Иначе говоря, до подстроенной Клиссом катастрофы Римма Кирч служила в Организации, безжалостно истреблявшей таких, как Анджела Ругис с ее Комнатами. Она хорошо помнила свои тогдашние взгляды на жизнь и свою тогдашнюю логику. Взгляды поменялись, ну и что, плевое дело. А что касается логики – прежний опыт позволял ей смоделировать, как будут думать и действовать те, кто хочет ее обезвредить.
Они постараются обстряпать это без шума, не допуская утечки информации. Возможно, потом, когда все будет закончено, сообщат широкой публике правду, а возможно, и нет – широкую публику незачем лишний раз нервировать. О том, что Римму Кирч, единственную оставшуюся в живых виновницу Вьянгасианской трагедии, наконец-то арестовали (или застрелили при попытке к бегству), скорее всего, сообщат, но о Комнатах ни полслова не скажут, такая сенсация никому здесь не нужна.
Что отсюда следует? То, что предупреждать население и гостей Парка о возможности внезапного вторжения «маньячки» Анджелы Ругис в любое помещение, где имеются двери, никто не станет – это же верный способ посеять замешательство и вызвать отток туристов с планеты развлечений! Это оставляет за Анджелой относительную свободу действий. Однако посвященные, безусловно, будут начеку, поэтому не зарываться, не лезть в офисы «Иллюзориума» и Космопола, не грабить банки, не провоцировать панику. В общем, соблюдать правила игры, чтобы игра не стала более жесткой, не перешла на другой уровень.
Первоочередная задача – добраться до кого-нибудь из четверки недавних пленников. Выяснить, откуда черти принесли Зойга. Его неожиданное явление – это мистика почище Комнат! Хотелось бы иметь уверенность, что он не вломится в следующую минуту в этот коттедж, к примеру. Вот кто настоящий маньяк, а ловят Анджелу Ругис.
Ей нужен Генри. Неожиданно найденный друг. Он ведь хотел отправиться вместе с ней на поиски нового Маршала! Вытащить его к себе, потом они вдвоем сбегут с Земли-Парк… Спокойно, боец Кирч, не увлекаться, все по порядку. Первая цель – Морис. Этого размазню поймать проще всего, Комнаты на него уже натасканы. Процедура довольно сложная, требующая времени, зато после дотянуться до человека – раз плюнуть, лишь бы он находился поблизости от каких ни на есть дверей.
С помощью грима и краски Анджела превратилась в белокожую круглолицую блондинку с золотистыми бровями, добавила анизотропные контактные линзы кофейного цвета – теперь никакого сходства ни с «маньячкой из Новогодней Службы», ни с Риммой Кирч. В ближайшее время придется регулярно менять облик. Надела броню, открыла дверь, шагнула из гостиной коттеджа в другую гостиную, с плетеной мебелью и застиранными шторами в цветочек.
Обстановка смутно знакомая: в похожем помещении Римма кого-то ликвидировала, но кого и по какому поводу – этого с ходу не припомнить. Для квартальных отчетов требовались другие подробности, а не то, из какого материала были сделаны стулья – немые свидетели происшествия и что за цветы украшали портьерную ткань, подсолнухи или астры.
Не вспомнила, и ладно. Комнаты извлекли из ее памяти очередной полузабытый интерьер или, возможно, комбинацию из двух или трех интерьеров, не имеет значения. Это как лотерея – что выпало, то выпало.
Здесь есть зеркало, вот это уже важно. Трельяж в углу, серебристые рамы увенчаны коронками. Рубиконский стиль.
Придвинув стул, она уселась перед трельяжем, представила себе во всех подробностях Мориса – светловолосого лопоухого парня неспортивной комплекции.
Через секунду стекло – или что-то, притворявшееся стеклом – помутнело, затуманилось, отражение исчезло. Все как обычно. Сейчас туман рассеется, и она увидит то помещение, где находится Морис. При условии, что там тоже есть зеркало, к которому должны «подключиться» Комнаты, но с этим-то никаких проблем, на Парке зеркал и мебели с зеркальным покрытием пруд пруди, смотрись не хочу.
Ожидание затянулось. Потом Анджеле показалось, что белесый туман по ту сторону стекла начал дрожать, от этого слегка зарябило в глазах. Какой-то глюк?.. Ничего подобного на ее памяти еще не было.
