– Все смешал буйвол-одиночка, который на вас наткнулся.
– И Петрес, который начал его преследовать.
– Выстрелы Петреса, когда он палил по быку, заставили стадо антилоп, которое загонщики гнали в нашу сторону, свернуть в самый последний момент. В результате несколько особей отбились от стада. Мы с загонщиками начали их преследовать… И… да, пожалуй, я отвечу на ваш вопрос, как раз в этот момент я потерял Томаса из виду.
– А твой брат?
– Петрес?
– Ну да! Где был он в это время?
– Он промчался за своим быком. Но потом вернулся, потому что я внезапно его обнаружил у себя под боком. Петрес снова был рядом и стрелял по антилопам вместе со мной. Он даже попал в одну из них. Подлец! Всегда ему везет! Не догнал буйвола, сумел подстрелить дичь поменьше.
Кажется, успех брата на охоте куда сильней задел Криса, нежели все прочие трагические события. Или это был его способ уйти от реальности? Отвлечься на пустяк и переживать о нем, не думая о более глобальной катастрофе. Или же… Или это был просто недостаток ума у Криса.
– Петрес завалил дичь, а мне вот так не повезло. По вине Петреса я упустил даже антилопу. А я уже наметил ее для себя. Такой отличный самец с закрученными рогами. Его голова неплохо бы смотрелась в моем доме, в…
Впрочем, Крис тут же осекся, так как и сам понимал, что такое украшение совсем не подходит к дизайну в стиле хай-тек, какой преобладал в его доме. Голову антилопы можно было пристроить разве что на кухне, где властвовал Лимпо, и поэтому не было сверкающих белоснежных панелей, стеклянных шкафов и высоких неудобных стульев рядом с барной стойкой.
Вместо всего этого стояли удобные стулья нормальной высоты с мягкими спинками. Стол с гнутыми ножками. И дубовая мебель с мраморными столешницами, функциональными и при этом стильными. И там тоже охотничий трофей совершенно бы не смотрелся.
Выходит, голова самца антилопы, его рога в качестве трофея – это была дань зависти Криса к его старшему брату. С одной стороны, Крис совсем не походил на Петреса, а с другой… ему этого явно очень бы хотелось.
И это соображение заставило подруг задать Крису свой следующий вопрос:
– А у тебя с твоим братом отношения простые и легкие?
– Да я бы не сказал, – охотно улыбнулся в ответ Крис. – Сколько я себя помню, всегда завидовал Петресу. Завидовал его уму, его способностям и обучаемости. Мне ведь даже школу удалось закончить с большим трудом. Дальше я жил на деньги, которые оставила мне моя мать и выделил отец по достижении мной совершеннолетия. Сумма не так велика, как остальное состояние моего отца, но мне хватает.
– А Петрес?
– Петрес всегда много учился. Отец говорил, что из всех его детей только у Петреса ум великого ученого. И хотя за научными званиями и регалиями он не гоняется, но мог бы дать фору многим.
– И в детстве ты мечтал на него походить?
– И до сих пор иногда прорывается во мне что-то такое. Но Петрес для меня недостижим, как, скажем, звезды или Луна. Нет, Луна и та ближе. Скоро к ней запустят туристические корабли. Можно будет прокатиться. А Петрес… До него мне не достать никогда.
Так, что касается отношений между двумя братьями, тут подругам все было понятно. Младший завидовал и мечтал походить на более сильного старшего. А вот старший… Как вел себя Петрес в отношении Криса? Обижал его? Старался подмять под себя? Или же был равнодушен к его чувствам?
Но с этим подруги решили разобраться позднее, потому что они уже приехали к дому господина Якоба и Крис попрощался с ними.
– В дом я не пойду, даже не просите. С детства не выношу траура и вида всех этих похоронных церемоний.
