— Брось эту гадость! — велела я.
Но он, не послушав меня, внимательно посмотрел на ключ и покрутил им возле своего виска — жест, вполне достойный умственно неполноценного.
— Кьюч от го-овы! — промямлил сводный братишка и сунул ржавую находку в карман штанов.
Я махнула рукой — черт с ним! Загадит одежду этим ржавым куском железа — ну и плевать! Это мамина забота. Тут я вздрогнула. «Мамина забота! Какая теперь у мамы вообще может быть забота?!» Я осознала, что на сей раз потерпела жестокое поражение. «Ладно, приедем в Таиланд — пойдем к доктору Харикумару. Пусть ищет специалистов. Я готова на любые усилия, и меня не остановят никакие деньги. Без борьбы я не сдамся! И вообще не сдамся!» — решила я про себя. Мама, разумеется, уже догадалась и о цели нашей внезапной поездки, и о той неудаче, что нас постигла. Она поняла и то, от кого я узнала об истинном положении дел. Повернувшись к Евпатию, она укоризненно покачала головой, в ответ он покраснел и развел руками. Перед тем как сесть в машину, мама увидела что-то в траве и наклонилась за маленькой бумажной иконкой — такие за копейки можно купить в любой православной церквушке. Кусок картона намок и испачкался, и перед тем, как положить иконку в карман, мама завернула ее в платок. Я не стала вмешиваться и спрашивать, зачем ей это понадобилось. Уже много лет я не обсуждаю с мамой ничего, что хоть как-то связано с ее религиозными убеждениями. Погрузившись в машину, мы двинулись в обратный путь.
Уже перед самым вылетом из Москвы мне удалось поймать в Женином театре Леонарда. От телевизионного успеха в сериале «Третий не лишний» Женя окончательно обезумела. Роль спившейся девственницы, ищущей себя не пойми в чем, захватила ее целиком, и выйти из нее она уже не могла. Какую бы роль ей ни давали в родном театре, она находилась все время только в одном и том же полюбившемся ей образе. В тот вечер, когда я отправилась в театр, шел спектакль «Мастер с приветом» — якобы по роману Булгакова «Мастер и Маргарита». Женя играла там и Геллу, и Маргариту, и Понтия Пилата — видимо, так здесь экономили на зарплатах актеров. На реквизите, наверное, тоже экономили, поэтому все эти роли Женя исполняла абсолютно голой. Получилось омерзительно, но в зале не было свободных мест. Народ так и валил, чтобы увидеть «девственную» героиню сериала во всем великолепии. Разумеется, возле ее артистической уборной дежурил верный Леонард. Я без особого труда уговорила его продать мне все оставшиеся у него на Кануе бунгало. Доверенность, включающую право на продажу, он оставил мне перед отъездом с острова, так что мне требовалось только получить его словесное согласие и узнать, сколько я ему буду должна и куда перевести деньги. Проблему мы решили за время антракта, и, передав горячий привет блестящей служительнице Мельпомены, я откланялась.
На следующее утро мы все улетели из Москвы.
Только покой,
безбрежный
и бесконечный
На остров мы с мамой, Дашей и Ромой прилетели поздно вечером и прямо из аэропорта направились во владения Большого Тао. В первом домике у озера нас ждали Леня с младшими детьми. Соседний домик был приготовлен для остальных членов моей семьи. В доме самого хозяина света не было. Я не стала туда ломиться — пусть Большой Тао спит.
Мама с Дашей и Рома буквально валились с ног, но это не помешало им собрать последние силы и пойти знакомиться с Маленьким Тао и с Леней. То, что у меня есть еще черненькая Линя, я скрывала до последнего момента. До самого приезда на Кануй мама не знала и о том, что со мной произошло за последнее время. Честно говоря, я даже не представляла себе, как смогу обо всем этом им с Дашей рассказать. Я не спала всю ночь. И это, наверное, была моя самая счастливая ночь за все последние годы. Мы были вчетвером в комнате: я, мой любимый человек и Тао с Линей, которые спокойно спали в своих маленьких кроватках. А рядом, в соседнем домике, — мама и Даша. Ну и Рома, бедный слабоумный Рома, разумеется! И главное, ни мне, ни моим близким больше ничего не угрожало! Нет… Я не права, конечно! Маме угрожало! Все говорило за то, что рак поджелудочной железы — это не диагноз, а приговор!
