— Ты сама отказалась от права на это почти двадцать лет назад, — безжалостно заметил Энтони.
Иногда, совершенно неожиданно, в нем закипала злоба и прорывалась наружу. Он знал, что не только мать виновата в семейной трагедии, и надо быть снисходительным. Но временами давняя обида возвращалась, и тогда он не мог совладать с собой.
— Энтони, я все понимаю. И, тем не менее, тоскую о том, чего лишилась навсегда.
Опустив голову, она отрешенно смотрела на свою шелковую юбку. В сорок пять лет мать оставалась очень красивой женщиной. Ее светлые волосы слегка посеребрила седина, а вокруг глаз появилось несколько морщинок. И все же она была ослепительно хороша собой.
— Итак, Энтони, есть ли еще какие-нибудь причины, по которым ты решил навестить меня сегодня?
— В четверг я уезжаю на загородный прием и смогу зайти к тебе только недели через две.
Она понимающе кивнула:
— Очевидно, вечеринка у Фарли.
— Откуда ты… Впрочем, не важно. Меня не касается, как ты узнала о вечеринке.
Какая разница, с кем спит его мать… Ему нет до этого дела. Он так решил много лет назад.
— Сюда стекаются все новости, — сказала она с легкой усмешкой.
Энтони рассеянно обвел глазами комнату, затем встал и подошел к окну. Его взгляд остановился на доме Виктории. Интересно, она сейчас там?
— Дорогой, чем ты обеспокоен? — ласково спросила мать. — Ты обдумал то, что я тебе говорила в прошлый раз?
— Да.
— Превосходно. У меня есть для тебя еще один вариант. Старшая дочь лорда Фарбера. Ее вывозят в свет уже три сезона, и пока ею никто не заинтересовался.
— Мама, я подумаю о мисс Фарбер и мисс Коддингтон, когда вернусь в Лондон.
Мать скрестила руки на груди и нахмурилась:
— Очередное задание Эйнсуорта?
— Да, но оно будет последним. Я уже принял решение. Однако меня занимает другое.
— А именно?
— Что тебе известно о мисс Ситон?
Необходимо выяснить как можно больше, прежде чем довериться ей в столь ответственном деле. Успех рискованного предприятия во многом будет зависеть от нее.
— Мисс Ситон?
— Она живет в соседнем доме, — напомнил Энтони.
— Да, я поняла, — сухо ответила мать. — Разумеется, мы не общаемся. Я знаю, что она дочь викария, заботится о сиротах. На вид вполне приятная женщина.
Энтони обернулся и пристально посмотрел на мать. Слушая ее, он не мог отделаться от ощущения, что она чего-то недоговаривает. Пока она не сказала ничего нового. Виктория на всех производила одинаковое впечатление. Тихая мышка, опекающая сирот, чтобы они выросли честными людьми. Таков фасад. На самом деле она воровка. Знает ли это кто-нибудь, кроме него?
— Интересно, что ты от меня скрываешь… И почему? Мать встала и самым решительным образом заявила:
— Мисс Ситон — женщина не для таких, как ты. Энтони изумленно переспросил:
— Не для таких, как я? Я твой сын. Ты не забыла?
— Вот именно. Мужчина, который использует женщин только для собственного удовольствия…
— Отчего же, им это тоже доставляет удовольствие. Пропустив его замечание мимо ушей, она продолжила:
— Мужчина, который просто решил подправить свою пошатнувшуюся репутацию. Мужчина, который в действительности испытывает отвращение к женитьбе. Наконец, мужчина, который, кажется, вовсе не уважает женщин.
— Ну, знаешь ли! С последним утверждением я решительно не согласен. Я отношусь к женщинам с величайшим почтением, — серьезно возразил он.
— Нет и еще раз нет. Они для тебя всего лишь игрушки. И я не потерплю, чтобы ты дурно обошелся с мисс Ситон, — воинственно заявила мать, словно львица, оберегающая своих детенышей. — Кроме того, мисс Ситон не упрочит твоего положения в высшем обществе. Тебе необходима дочь пэра.
— Мама, ты совершенно напрасно волнуешься. Я вовсе не намерен вести себя неуважительно по отношению к мисс Ситон, — заверил Энтони.
И не покривил душой. Принимая во внимания события десятилетней давности, он никогда не позволит себе ничего, кроме поцелуя. Все остальное абсолютно исключено. Она должна ненавидеть его за то, как он поступил с ней в прошлом.
— Пожалуйста, Энтони! Мисс Ситон — очень милая и порядочная девушка.
Энтони с трудом удержался от смеха. «Милая и порядочная девушка» украла ожерелье Дженны. Любопытно, что сказала бы мать, если бы узнала об этом.
— Пришла она, — нажимая на последнее слово, сообщила Мэгги с порога тесного кабинета Виктории.
— Дети наверху? — спросила та, откладывая в сторону перо и бумагу.
— Да.
— Хорошо. — Она пригладила волосы. — Проводи ее сюда.
Она отпила остывшего чаю, чтобы унять дрожь. От тихого звука мягких шагов вся напряглась и затаила дыхание.
— Здравствуй, Виктория.
— Добрый день, леди Уайтли. Не желаете ли присесть? — Ее голос предательски дрожал. Боже, ну почему она не в силах справиться с собой всякий раз, когда встречается с этой женщиной?
— Спасибо.
Леди Уайтли грациозно направилась к потертому дивану, расположилась на нем и требовательно похлопала по старенькой обивке:
— Садись.
Виктория встала из-за стола и медленно подошла к дивану. Она вынуждена исполнять любое желание этой женщины. Пока. Но всего через неделю, если все пройдет удачно, у нее будет достаточно денег, и леди Уайтли уже не сможет приказывать ей. Деньги Сомертона дадут Виктории то, к чему она стремилась всю жизнь, — ощущение надежности и безопасности.
— Сядь, — последовал повторный приказ. Виктория послушно опустилась на диван и сложила на коленях дрожащие руки.
— Откуда ты знаешь лорда Сомертона? — жестко спросила леди Уайтли.
Виктория нахмурилась. Десять лет назад она призналась леди Уайтли в том, что лишилась невинности. Но ничего не рассказывала о том мужчине и не называла его имени. Почему сейчас леди Уайтли задает этот вопрос? Может быть, она видела их вместе, когда они ездили за покупками?
— Я познакомилась с ним несколько дней назад на приеме у леди Селби. Я впервые видела его там, хотя он друг лорда Селби.
— Черт его возьми! — Леди Уайтли внимательно посмотрела на Викторию: — Ты должна держаться от него подальше.
— Почему? — с невинным видом поинтересовалась она.
— Этот человек — бессердечный развратник. Он принесет тебе больше вреда, чем любой другой мужчина. — Леди Уайтли отвела глаза. — Даже не думай, что он предложит тебе руку и сердце. Он просто воспользуется тобой. В нем нет ни капли уважения к женщинам.
— Да, разумеется, — едва слышно пробормотала Виктория. Два дня общения с ним убедительно продемонстрировали ей, насколько сильно он изменился за десять лет.
На лице леди Уайтли отразилось страдание, словно ей было больно говорить о Сомертоне. Возможно,