И, высадив подруг, Крис умчался прочь. При этом на педаль газа он давил с таким видом, словно спасался от неведомого чудовища. На лице его читалось облегчение и в то же время страдание. Крис не лгал и не притворялся, когда говорил, что похороны и приготовления к ним наводят на него ужас. Но что послужило причиной этой психологической травмы? И в этом тоже подругам предстояло разобраться.
В расследовании дела об убийстве мелочей не бывает. Каждый персонаж драмы должен быть нарисован с максимальной точностью. Все его страхи, фобии или предпочтения должны быть извлечены с дальних полок и пристрастно изучены. Только тогда можно представить верную картину той трагедии, которая приключилась.
Глава 7
В огромном доме, который Беатрис теперь занимала одна, царила обычная в таких случаях тишина и безмолвие. Прислуга робко пряталась в служебных помещениях, подальше от глаз хозяйки, предоставляя той возможность уединиться со своей скорбью.
Вот только Беатрис отнюдь не выглядела раздавленной и уничтоженной. Напротив, черный цвет выгодно оттенял ее бледное лицо и рыжие волосы. А глаза Бет сверкали так ярко, что вдова казалась красивее, чем когда-либо прежде.
– Я предложила Пэм пожить вместе со мной, – удивила она подруг прямо с порога.
– Странно. А нам казалось, что ты ненавидишь свою падчерицу.
– Так и есть. Пэм мне не слишком приятна. Но приличия важнее! К нам будут приезжать разные люди, чтобы выразить соболезнования. Они уже приходили и сегодня. Что бы я им сказала, если бы Пэм поселилась в гостинице, а не в доме своего отца? Нет, это решительно невозможно.
И все же Беатрис явно сомневалась в правильности своего решения:
– Как бы она всех нас не опозорила! Она частенько ведет себя вызывающе, плохо воспитана, от нее так и пахнет скотом и фермой, на которой она выросла!
Ферма, о которой шла речь, досталась господину Якобу после кончины его жены – матери Пэм. Сама девочка была в те годы еще слишком мала, чтобы жить на ферме самостоятельно. Однако по достижении совершеннолетия Пэм заявила отцу, что хочет жить на ферме. И господин Якоб передал ферму во владение своей дочери.
Это было хорошее и мудрое решение, потому что отношения между отцом и дочерью в последние годы стали весьма напряженными. Пожалуй, из всех детей господина Якоба именно его дочь была похожа на него сильней всего. Она унаследовала властный характер отца. И когда они сталкивались лоб в лоб, то напоминали двух разъяренных быков, отстаивающих свое право на территорию.
– Но мне необходимо, чтобы в данной ситуации рядом был человек, который вместе со мной займется всеми этими неприятными делами. Якоба надо похоронить достойно. А Пэм куда лучше меня знает, как все это провернуть. На ее памяти в этом доме было уже трое похорон. Так что она дока в таких делах.
– Трое похорон? О чем ты?
– Три прежних жены моего Якоба, – печально произнесла Беатрис. – Они все умерли молодыми. Сначала мать Пэм. Потом мать Петреса. Ну а затем и мать бедняжки Криса. Мне кажется, что Якоб потому так долго не женился потом, боялся нанести сыну еще большую травму. Вы знаете, что мальчика пришлось даже поместить в специальную психиатрическую лечебницу, чтобы он круглосуточно был под присмотром врачей?
– Кого? Криса? – ахнула Кира. – Да что ты?
– Да, правда. Я сама лишь недавно об этом узнала. Старая Роза проболталась мне о том, что было с младшим сыном господина Якоба после кончины его матери.
– И долго Крис пробыл в больнице?
– В первый раз где-то около двух лет.
Два года в психушке! Такое просто так не проходит! Да и не держат здоровых людей в психиатрической лечебнице так долго. Неудивительно, что Крис при первой же встрече показался подругам слегка не в себе. И теперь ясно, почему он не мог найти себе невесту в родном Кейптауне. Ну и вляпалась же Верунчик! Похоже, это замужество с легкостью переплюнет все ее предыдущие неудачные браки.
И все же подруги попытались воссоздать всю картину полностью.
– А когда это было?
