Мы простились с Курабко, пожелав ему не быть съеденным дикими зверями, и ушли.
Действительно оставалось немного.
Едва прошли мы немного более получаса, как тайга стала редеть и, наконец, перешла в густой кустарник, шедший до самого берега.
Лишь только мы вышли из тайги, как увидели четвертый «грех».
Эта станция состояла из довольно большой избы, обнесенной невысокой стеной, за которой виднелись крыши хозяйственных построек.
Могильная тишина окружала этот станок.
Вероятно, братья еще не собрались, так как не слышно было ни людского говора, ни конского ржания.
— Ну, Федор, вы нам теперь не нужны. Ступайте назад. Я заметил дорогу засечками и без труда найду ее, — проговорил Холмс.
Неразговорчивый Федор кивнул головой и молча скрылся в тайгу.
Долгое время мы сидели неподвижно в кустах, наблюдая за домом.
Часа через два справа от нас раздался хруст валежника, и мы увидели человека среднего роста, сильного телосложения с винтовкой за плечами. На поясе у него болталось несколько куропаток и рябчиков.
Подойдя к дому, он отпер дверь ключом и вошел вовнутрь.
— Сергей! — шепнул Холмс. — Старший брат.
И снова потянулось тяжелое время ожидания.
Но вот, наконец, где–то далеко послышался топот копыт.
Три всадника, в которых по фамильному сходству можно было тотчас же узнать братьев, скорой рысью подъехали с запада по вьючной тропе и въехали в ворота станционного дома.
Через полчаса подъехали и восточные братья.
Сначала во дворе шла возня, вероятно, лошадей расседлывали и засыпали корм, потом стало тихо.
Как только все успокоилось, Холмс дал мне знак следовать за собой, и мы поползли бесшумно по кустам, тихонько раздвигая ветви руками.
Мы подползли к боковой части станционного дома, в которой не было окон.
От этой стены мы пробрались ко второй, в которой было три окна, занавешенных наглухо.
Притаившись у одного из них, мы стали слушать.
Хоть мы и не видели тех, которые говорили, однако прекрасно слышали каждое произносимое слово, так как братья, уверенные в одиночестве, говорили не стесняясь.
— …очень оно нужно! — говорил чей–то голос. — Теперича шарпанты сколько хочешь, пташки тратить не стоит…
— Вот я и говорю! — перебил другой голос. — Посмотреть кому пофартит, да тогда и точно…
— Нетрудно…
Разные голоса заговорили наперебой:
— Сказывали, на Иннокентьевском фартит.
— Больше шпана, у спиртоносов оставляют. А вот на Крестовом…
— На Крестовом это точно…
— А кто в глаза?
— Говорю на Иннокентьевском… А уж коли наверняк, то надо на Всесвятский…
— Ладно, поспеем! Там позже…
— Да ты насчет глаз говори!
— В глаз Сергей с Сашкой пойдут…
— А седло?
— Седло у пятого зимовья, там и развьючивать будем…
— Это можно!
— На неделю, что ли?
— На случай берите больше… Может, вьюки запоздают.
— С Крестового?
— Да.
— Значит, с него?
— Ну да!
— Так ты, Сергей, хорошенько присмотри, кому фартило!
— В первой, что ли? А Муха был?
— Там встретим. А с чем в глаз пойдете?
— Известно, со спиртом.
— Ну и ладно. Там ведь урядников нет, можно прямо.
— Известно… хищники…
— Ладно. Дело кончили говорить, можно и выпить! Сережа, есть, что ли?
— Еще бы не быть. С месяц тому назад на две сотенных купил, так все и ждал вас…
— Иди!
— Сейчас. Посуду достану и принесу. А ты, Сашка, тащи, что есть из печи.
Шерлок Холмс дернул меня за руку, и мы, словно змеи, юркнули в кусты и через несколько минут уже очутились под охраной суровой тайги.
— Занятный жаргон. Вполне собственный, — заговорил Холмс, шагая по тайге и посматривая на сделанные зарубки. — Пуля — пташка, приискатель — вьюк, убить — развьючить… Оригинально! Вы, надеюсь, поняли теперь, Ватсон, их разговор?
— Конечно, — ответил я. — В лазутчики на Крестовый прииск идут Сергей и Александр. Они лишь разведают — кому повезло, кто несет домой больше золота, и из какой–то засады у пятого зимовья, где их будут ждать остальные, они собираются бить несчастный народ.
— Совершенно верный вывод, дорогой Ватсон, — кивнул головой Холмс. — Теперь нам нужно во что бы то ни стало предупредить их и поспеть на Крестовый прииск раньше.
Мы ускорили шаг, чтобы до темноты поспеть к покинутым друзьям.
XI
Солнце уже садилось, когда мы пришли на место.
Передав приставу и Федору все, что удалось нам узнать, мы устроили себе постели из валежника и заснули.
Чуть забрезжил рассвет, как мы уже поднялись на ноги.
Федор знал и зимовья и прииски, а так как весь наш багаж состоял лишь из ранцев с провизией, то Федор решил вести нас напрямик.
Бодрым шагом мы двинулись в путь. Я не стану описывать эту ужасную дорогу. Достаточно сказать, что спустя двое с половиной суток мы подошли к Крестовому прииску.
Интересный вид представлял из себя этот прииск.
Вдоль небольшого ручейка, протекавшего среди пологих берегов, ютилось десятка два низеньких, грязных землянок, около которых на протянутых веревках сушилось незатейливое белье приискателей– хищников.
Сами хищники, стоя на дне речки, вода которой была отведена канавой немного в сторону, красивыми группами работали над золотым дном.
Лопатами набрасывали они золотоносную землю на широкие лотки и промывали эту землю водой, которая, растворяя в себе землю, сливалась, а золото оставалось на лотках. На лоток наваливалось приблизительно пуд земли, и если от ста пудов земли оставалось два золотника золота, то это считалось очень хорошей добычей.