Утром, когда все еще спали, мы с мамой поехали к доктору Харикумару. Лене я рассказала, в чем дело, еще ночью, когда мама ушла спать. Перед тем как я вышла из домика, он обнял меня, пожелал удачи и внезапно сказал:
— Когда закончите и вернетесь, сразу иди к Большому Тао. Он очень ждет тебя.
— Что-то случилось?
— Нет… Он сам сказал, ничего особенного…
— Может, прямо сейчас зайти к нему? — заволновалась я.
— Нет… Пожалуй, сейчас не надо. Но потом зайди сразу.
Мы молниеносно домчались до клиники доктора Харикумара, и прямо с порога, едва поздоровавшись, я вывалила ему на стол мамины анализы и снимки. То, что было написано по-русски, я, как могла, ему переводила.
— Я не специалист в этой области! — сказал индус. — Но… ваша мама понимает по-английски?
— Практически нет…
— Насколько я понимаю, — он как мог оптимистично посмотрел маме в глаза, — все очень плохо!
— Неужели? — Я тоже заставила себя улыбнуться, словно услышала от врача нечто очень обнадеживающее.
— Нужно отправить вашу маму в клинику в Бангкок, там у меня неплохие знакомства. Пусть все перепроверят. Послушаем их рекомендации… Больше я ничего не могу предложить… Увы…
— Когда мама сможет туда поехать?
— Если вы подождете полчаса, не больше, я позвоню и договорюсь.
Через пятнадцать минут мы уже знали, что послезавтра маму ждут в Бангкоке, в небольшой частной клинике, которая сотрудничает с лучшими онкологами и лабораториями. Там за несколько дней смогут провести все исследования и определить, насколько точен российский диагноз и что имеет смысл делать дальше… И имеет ли… Я решила, что попрошу Леню съездить с мамой, чтобы помочь с переводом и вообще, чтобы она не была одна. Я ехать не могла — мне нужно было обустраивать семью, детей, срочно начинать переоформление Леонардовых бунгало и решать вопрос об их перестройке.
Я поблагодарила доктора, и мы уже собирались выйти к машине, но на пороге своего кабинета доктор Харикумар остановил меня.
— Вы уже были у господина Тао?
— Я сейчас еду к нему!
— Не задерживайтесь! Я тоже скоро приеду. Он велел мне приехать через два часа после вас.
— Может быть, хоть вы объясните мне, что случилось?
— Большой Тао умирает… Он сказал, что ждет только вас.
— Как?! От чего он умирает?
Доктор Харикумар пожал плечами.
— Я не знаю. Он не дает ни мне, ни другим врачам прикасаться к себе. Три дня назад он слег в постель, вызвал своего адвоката и нотариуса. Сообщил, что жизнь его подошла к концу, что после них с женой здесь остаются Маленький Тао и Маленькая Линя, а ему пора уходить к предкам. — Доктор Харикумар помолчал чуть-чуть и, зачем-то оглядевшись, добавил шепотом: — Извините, но, по-моему, господин Тао немного сошел с ума. Он ведь ничем не болел, насколько мне известно!
Я впервые оказалась в комнате Большого Тао, являвшейся одновременно спальней и кабинетом. Большое светлое помещение было обставлено лишь скромной мебелью из неокрашенного ротанга. Все было сделано из легкого плетеного дерева: стулья, кресло, кровать и даже письменный стол. Старик лежал, он казался очень бледным и действительно обрадовался, увидев меня. Несмотря на очевидную слабость, Большой Тао улыбнулся и с напускной строгостью приказал:
— Не смей плакать! Я ухожу к тем, кто меня любил и кого любил я! Я знаю, что меня… там… ждет
