подсматривали за своими коллегами, угощаясь между делом ненастоящими лакомствами… В ту далекую пору, когда Сафина еще не была утопленницей, а Анджела – изобличенной «маньячкой».
Брр, не нравится ей это слово. Никогда не нравилось.
В холле с оленями происходило не просто чаепитие, а проводы одной из сотрудниц, надумавшей уйти из Новогодней Службы в танцовщицы. Наген, сладко улыбаясь, произносила напутственную речь, суть которой сводилась к тому, что «наша Айрис» труслива, недальновидна, лишена творческой жилки и не способна ничему научиться; остальные сотрудники заедали неприятный осадок тортом. В глазах у Айрис, застывшей с чашкой в руке, отражалась внутренняя борьба: врожденная интеллигентность против желания огрызнуться. А Наген, на голову выше любого из своих подчиненных, возвышалась над столом, как башня, ее несвежее лицо оттенка слоновой кости сияло счастьем и торжеством. Лицо женщины, которая вот-вот дойдет до оргазма. Как обычно. Всем увольнявшимся начальница устраивала такие проводы, оттягивалась напоследок. О скандале с Анджелой зато никто не вспоминал, это было отрадно.
Возвращаться туда теперь уже не придется, тоже приятный момент. Больше никаких тебе
А жаль, что их с Наген дороги разошлись. Ее Римма-Анджела не презирала. За нее можно было побороться.
Полюбовавшись на коллег по работе, которые наперегонки поедали нарезанный треугольными ломтиками торт, Анджела отключилась от Новогодней Службы.
Вторая попытка добраться до Мориса.
Спасибо Маршалу и конторским сержантам, которые когда-то научили ее уму-разуму – щиток шлема она перед этим опустила. Нехитрая мера предосторожности помогла ей сохранить лицо, во всех смыслах.
Осколки взорвавшегося зеркала ударили прямо в щиток.
Та же самая дрянь. Затянувшаяся пауза, потом – такая вибрация, что весь буфет заходил ходуном, и старая посуда в нем жалобно зазвенела. Вслед за этим проступил на долю секунды черный узор, и стекло раскололось.
Комнаты подцепили вирус? Если да – не Морис ли его занес?
Нужно поговорить с ним. То есть допросить его.
Из слов Генри следовало, что в пещере этот хлюпик серьезно пострадал и валялся без сознания. Где он сейчас – в морге, в больнице? Придется рискнуть. Но для начала надо хотя бы одним глазком глянуть, где он находится.
Анджела подошла к двери. Спроецировала на пространство за порогом мысленный образ Мориса. Потянула за ручку, приготовившись тут же захлопнуть, если там окажется боевой робот типа «цербер» или соскучившийся по разминке взвод спецназа.
Ни то, ни другое, ни третье… Вообще непонятно что. Ее обдало пронизывающим холодом, от которого заныли нервы и заломило кости. Она так и приросла к месту, пораженно разглядывая то, что темнело за порогом.
Однажды она слышала такое выражение – «белое ледяное безмолвие». Ну, а сейчас перед ней было черное ледяное безмолвие.
Несколько метров пустого пространства, дальше громоздятся блоки черного льда, они высятся до потолка, до небес, уходят в бесконечность… Одни матовые, шероховатые, другие гладкие, как стекло, полупрозрачные, и в их толщу вморожены черные шары – то ли неведомо чьи икринки, то ли зрачки этого стылого мира. Лед поблескивает, отражая падающий из Комнаты свет. Никакого движения, только неживой блеск черных поверхностей, и холод такой, что все тело медленно, но верно немеет.
Анджела едва нашла в себе силы закрыть дверь. Если бы она простояла так с полчаса, она бы, наверное, окоченела насмерть.
Попятилась. Ноги подкосились. То ли уселась, то ли рухнула на пол.
Дверная рама за эти несколько минут побелела от инея.
Вновь обретя способность двигаться, Анджела вернулась в коттедж. Выпила горячего кофе, съела плитку шоколада. Пошарила в Сети, но ничего нового там не нашла, не считая обидного прозвища: какой-то шибко умный журналист обозвал ее «Снегурочкой-потрошительницей», что было враньем, потому что никого она не выпотрошила. Тех, кто не оправдал ее надежд, она убивала достаточно быстро, как ликвидатор, а не как палач.
После кофе и шоколада силы вернулись, и она решила предпринять новую вылазку.
В этот раз захлопнула дверь сразу, как только ощутила мертвящий холод и увидела массивы черного льда, поблескивающие отраженным светом.
Может быть, она что-то делает не так? Маршал учил, что очень важен боевой дух, настрой на победу. Вдруг из-за встречи с Зойгом в ее душу закрались пораженческие настроения?.. Римма-Анджела недовольно засопела. Давно изжитая привычка, от которой она избавилась примерно тогда же, когда сделала пластическую операцию, а вот поди ж ты, вернулась.
Мысленно нацелившись на Мориса и на победу, снова открыла дверь.
Без перемен. На нее уставились сотни непроницаемых замороженных зрачков.
Захлопнув дверь, Анджела с отвращением осознала, что находится на грани нервного срыва. Сама себе закатила бы оплеуху, не будь на голове шлема. Чихнула, забрызгав щиток. Когда ее угораздило простудиться – в пещере Моржового хребта или сейчас?
Вернувшись в коттедж, она сняла броню и отправилась в комнату с медавтоматом. Еще расхвораться не хватало… Закончив с медицинскими процедурами – простуду удалось задавить в зародыше, маленький, а выигрыш! – сменила белье, выкинула футболку и трусы в мусоросборник. Ну и гадость это использованное белье… Съела еще одну плитку шоколада.
Пока медавтомат ее лечил, созрела здравая мысль: а может быть, в данном случае никакого глюка нет, и Комнаты ни при чем, и она ни при чем? Может быть, Морис, этот слюнтяй и слабак, опять угодил черт знает куда – допустим, в какие-нибудь подземные ледники?
Или – сверкнула неожиданная догадка – это всего лишь новый аттракцион с психотронным эффектом, на любителя, очередное изобретение «Иллюзориума», забава для чокнутых экстремалов, а она за здорово живешь купилась, как девчонка… Подумав об этом, Анджела со злостью выругалась.
Надо побывать там еще раз, всего один раз, и осмотреться, держа эмоции в кулаке, отмечая и запоминая детали, как учили в Организации. Получается, растеряла сноровку… Надо понять, что это за такое странное место.
В шкафу должен лежать старый лыжный термокостюм, брошенный прежними хозяевами. Надеть его под броню и включить обогрев на полную катушку… Вот так, теперь никакой холод не страшен.
Анджела отворила дверь и опять замерла на пороге, хотя перед этим и запретила себе удивляться.
Очередной сюрприз. В этот раз не из разряда ужастиков, и на том спасибо.
За дверью была уютная персиковая комната с нарядной, хоть сейчас на выставку, двуспальной кроватью. Цилиндрический напольный светильник расписан золотыми птицами. На дверце зеркального шкафа нарисован фантастически замысловатый черный цветок – ничего себе изыск… Похож на ту дрянь, которая появлялась на затуманенных зеркалах перед тем, как они взрывались, но дверца шкафа разлетаться на куски не спешила.
В комнате никого не было, однако, по всей логике, Морис должен находиться поблизости, иначе дверь не привела бы Анджелу именно сюда.
Неслышно ступая, она подкралась к окну, заглянула в щель меж двух шелковых портьер, обильно украшенных оборками и фестонами.
Верхотура, внизу бульвар и толпы народа, напротив многоэтажные здания сияют синим и золотистым стеклом. Аэрокары величаво скользят над крышами. Сразу видно, не какое-нибудь заштатное местечко.
Шорох позади. Она резко развернулась с уходом в сторону, готовая к стрельбе, но это всего лишь выползла из своей норки черепаха-уборщик.
Анджела наследила, и робот, учуяв грязь, сразу принялся выполнять свои обязанности, возвращая желтовато-розовому ворсу первозданный вид.
