хлеба, спичек, коньяку, рому, черта, дьявола! Пошел вон!
Урядник как ошпаренный выскочил из избы.
V
Лишь только Карпов скрылся за дверью, мы приступили к сборам.
Чемоданы наши были открыты, нужные вещи отобраны и переложены в маленькие саки, которые были совершенно необременительны в дороге.
В случае надобности мы могли бы уместить весь наш багаж на собственных спинах.
Затем было осмотрено оружие.
У нас с Холмсом был порядочный запас такого добра, и мы отложили себе по одной легкой магазинке, по паре десятизарядных револьверов и по охотничьему кинжалу.
Венгеров вооружился почти так же, как и мы.
Зарядив револьверы и набив патронташи ружейными и револьверными патронами, мы спрятали остальной запас в саки.
Вскоре на улице раздался звон колокольчика, и почтовая тройка остановилась у крыльца.
Карпов вошел в горницу, неся корзины с провизией и вином.
Все это было упаковано самым тщательным образом в несгораемый сундучок, обтянутый кожей морской собаки, и, разместив вещи в просторном возке, мы все четверо заняли свои места.
Карпов запер свой домик на замок, запер ставни и, передав ключи вышедшей во двор хозяйке, заявил, что все готово.
Тройка дрогнула и быстро помчалась, подгоняемая кучером — бурятом.
— Жарь вдоль линии на север! — скомандовал Венгеров.
Кибитка была просторная, сена в ней было навалено вдоволь, и ехать было удобно.
А дивные пейзажи, то и дело меняющиеся картины и чудный день делали путешествие совершенно незаметным.
Меняя лошадей на каждой станции, мы к вечеру доехали до поворота железнодорожной линии на восток и, покинув ее, устремились к северу по направлению к Туркинской и Баргузину.
Не доезжая верст сорока до селения Туркинского, мы заночевали на одной из станций и с рассветом тронулись дальше.
В Туркинское мы прибыли к десяти часам утра.
Тут решено было сделать привал, да заодно расспросить о Варнавке.
На станции закусили, выпили чаю и отправились в селение. Тихо и мирно шагали мы по длинной и грязной улице, как вдруг наше внимание было привлечено огромной толпой народа, столпившейся около высокой избы.
Толпа жужжала и волновалась.
Среди ней то появлялись, то снова исчезали чины полиции, чем — то, видимо, сильно озабоченные.
И когда мы приблизились к этой толпе, мы сразу услышали имя Варнавка, переходившее из уст в уста.
— Эге! — воскликнул Шерлок Холмс. — На ловца и зверь бежит! Посмотрим — ка, что этот молодец здесь натворил.
Венгеров двинулся вперед.
При виде уездного начальника и урядника толпа расступилась, и мы беспрепятственно проникли в дом.
VI
Картина, представившаяся нашим глазам, была поистине ужасна!
Вся внутренность избы была словно переворочена вверх ногами.
На полу валялись столы, скамьи, разбитая посуда и разная домашняя утварь.
Кровать была совершенно разворочена, а около нее на полу, среди лужи крови, валялись два трупа: женщины и мужчины.
Следственные власти стояли тут же, тихо совещаясь между собой.
Но об чем можно было тут совещаться, когда преступление было и без того ясно.
Об этом без слов говорили кровавые шрамы, сделанные ножом над левыми бровями жертв.
Подойдя к трупам, Холмс осмотрел их самым тщательным образом.
— Совершенно верно, — произнес он тихо, указывая мне на трупы. — Они лежали на кровати, когда разбойник вошел в избу, сорвав дверь с петель. На это указывает сама дверь. Первой проснулась женщина. Она вскочила с кровати, но тут же получила смертельный удар ножом в грудь и упала на пол. Вы видите, у ней всего одна рана и вытянуты руки. Ее муж воспользовался этим моментом, чтобы обороняться. Он схватил вот эту порезанную подушку и с нею, как со щитом, кинулся на врага. Разбойник несколько раз ударил ножом по подушке, и между ними завязалась борьба. Конечно, разбойнику было легко победить, так как он был вооружен. Он сначала нанес своей жертве рану в бок, но видя, что раненый продолжал крепко держать его за рубашку, нанес ему второй удар в грудь и третий — в горло. Жертва упала. При борьбе у Варнавки была изодрана рубаха. Он был одет именно в ту рубаху, которая была им снята с убитого в лесу мужика. Вы видите, в зажатой руке покойника торчит лоскуток синего с красным ситца.
По мере того, как рассказывал Холмс, картина убийства вырисовывалась предо мною как живая.
Мысль Холмса шла так логично, правильно и живо, что можно было закрыть глаза и увидеть все, что происходило на этом месте.
Покончив с осмотром трупов, Холмс принялся за осмотр комнаты.
— Это преступление произведено с очевидной целью грабежа, — заговорил он, подзывая меня и Венгерова, который уже успел перекинуться несколькими словами с следственными властями.
— Комод и сундук взломаны, вещи перерыты и частью выброшены. Разбойник, убежав с каторги, нуждался в деньгах, может быть, и в другом костюме.
VII
Холмс вышел на улицу и, пробыв там около четверти часа, возвратился.
— Ну — с, дорогой Ватсон, теперь мы пойдем по живым следам, — произнес он, потирая руки.
— Вы что — нибудь уже открыли? — спросил с любопытством Венгеров.
— А вы мне прежде скажите, какие данные добыло следствие? — спросил в свою очередь Холмс.
— Следствие установило лишь преступление с целью грабежа, произведенного, судя по знакам на жертвах, Варнавкой, — ответил Венгеров.
— И больше ничего?
— Ничего.
— Это слишком мало для мало — мальски порядочного следствия, — с иронией сказал Холмс. — Я в этом отношении пошел немного дальше. Преступник приехал верхом на лошади, которую привязал ко второму столбу забора со стороны улицы. Лошадь прикусывает. Совершив преступление, он снова сел на лошадь и направился к северу. Могу сказать еще, что подкова на правой передней ноге лошади еле держится.
— Но откуда вы узнали это? — удивленно воскликнул Венгеров.
