— Николас!
В голосе Энтони прозвучало предостережение, но для Виктории осталось загадкой, что бы это значило.
— Я уже заказал себе отдельную столовую и буду рад скоротать вечер в компании старого друга… И возможно, приобрести нового. — Энкрофт лукаво подмигнул ей.
— Хорошо. Обед в семь, — согласился Сомертон и шагнул в дом, увлекая ее за собой.
— Всего доброго, сэр, — обернулась она к Энкрофту. Как только двери за ними захлопнулись, Сомертон поправил ее:
— К нему обращаются «милорд». Виктория остановилась и выдернула руку.
— А как именно я могла об этом узнать, если вы не удосужились представить нас друг другу?
— Мы обсудим это наверху.
Его оскорбительное поведение глубоко задело ее.
— Сомневаюсь, что наша беседа состоится. Скоро я буду в своей комнате за надежно запертой дверью.
Сомертон подошел так близко, что Виктория почувствовала его горячее дыхание на своей щеке:
— Вы сильно ошибаетесь. Я ни за что не позволю своей любовнице провести ночь в одиночестве.
Ее сердце бешено забилось. Что он такое говорит?! Это же все не по-настоящему. Она не может, не хочет, не станет его любовницей.
Виктория не знала, куда деваться от его пристального взгляда.
— Но… Но мы же в гостинице, а не в гостях, — запинаясь, пролепетала она.
— Однако лорд Энкрофт уже знает, что мы вместе. Вот мы и останемся вместе… На всю ночь.
Глава 8
Энтони поднялся по скрипучей лестнице, оставив свою спутницу чуть позади. Черт бы побрал этого Николаса! Раз он здесь, Виктории нельзя занимать отдельную спальню.
Энтони открыл дверь и мрачно убедился в том, что худшие из его опасений подтвердились. Посреди комнаты красовалась единственная кровать весьма скромной ширины. Два человека не в состоянии разместиться на ней иначе, как вплотную прижавшись, друг к другу.
Он не выдержит такой близости. Есть предел человеческим возможностям. И он уже почти достиг этого предела, когда они с Викторией находились вдвоем в экипаже. Он постоянно смотрел на ее прелестное лицо, все его мысли сосредоточились на ее губах. В конце концов, он решил бороться с соблазном и затеял беседу в надежде отвлечься от томившего его желания. Не помогло.
Интересно, как ей удалось при таком, мягко говоря, богатом жизненном опыте сохранить столь невинную внешность?
— Нет, так не пойдет, — выпалила Виктория, как только вошла в комнату.
— Не вам решать, — сурово отрезал Энтони. Вероятно, можно было ответить повежливее. У нее есть все основания для недовольства, но и он ни за что не согласится снова спать на полу. Сколько можно? Пять месяцев он ночевал где угодно, только не в нормальной постели. И сегодня не намерен приносить себя в жертву.
— У меня нет выбора?
— Никакого. Кровать узкая, но как-нибудь устроимся.
— Истинный джентльмен в такой ситуации предпочел бы спать на полу, — заявила Виктория, ставя у стены дорожную сумку, затем скрестила руки на груди и нетерпеливо топнула ногой.
Энтони мягко рассмеялся:
— Дорогая, я не джентльмен.
— Я убедилась в этом десять лет назад, — немедленно ответила она и многозначительно приподняла бровь.
Энтони скинул пальто, перемешал угли в камине и облокотился на каминную полку, задумчиво глядя на огонь. До сих пор ни одна женщина не вызывала в нем столь сильных и противоречивых переживаний. Ему хотелось защитить ее и в то же время без промедления овладеть ею. В любом случае он не имел права ни на одно, ни на другое.
Его удивляла ее выдержка. Как она может находиться в одной комнате с мужчиной, который когда-то изнасиловал ее? Вероятно, тяжелая жизнь научила ее забывать прошлое — чему он сам, кажется, никогда не научится.
Он не смотрел на нее, но слышал ее дыхание, легкие шаги, тихое шуршание юбок… Проклятие! Что в ней такого? Почему он не в силах подавить в себе желание? Он совершил ошибку. Если у него осталась хоть капля здравого смысла, следует немедленно отправить эту женщину обратно в Лондон и в одиночку утихомирить ревность Фарли.
Виктория опустилась на стул у камина и спросила:
— Может быть, теперь вы объясните, почему не сочли нужным представить меня лорду Энкрофту?
Она оказалась слишком близко к нему. Он отошел от камина и встал у окна.
— Мы не разработали легенду.
— Легенду?
— Кто вы, откуда, когда и где мы познакомились. Энтони смотрел на густые хлопья падающего снега и молил Бога, чтобы метель прекратилась и им, не пришлось провести здесь еще одну ночь.
— О, — ее тон существенно смягчился, — мне не пришло в голову подумать об этом.
Энтони отвернулся от окна и посмотрел на нее:
— Я знаю. Вероятно, сейчас самое время все обсудить.
— Согласна. Итак, кто же я? — с улыбкой поинтересовалась она.
— Полагаю, лучше всего сказать, что вы вдова из провинции.
— Миссис Смит, может быть? Энтони сел напротив нее.
— Прекрасно. Теперь решим, как именно мне удалось близко познакомиться с вдовой в каком-то Богом забытом уголке?
Виктория в задумчивости приложила палец к пухлым губам. Внезапно ее голубые глаза сверкнули в слабых отблесках огня, а по лицу расплылась довольная улыбка.
— Но вам совершенно не нужно было встречаться со мной в сельской местности. Я приехала в город погостить у тетушки.
— И когда вы были?.. — Он замолчал, не имея ни малейшего представления, где они могли бы познакомиться.
— В Британском музее?
Энтони с сомнением покачал головой:
— Крайне маловероятно, чтобы я мог там оказаться.
— В опере?
— Нет.
— В книжной лавке? — предложила она.
— Пусть будет так. Мы встретились в книжной лавке. Вы не могли дотянуться до томика стихов, и я галантно помог вам достать его с полки. Потом мы немного побеседовали, и вы приняли решение завести любовника. Первого, ведь ваш супруг скончался всего два года назад.
— А от чего он умер? — задумчиво спросила Виктория.
— Какое это имеет значение?
— Кто-нибудь может спросить. Мы не должны отвечать по-разному.
— От чахотки, — сказал он, зная, что это достаточно распространенный недуг.
— В самом деле?
Он нетерпеливо провел руками по волосам и с легким раздражением произнес:
