вот кто! – Дигна выразительно чиркнула ребром ладони по своему полосатому шарфу. – Всем же понятно… Ты ведь профи высокого полета, вот и получишь награду за эту Римму Кирч. Только не волнуйся, мы на дележку не претендуем, все деньги твои, по справедливости. А для нас главное – остаться в живых.
– Вы принимаете меня за профессионального убийцу? – Генри изумленно приподнял брови и округлил глаза, его лицо приобрело мальчишески комичное выражение.
– За киллера, – уважительно подтвердила Дигна. – Ты же крутой профи, брось прикидываться!
– Да с чего вы взяли, что я киллер?
– По тебе видно. Ты прилетел на Парк, чтобы выполнить ясно какой заказ, но никак не можешь добраться до клиента, я это сразу уловила. Не переживай, бывает.
Неожиданно Генри фыркнул.
– Да вы сумасшедшие! Думаете, киллер-профессионал позволил бы вам о чем-то догадаться?
– Значит, ты еще новичок? – Дигна сочувственно наморщила лоб. – Ничего, научишься, мастерство приходит вместе с опытом.
– Я вообще не киллер. – У него напряглись желваки, словно он стискивал зубы, чтобы не расхохотаться на радость горному эху и рыскающей по окрестностям Шоколадной Анджеле.
– Тогда кто? Сыщик? Охотник за головами? Или папарацци?
– Дикий вы народ, – Генри сокрушенно вздохнул. Похоже, смеяться ему уже расхотелось. – Ага, конечно – или криминал, или папарацци… Неужели вы не понимаете, что это всего лишь накипь, которая ничего не значит по сравнению с настоящей жизнью?
– А что такое для тебя настоящая жизнь? – теперь уже Дигна выглядела удивленной.
– Искусство. Познание. Литература. Но вы здесь, на Парке, от всего этого далеки, местная специфика… Ваш покорный слуга – доктор искусствоведческих наук, исследователь и писатель, прилетел на эту чертову планету аттракционов за последним блоком материала для своей почти законченной книги.
– Супер, – помолчав, решила Дигна.
Какое-то время в пещере стояла тишина. Морис вначале почувствовал облегчение: Генри, стало быть, не так уж и страшен, можно его не бояться… Но потом подумалось, что, если он не киллер и не крутой, тогда дела совсем плохи.
– А как же ты с Морисовыми недоумками разобрался? – скептически хмыкнула девушка.
– Допинг.
– Какой допинг?
– Разрешенный.
– И почему тогда ведешь себя, как киллер, который кого-то выслеживает, если на самом деле просто пишешь книгу?
Не ответив, Генри прикрыл глаза, прислонился к белесой от изморози каменной стене. Бледное худощавое лицо под низко надвинутым капюшоном – он походил на киношного монаха или воина, не хватало только меча с узорчатой рукояткой.
Бланка съежилась и тоже сидела неподвижно, словно печальное изваяние.
Зато у Дигны глазища так и светились любопытством, и отставать она не собиралась.
– Генри, это нечестно! Морис рассказал свою историю, и ты давай рассказывай, все равно нам тут отсиживаться и мерзнуть. Получается, что вы с Морисом нас втянули.
– Я-то при чем? – не открывая глаз, осведомился Генри. – Никого я никуда не втягивал, занимался своими делами, и тут Морис на меня свалился, как сосулька с карниза на голову замечтавшемуся пешеходу. Преогромное спасибо за доверие…
– Ты сам виноват, потому что казался киллером!
– Ладно, расскажу, а то вы опять невесть что придумаете. Только в общих чертах и не называя имен, для этого есть причина. Договорились?
Дигна согласно кивнула и уселась поудобнее.
– Около пятнадцати лет назад, когда я был твоим ровесником, на меня произвела сокрушительное впечатление одна незаурядная личность. Я буквально влюбился. Его давно нет в живых, а в то время разговоров о нем было много. Я по мере своих скромных возможностей подражал ему, охотился за любой доступной информацией, всерьез увлекся культурой того общества, из которого он происходил. Последнее, кстати, пошло мне на пользу, так как обеспечило в будущем материал для диссертации – я специализируюсь на искусстве его родного мира. В общем, в то время я вел себя, как самый настоящий фанат, но в семнадцать лет оно все еще простительно.
