искренним. Но ты должна понять, что на вопросы, связанные с моей работой, я отвечать не буду. Не имею права.
— Понимаю, — кивнула Виктория, но про себя поинтересовалась, все ли тайны, которые он хранит, связаны с секретными заданиями. И расскажет ли он когда-нибудь о том, что занимало ее больше всего: кто так больно ранил его душу?
Некоторое время он лежал молча, потом спросил:
— О чем ты думаешь?
Она решила пока не затрагивать серьезные темы. — О том, как хорошо, что скоро Рождество. Энтони отвел глаза и проворчал:
— Ненавижу это время.
Прикрыв грудь одеялом, Виктория уселась в постели:
— Ты ненавидишь Рождество? Это лучшее время в году.
— В декабре никогда не случается ничего хорошего.
— Ты родился в декабре.
— В декабре ушла моя мать. В декабре я обнаружил, что она жива. И до сегодняшнего дня я был уверен, что в декабре изнасиловал женщину. — Он хмуро посмотрел на нее: — Чем тебе так мил этот проклятый месяц?
Мечтательная улыбка осветила ее лицо.
— Люди становятся щедрее и носят при себе больше денег. Они покупают апельсины и не так волнуются, если какой-нибудь воришка немного облегчит их карманы. Я всегда любила Рождество. В нем есть что-то волшебное.
— Кажется, ты способна переубедить меня, — прошептал Энтони и осторожно поцеловал ее, словно все еще сомневался, не оттолкнет ли она его.
Виктория не смогла бы его оттолкнуть, даже если бы захотела. Его губы и язык, как обычно, лишили ее сил, и она утонула в горячей волне, захлестнувшей ее тело.
Энтони слегка отстранился и заглянул в синие глаза, потемневшие от страсти.
— Очевидно, нам стоит перенести разговор на другое время.
Глава 17
Виктория медленно открыла глаза и подождала, пока они привыкнут к тусклому свету, льющемуся из окон. Сильные руки прижимали ее к крепкой груди. Виктория снова сомкнула веки, наслаждаясь состоянием защищенности и уюта. Как вышло, что ей так хорошо рядом с этим мужчиной?
Она знает его чуть больше недели. И, тем не менее, сейчас лежит с ним в постели. Совершенно обнаженная. Интересно, что было бы, если бы десять лет назад его поиски увенчались успехом? У нее хватало ума, чтобы понять — он не опустился бы на колено и не поклялся бы в вечной любви. Скорее всего, он бы просто извинился, дал ей денег и ушел навсегда.
Ровно так он и поступит через четыре дня.
Виктория вздохнула. Единственное отличие в том, что теперь у них общие друзья. Волей-неволей она будет встречаться с ним раз в несколько месяцев. Кроме того, он виконт, ему нужны наследники, и он неизбежно в скором времени женится. Значит, она увидит его рядом с обожаемой супругой… А потом с детьми.
У Виктории сжалось сердце.
Наверное, придется расстаться с друзьями, чтобы уберечься от сердечных ран.
Оставаясь в объятиях Сомертона, она осторожно повернулась и посмотрела на него. Во сне его лицо казалось расслабленным и умиротворенным. Высокие скулы и волевой подбородок за ночь покрылись короткой щетиной. Виктория нежно погладила его колючую щеку.
Светло-карие глаза открылись, а на идеально очерченных губах появилась улыбка.
— Доброе утро, — хрипло произнес Энтони.
— Доброе утро, — прошептала Виктория. Неужели всего через несколько дней они расстанутся? А ей так понравилось просыпаться в его объятиях!
— Мы могли бы позавтракать здесь. — Он нежно поцеловал ее. — Представь, завтрак в постели, а потом — горячая ванна… одна на двоих.
— Звучит божественно.
— Мне слышится возражение в твоем голосе, — отметил он, снова целуя ее.
От чувственного поцелуя Викторию бросило в жар.
— Мне удалось убедить Харди в том, что мы с тобой не в самых лучших отношениях.
— Я заметил. Зачем тебе это понадобилось? — Он слегка укусил ее плечо.
— Если ты решишь прибегнуть к моей помощи, мне будет проще подобраться к нему.
Сомертон откинулся на подушки и устремил взгляд в потолок.
— Виктория, я не стану подставлять тебя под удар. Харди может быть очень опасен.
Она повернулась и посмотрела на него:
— Тем более. Пусть и дальше пребывает в заблуждении. Скорее всего, ты обойдешься без моей помощи. Но если у тебя возникнут сложности, я смогу вступить в игру и украсть письмо.
— Пойми, я не хочу втягивать тебя в свои дела.
— Почему?
— Моя работа связана с риском. Я не могу подвергать твою жизнь опасности. — Он посмотрел ей в глаза.
Его заботливые слова до глубины души тронули Викторию. Она выросла в беднейшем квартале Лондона, а это не самое спокойное место в мире. Так почему бы, не использовать накопленный опыт, чтобы помочь Сомертону?
— Энтони, воспринимай это как запасной вариант.
— Хорошо, — пообещал он.
— В таком случае я продолжаю разыгрывать перед Харди спектакль? — тихо спросила она.
Он протяжно вздохнул: — Да.
— Прекрасно. Но если Харди узнает, что мы завтракали у себя в комнате, у него появятся дополнительные основания для подозрений. Думаю, нам лучше спуститься вниз с таким видом, словно мы страшно недовольны друг другом.
Энтони поцеловал ее в уголок рта, потом шепнул на ухо:
— Ненавижу, когда ты оказываешься права.
— Возможно, мы могли бы уединиться после полудня. Виктория почувствовала, как он улыбнулся, не отнимая губ от ее щеки.
— Это звучит немного безнравственно, дорогая.
— И правда. Уверена, ты никогда раньше не поступал безнравственно.
Он рассмеялся:
— Никогда. Одна мысль о том, чтобы предаваться разврату средь бела дня, ужасает меня. Это должно происходить исключительно под покровом темноты, при задутых свечах и в полном ночном облачении.
Виктория тихо хихикнула:
— И не чаще, чем раз в месяц.
— Ну, это уж слишком! — сказал он, прижимая ее к себе, и она ощутила его возбуждение.
— Сомертон, — серьезно произнесла она, — ты уверен, что послание существует?
Он лег на спину и вздохнул:
— Нет. Но я должен исходить из того, что информация верна, пока не убедился в обратном.
— Как ты думаешь, кому предназначено письмо?
— Давай оставим эту тему, гадания не по моей части. — Он откинул одеяло и поднял с пола брюки. — Я прикажу приготовить ванну.
— Спасибо. Сегодня мужчины отправляются за елкой, ты пойдешь с ними? Ханна говорила, что лорд
