руку:
— Можно и так. Но лучше, если вы решитесь сопровождать меня.
— Сильно сомневаюсь, что она сделает это, Николас, — ледяным тоном произнес Сомертон, появившись в дверях столовой.
Энкрофт немедленно отпустил ее руку и откинулся на спинку кресла.
— Сомертон, я всего-навсего попытался. Ты не должен меня винить. Рано или поздно ей придется убедиться в твоем непостоянстве. По существу, я и вовсе не слышал, чтобы у тебя была любовница. Женщины — да. Но сколько-нибудь длительное увлечение — нет.
— А теперь есть. — Сомертон пересек комнату упругой походкой барса.
Мужчины уставились друг на друга. Они были похожи на двух львов, готовых сцепиться из-за львицы. Атмосфера накалилась до опасного предела, и Виктория почувствовала, что необходимо срочно вмешаться и разрядить обстановку.
Она мягко засмеялась и, когда взгляды мужчин обратились на нее, сказала:
— Кажется, вы оба совсем забыли, что я имею право голоса в столь деликатном вопросе. Захочу — выберу Энкрофта. — Она помолчала, глядя в глаза Сомертону, затем продолжила: — Но пока меня устраивает нынешнее положение вещей.
Сомертон сел рядом с ней и глухо произнес:
— Меня тоже.
Энкрофт хмуро посмотрел на них: — Приношу вам свои извинения, миссис Смит. Я не желал оскорбить вас.
— Понимаю, — ответила Виктория. — Вероятно, вам нужно поскорее обзавестись новой любовницей, чтобы отвлечься от грустных мыслей.
Энкрофт отвернулся к окну и рассеянно посмотрел вдаль.
— Сильно сомневаюсь, что это облегчит мое состояние.
В комнату вошел высокий русоволосый человек и, взглянув на компанию, расположившуюся за небольшим круглым столом, приветственно кивнул:
— Энкрофт, мое почтение. Энкрофт повернулся к нему:
— Харди, что привело вас сюда?
— Я приехал несколько минут назад. Мне необходимо решить кое-какие деловые вопросы с лордом Фарли. Не думаю, что задержусь здесь дольше, чем на пару дней. — Харди посмотрел на Сомертона и слегка сдвинул брови: — Сомертон, не так ли?
— Кажется, мы встречаемся впервые, — ответил Сомертон, вставая, чтобы обменяться с мужчиной рукопожатиями. — Разрешите вам представить мою даму — миссис Смит.
Мистер Харди галантно склонился к ее руке:
— Счастлив познакомиться с вами, миссис Смит. Железные пальцы Сомертона больно сжали ее плечо.
— Дорогая, уделите мне минутку перед завтраком?
— Конечно, милый. — Виктория встала и посмотрела на Энтони. — Побеседуем в гостиной.
Он взял ее за руку, и, пока они не вышли из комнаты, взгляд Энкрофта прямо-таки жег Виктории спину.
Из гостиной доносились чьи-то голоса, поэтому Сомертон устремился дальше — в пустую библиотеку. Щелчок замка подсказал Виктории, что разговор предстоит нешуточный.
— У нас возникла проблема? — мягко поинтересовалась она, испытывая некоторые опасения. Сомнительное удовольствие оказаться наедине с разъяренным мужчиной.
— Да, и не одна. — Сомертон мрачно мерил шагами комнату. — Во-первых, почему вы покинули спальню, не предупредив меня?
Виктория опустилась в обтянутое парчой кресло.
— Вы еще спали. Разве стоило будить вас только потому, что мне захотелось позавтракать?
Он остановился перед креслом и посмотрел на нее сверху вниз. Господи, опять его светло-карие глаза переливаются всеми оттенками зеленого.
— Не выходите из спальни без меня. Среди гостей есть очень вероломные мужчины.
— Такие, как вы? Его глаза сузились.
— Некоторые из этих субъектов, вероятно, вполне искренне не видят ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться моей любовницей.
— Вы сами навязали мне такую роль, — заметила Виктория.
Он слегка усмехнулся: — Вы сами пошли на такую сделку.
— Согласна. Продолжайте, — сказала она, махнув рукой.
— Ни при каких обстоятельствах не поощряйте ухаживаний Энкрофта. Его только что оставила очередная содержанка.
— Значит, он присматривает себе новую? Его взгляд стал жестким.
— Даже не думайте об этом. Виктория дерзко улыбнулась:
— Отчего же? Мы заключили соглашение всего на неделю. Не исключено, что потом я найду его предложение вполне заманчивым. В конце концов, он маркиз, а однажды, чего доброго, и герцогом может стать. Быть любовницей герцога, знаете ли, весьма и весьма выгодно. — Она понимала, что лучше не дразнить Сомертона, но, кажется, уже не могла остановиться. — Кроме того, подумайте, сколько денег я получила бы для бедных сирот. И мне не пришлось бы больше шарить по чужим карманам.
Внезапно Энтони рывком поставил ее на ноги. Виктория замерла, а ее сердце, напротив, бешено забилось.
— Вы не будете спать с другим мужчиной, — медленно и очень отчетливо произнес он.
— В самом деле? Прошлой ночью вы вернулись в нашу спальню бог знает когда, после того как переспали с…
— Я сам решаю, с кем мне спать. — Он взял ее за подбородок.
— Я тоже. С кем захочу, с тем и буду спать, не ваше дело.
— Нет, мое, — угрожающим тоном произнес Сомертон и властно прижался губами к ее губам.
Если бы она не была уверена в обратном, то, пожалуй, могла бы принять его грубость за проявление ревности. Он словно желал наказать ее, но стоило ей приоткрыть губы, как он смягчился, и наказание превратилось в обольщение. Когда он резко провел языком по ее языку, у нее перехватило дыхание. Она обвила руками его шею и постаралась теснее прижаться к нему, не желая и дальше подавлять в себе мучительную страсть.
Ей требовалось нечто большее, чем поцелуи, но она не могла сама сказать об этом. Почему он не чувствует, что ее переполняет желание? Он накрыл ладонью ее грудь, скользнул пальцем по напряженному соску, и Виктория тихо застонала.
Он притронулся губами к ее уху и прижался к ней бедрами. Ощутив всю силу его нарастающего возбуждения, она приготовилась принять его и, наконец, излить тягучую влагу, скопившуюся в самом низу ее живота. Только бы эти ласки не прекращались!
— Проклятие! — процедил он, отстраняясь от нее. Затем отвернулся к окну и уставился на заснеженные поля.
— Сомертон… — прошептала она.
— Молчите.
А что тут скажешь? Сначала он целует ее так, будто намерен незамедлительно овладеть ею, а потом отшатывается, словно от прокаженной. Итак, он не желает ее и одновременно яростно противится тому, чтобы она приняла предложение другого мужчины. Все это просто в голове не укладывается.
— Сомертон, нам нужно поговорить о том, что происходит.
Он повернулся и мрачно сдвинул брови:
— Тут нечего обсуждать.
— Разве? Тогда объясните, чем я нехороша для вас и почему вы оберегаете от меня своего друга Энкрофта.
— Я не говорил ничего подобного, — возразил Энтони.
— Да. Но ваши действия красноречивее всяких слов. Виктория направилась к дверям, однако он