– Хороший, наверное, был человек! – мечтательно заметила Дигна.
– Плохой, – усмехнулся Генри. – Авантюрист и преступник, объявленный вне закона, за его голову был назначен приз в миллион кредиток. Для сравнения, в десять раз больше, чем за Римму Кирч. А я искал возможности с ним встретиться – не ради награды, а с целью пообщаться. Не исключено, что это общение закончилось бы для меня плачевно… Впрочем, вряд ли. Он был тщеславен, так что мое искреннее и беспредельное восхищение должно было ему понравиться. И вот ведь что интересно, сам я был добрым, впечатлительным, отзывчивым мальчиком, мухи не обидел, но в то же время восхищался законченным эгоцентриком, который совершил много жестоких поступков. Знаю совершенно точно, что я бы ни за что не стал поступать с другими так, как он, ни сейчас, ни тогда. Однако это не мешало мне смотреть на него с восторгом – как будто все, что он делал, было окутано сверкающим туманом, который превращал реальные факты не самого приятного характера в волшебную сказку. Для кого чужая душа потемки, а для меня – моя собственная… Но это уже так, лирическое отступление.
Генри замолчал, и сразу сгустилась морозная тишина, какая бывает, когда все вокруг погружено в зимнюю спячку. Потом Дигна спросила шепотом:
– И вы с ним так и не встретились?
– Не то чтобы нет, но встреча получилась коротенькая. Мне выпала честь быть его секундантом на дуэли. Один его давний знакомый, тоже весьма известная личность, получил престижную награду и устроил по этому случаю скромную вечеринку на несколько тысяч персон. Предполагалось, что интересующий меня персонаж обязательно там появится, и ради него я тоже ухитрился попасть в список приглашенных. Замучил своим нытьем одного родственника-дипломата, и тот, чтобы отделаться, все организовал. Разумеется, я умолчал о том, почему мне так страстно хочется там оказаться… – Генри снова усмехнулся. – Иначе меня бы не пустили и заперли – вероятно, в какой-нибудь хорошей психотерапевтической клинике, но я в семнадцать лет был не настолько дураком, чтобы выставлять свое безумие напоказ. На вечеринке мой персонаж повздорил с хозяином торжества и вызвал его на дуэль. Ошивавшийся поблизости я предложил себя в секунданты, это было принято благосклонно. Конечно, я надеялся, что после дуэли наше знакомство продолжится, но он проиграл, получив серьезные травмы. По правилам, оружие выбирает тот, кого вызвали, и хозяин вечеринки выбрал воздушный бой, а это, надо сказать, пилот экстра-класса, в воздухе с ним мало кто справится. Объект моего мальчишеского восхищения чудом остался жив и сумел избежать ареста, и на том спасибо.
– Супер! А как им удалось устроить такую крутую дуэль, чтобы полиция не вмешалась? На какой планете это было?
– Не важно. Я ведь сказал, без имен и названий, по которым можно вычислить, о ком идет речь. Полиция не потерпела бы такого безобразия, но ее рядом не было. Для торжества арендовали загородный курортный комплекс, гостей собралась чертова уйма, и среди них затесалось энное количество террористов. Объектом покушения был тот, о ком я говорю, а также двое друзей хозяина, мужчина и женщина. Охранников парализовали, сторожевую автоматику вывели из строя, связь обрубили, да только ничего у них не вышло – не на тех напали, нарвались на достойный отпор. Иногда и такое бывает. Но там все равно царил полный раздрай, и пресечь дуэль было некому. Насколько я помню, адвокат хозяина вечеринки, один из немногих, сохранил способность здраво рассуждать и пытался всех урезонить, но так его кто-нибудь и послушал… А через полтора года после этих событий тот, о ком я рассказываю, погиб. Я тогда был студентом-второкурсником, и в один прекрасный день меня озарило: почему бы не написать о нем книгу? Вскоре стало ясно, что идея вполне себе серьезная, поскольку завладевший моим вниманием персонаж неожиданно получил посмертное признание как художник, обладавший своеобразным, иногда шокирующим, но бесспорным талантом. В настоящее время я пишу о нем монографию. Собственно, занимаюсь этим уже