Задребезжал весь трельяж, как при сейсмических колебаниях. На всякий случай Анджела вместе со стулом отодвинулась назад, тут-то оно и случилось: на затуманенном стекле проступил черный узор – не успела рассмотреть как следует, осталось только впечатление чего-то невероятно сложного и прихотливого – а после оно разлетелось вдребезги. Правую и левую створки трельяжа постигла та же участь.
Один из осколков чиркнул Анджелу по броне. Хорошо, что не в лицо.
Опомнившись, она выскочила за дверь, в гостиную коттеджа. Сердце бешено колотилось, футболка намокла от новой порции пота. Расстегнув на груди костюм, Анджела упала в кресло, сделанное из вишневого мармелада, и только тогда поняла, что постыдно близка к истерике.
Получила бы от Маршала по первое число за халатность… Только Маршала нет, и отругать ее некому, и никто ничего не подскажет.
Комнаты начали давать сбои, глючить. Она понимала, что рано или поздно это может произойти, только уж очень не вовремя, в полном согласии с пакостными законами Мэрфи.
Деваться некуда. Пусть даже ее не сцапают при попытке улететь с Парка, на новом месте еще неизвестно, что будет. А Комнаты – идеальное убежище, никто не сможет проникнуть туда извне: речь идет, если пользоваться научной терминологией, о блуждающем «пространственном кармане», артефакте с персональной привязкой. И прокормиться несложно, масса возможностей воровать еду – если хватит соображения и ловкости этими возможностями воспользоваться. И скучно не будет: можно заманивать каких-нибудь слабаков и смотреть, что они станут делать, а после, когда надоест, ликвидировать их – вовсе не из садистских потребностей, как написали в той заметке, а во имя хорошей идеи. Любой слабак – потенциальный предатель и дезертир, так говорил Маршал, и значит, убивая свои жертвы, Римма-Анджела казнит предателей и дезертиров, а это, опять же цитируем Маршала, доброе дело. Она вроде как санитар в человеческих джунглях.
Пусть это не джунгли, а Парк – все равно санитары нужны.
Она с вызовом усмехнулась. Душевное равновесие помаленьку возвращалось, даже футболка просохла. Кстати, футболку пора поменять. Уже два с половиной месяца собиралась, да все руки не доходили.
Анджела застегнула броню и решительно распахнула дверь.
Какое-то присутственное место, четыре стола-близнеца из белого пластика, с мониторами на гибких шеях. На одном из столов стоит граненый стакан с водой, там плавает муха.
И здесь же – безобразный рассохшийся буфет из квартиры Аделаиды Кирч, Римминой бабушки, с приторными леденцовыми витражами на дверцах и засиженным тараканами зеркалом на боковой стенке. Ничего, тоже сойдет.
Бабушка вначале Римму любила, пока она, в пятилетнем возрасте, не расколотила молотком один из витражей, чтобы попробовать эту красотищу на вкус. Эффект обманул ожидания: стеклышки, такие сладкие с виду, оказались несъедобными, а бабушка решила, что ребенка пора воспитывать, и с тех пор при каждой встрече старалась наверстать упущенное. Впрочем, Римма ее презирала и не принимала всерьез. Она ведь еще тогда поняла, что она не такая, как все, особенная, избранная – ну, примерно то же самое, что рассказывал о себе Генри.
Скоро она доберется до Генри.
Открыв дверцу, обнаружила внутри полную тарелку бабушкиного хвороста, густо посыпанного сахарной пудрой. Отправила в рот хрустящую розочку: не питательно, зато и не вредно. А теперь – к зеркалу.
Страшновато, но с глюком надо разобраться. Анджела предусмотрительно опустила щиток шлема – на случай, если опять брызнут осколки. В этот раз она приказала Комнатам найти Арабеллу Наген, свою непосредственную начальницу. Теперь уже, гм, бывшую начальницу. Когда зеркало заволокло туманом, Анджела напряглась, приготовившись к броску в сторону, однако ничего внештатного не случилось.
Дымка рассеялась, появился знакомый холл в Новогодней Службе – тот, где стены расписаны елками и оленями, а на свободных местах между ними наклеены снимки с прошлогодних праздников.
Посередине стоял накрытый стол с чашками, тарелками и тортом, вокруг расположился руководящий состав отдела, человек четырнадцать, во главе с Наген. В стороне маячил робот с большим чайником.
Ага, она видит их из зеркала, которое недавно повесили в простенке между окнами.
Расслабившись – глюки были и прошли, система под названием «Комнаты» снова исправно работает, – Анджела взяла еще одну штучку хвороста. Было время, они с Сафиной чуть не каждый вечер тайком
