давно? Еще в Третьяковке выставка с идеей: сравнили натюрморт 18-ого века с натюрмортом 21-ого. Оригинальные русские натюрморты писали на рубеже 19-20-ого веков, концепция удивляет. Но кто-то пыхтел, придумывал.
Главная новость: четверо знакомых стали гомосексуалистами — сплетники сообщили на вернисаже в Третьяковке.
— А знаешь, концептуалист из группы «а+б» стал гомосеком.
— Не может быть! Ему пятьдесят пять лет.
— С серьгой в ухе ходит.
— Может, самовыражение?
— Нет, реально стал голубым.
— Однако.
— А знаете, что модный телеведущий тоже намедни стал голубым?
— Невозможно!
И еще про двоих рассказали шепотом. Несмотря на то, что гомосексуализм легализован, разговоры об этом явлении по прежнему секретны. Путина ругают во весь голос, а про гомосеков — шепотом. Выходят на демонстрации, шумят — а пользоваться правами не умеют. Прекратите стесняться: педераст — это звучит гордо!
Один мужчина доказывает другому мужчине свое расположение путем внедрения в задний проход товарища своего детородного члена — зачем этого факта стесняться? Граждане, будьте последовательны! Связи с женщинами в литературе описаны детально. Говорите об анальном сексе джентльменов во весь голос!
Не скрою, меня удивило, что немолодой еврейский мужчина сделался педерастом, но я расценил данный факт как жест художника: авангардист сперва отказался от живописи, затем от женщин. Впрочем, он рисовать сроду не умел, и женщины его не любили — так что основания имелись. Но к чему застенчивость?
Видимо, всему виной агрессивная косность простого люда, связавшего педерастию с либерализмом. Возникло в народе оскорбительное слово «либераст», отражающее то обстоятельство, что либеральные демократы подчас являются гомосексуалистами. Что заставило избирателей обобщить частные случаи до символа?
Сомневаюсь, что «анчоусы» знакомы с историей античного социума — однако наблюдение верное. Древнегреческая традиция предъявляет пару: «демократия-мужеложство», и порой кажется, что одно без другого невозможно: ведь в колыбели античной демократии содомия была вещью обычной. Веришь в избирательную систему, в народных избранников? Тогда изволь подставить задний проход товарищу по избирательному участку.
Античность является для западной истории образцом: Ахилл и Патрокл, Сократ и Алкивиад, — мы не подвергаем сомнению достоинство этих людей; так зачем же стесняться Моисееву, Виктюку, Тимофеевскому? «Когда бы грек увидел наши игры», этот грек, возможно и понял бы, что принципы либерализма влекут за собой потребность в содомии.
Впрочем, Греция уже не та — и не только Греция изменилась.
Социальные и эстетические категории нашего времени по звучанию лишь имеют аналоги в античном мире. Если термин обществоведения схож с тем, что употребляли в эпоху эллинизма или в эпоху Просвещения — это недоразумение.
Демократия сегодня — отнюдь не тот строй, который воодушевлял Перикла; либерализм — это совсем не то, что имели в виду либералы, боровшиеся с колониализмом; и авангард — давно уже просто обоз с кухней.
И либерализм — не либерализм, и педерастия — не педерастия.
Нетрудно сказать, что поменялось в основной посылке. Античный педераст алкал духовного тождества со своим партнером, а через это тождество прикасался к гармонии, не отягощенной прагматическим долгом перед обществом — потомством, семейным очагом, и т. п. Женщины — для воспроизведения рода и охранения домашнего очага, мальчики — для духовного сопряжения, чистого чувства. Современный педераст напротив — тщится доказать свое равенство с гетеросексуалом; педерасты доказывают, что они не хуже смешанных пар могут создать семью и растить детей. Античная педерастия не старалась предстать институтом идентичным браку — напротив, педерастия настаивала на том, что противоположна браку. А вот современная педерастия именно равенством с гетеросексуальным браком и озабочена. Равенство утвердили, но пропал смысл явления.
В истории культуры произошло сходное. Вот, имеется страна Россия — у данной страны имеются культурные особенности, их надо учитывать. Но Россию представили «неудачной» Европой: мол, разницы нет, только у русских кириллица, снег, крепостничество, степь, миллионы бесправных жителей. Мы припудрим нос, глядишь, не заметят. В результате культурно-исторической фальшивки — и Россия Европой не стала, и европейские неурядицы не были поняты: их оценивали, исходя из российского опыта. В истории искусства, в экономике, в социальной философии, в литературе произошло ровно то же самое — два несходных меж собой явления выдали за одно и то же: авангард и декоративное искусство; средний класс и корпоративное государство; писатели и конферансье.
Бывает, что у пьяного двоится в глазах; но сегодня стараются убедить трезвого, что он видит не два предмета, но один. Вместо двух разных явлений возник мираж одного предмета, наделенного двойной моралью. Живи с кем хочешь: с мужчиной или женщиной — все равно будет семья, можно и католическая. Живи в Москве или Париже — все равно будет одна цивилизация; рисуй картины или кричи петухом — все равно выйдет искусство. Предъявлена вторая мораль, столь же качественная как первая, пользуйся какой угодно — результат будет один, он предрешен: это сводит общество с ума. Именно поэтому и появилось слово «либераст», выражающее сомнение в природе явления — народ подозревает несостоятельность как либеральной, так и педерастической доктрины.
Стараясь оградить себя от двойной морали, народ также использует слово «пидарас» — это не эвфемизм слова «педераст», это попытка растожествления разных явлений, объявленных одним; «пидарас» — это обозначение точки отсчета. Вот едешь в поезде, смотришь в окошко на Вязьму, Оршу, Смоленск, на баб в ветхих платках, на пацанов в дермантиновых курточках, доезжаешь до столицы — и одно только слово хочется сказать.
Пидарасы.
Климактерическая боязнь левизны (07.11.2012)
С некоторых пор меня окрестили «левым» и, право, я не знаю как к этому определению относиться — если учесть, что в мире «лево» и «право» давно перепутано. Если Тони Блэр — лейборист, Клинтон — демократ, а Чейни — либерал, то, право же, неладно что-то в датском королевстве с демократией, либерализмом и правами трудящихся.
Видимо, обвинение в левизне содержит упрек в недооценке достижений капиталистического развития мира — но и тут я, честное слово, уступаю первенство газетам и телехронике. Ну, честно, часовню развалили до меня, в тринадцатом веке. Кризис налицо, не заметить не получается. Изо всех сил стараются показать, что это не видовой кризис, и война не есть неизбежный финал, а уж как будет в реальности — поглядим. Пока радоваться нечему.
Возможно, упрек в левизне обозначает то, что мне нравится идея равенства, а многие эту идею считают дурной. Например, пылкая дама Елизавета (из числа сетевых собеседниц) восклицала: Я за неравенство! Вероятно, данная дама имеет в виду то, что неравенство обеспечивает бурное развитие социума, поскольку люди талантами не равны. Если бы точка зрения данной дамы победила, то она вряд ли попала бы в число диспутантов, поскольку именно факт уравнивания женских прав с мужскими дал ей возможность настаивать на неравенстве.
Возможности женщин и мужчин не равны физиологически — и потребовались века чтобы это неравенство преодолеть в правовом отношении. По-моему, к лучшему.
