Фарли намерен установить дерево в доме к завтрашнему балу.
— Если пойдет Харди, пойду и я.
— Ханна попросила меня помочь ей украсить бальный зал. Она полагает, что, как вдова сквайра, я разбираюсь в таких делах. — Виктория надела фланелевую сорочку и встала с кровати.
— Ты нервничаешь?
— Немного. Ведь на самом деле я ничего в этом не понимаю.
— Просто представь себе, что ты Дженнет, Эвис или Элизабет. Наверняка они не раз обсуждали при тебе подготовку к светским увеселениям.
Она действительно слышала разговоры подруг, но редко что-либо предлагала. Завтрашний бал — первый в ее жизни. Приглашено столько гостей, они будут танцевать. А она?
Виктория прикусила губу, вспомнив о том, как вчера с тоской смотрела на кружившие в танце пары.
— В чем дело? — спросил Энтони, подойдя к ней. — Ты так глубоко задумалась.
— Пустяки, не обращай внимания, — ответила Виктория, покачав головой.
— Тебя беспокоит бал?
— Нет. Все хорошо. — Она отвернулась и направилась к комоду, размышляя, как поступить завтра вечером. Проще всего было бы остаться наверху, сославшись на головную боль. Но Сомертону может понадобиться помощь. Значит, нужно находиться рядом с ним.
Очевидно, придется воспользоваться испытанным приемом и отказаться от танцев под предлогом вывихнутой лодыжки.
Энтони заметил, как Виктория отреагировала на разговор о бале, и без труда догадался, о чем она думала. После завтрака он разыскал Ханну и объяснил ей, что Виктория после смерти мужа два года соблюдала траур и теперь несколько побаивается танцевать.
Получив заверения Ханны в том, что музыкальная комната будет совершенно свободна, пока мужчины не вернутся из леса с елью, он отправился на поиски Николаса. Энкрофт сидел в оранжерее с книгой в руках.
— Николас, я искал тебя.
Энкрофт оторвался от книги и подождал, пока Энтони закроет за собой дверь.
— Что-то случилось?
— Нет, но мне нужна помощь. — Энтони сел в кресло напротив.
— Ты знаешь: я сделаю все, что смогу. В чем дело? — Николас закрыл книгу и положил на стол.
— Мне нужно остаться в доме сегодня днем, когда джентльмены во главе с Фарли отправятся рубить елку. Ты проследишь за Харди, если он решит присоединиться к ним.
— Конечно. А почему ты не можешь пойти?
— Викторию беспокоит завтрашний бал. Она никогда не присутствовала на подобных мероприятиях и не умеет танцевать.
Николас улыбнулся:
— Я был бы рад остаться и научить ее. Многие женщины говорили мне, что я замечательный танцор.
— Не сомневаюсь. Однако я справлюсь сам.
— Ты ревнуешь? Мне это нравится.
— Иди к дьяволу, Энкрофт. — Энтони не хотел, чтобы кто-то догадался, насколько ему нравится Виктория. Это опасно для нее, а он не может позволить, чтобы она пострадала из-за его работы.
— Очевидно, мне не избежать Преисподней. Но боюсь, ты меня опередишь.
— Безусловно, — согласился Энтони. Что называется, и рад бы в рай, да грехи не пускают.
— Послежу за Харди, — вздохнул Николас. — Ты обнаружил что-нибудь подозрительное?
— Нет.
— Возможно, произошла ошибка.
— К несчастью, люди, которые снабжают нас информацией, обычно не более достойны доверия, чем сами преступники, — признал Энтони и решил сменить тему: — Что будешь делать после приема?
— Думаю немного попутешествовать. Убраться подальше от промозглой январской Англии. Когда вернусь, возможно, начну искать невесту. Отец крайне опечален тем, что к двадцати девяти годам я все еще не остепенился и не родил ему целый выводок мальчиков.
— Проклятие пэров, — поддержал его Энтони. — Рано или поздно я окажусь в той же ситуации. Впрочем, кажется, отец уже почти свыкся с мыслью, что я никогда не женюсь.
Николас махнул рукой:
— Ты женишься, Сомертон. Но только по любви.
— У меня другие цели.
Николас внимательно посмотрел на него:
— Я слышал о твоем решении вернуться в высшее общество. Ты хочешь заняться своей репутацией.
— Я изрядно подпортил ее за последние десять лет. Говорят, что можно поправить дело, подобрав подходящую невесту.
Николас пожал плечами:
— Бог с ней, с репутацией. Женись по любви, Сомертон.
— И это говорит человек, которого бросила с маленькой дочкой любимая женщина. Когда ей заплатил его отец.
— Это было давно, — поморщился Николас. — Я слышал, в Лондоне есть одна особа… Сваха. Говорят, она помогает найти настоящую любовь. Вероятно, я воспользуюсь ее услугами, когда вернусь с континента. Ее зовут мисс Рейнард. Кажется, она подруга моей кузины Элизабет.
Превосходно! Теперь Софи потребует, чтобы он помог ей искать невесту для Николаса.
— Удачи. А я, пожалуй, послушаю умных людей и займусь своим положением в обществе.
— Идите сюда, Энн, — раздался голос леди Фарли. Виктория понятия не имела, зачем могла срочно понадобиться. Ханне сразу после завтрака.
— Чем мы займемся?
— Мужчины ушли всего на пару часов. Нам нужно успеть освежить в вашей памяти основные па нескольких танцев.
Войдя в зал, Виктория увидела Сомертона. Он вальяжно расположился в кресле и насмешливо улыбался. Неужели он рассказал леди Фарли о том, что она не умеет танцевать?
— Зачем здесь лорд Сомертон? Леди Фарли засмеялась:
— Вам нужен партнер. Лорд Сомертон потанцует с вами, а поскольку вы не сможете обойтись без музыки, я буду играть на фортепиано.
Виктория кивнула и посмотрела на Сомертона. Интересно, сам-то он хороший танцор? Впрочем, какая разница — уж несколько элементарных движений он наверняка сможет ей показать.
— С чего начнем, Сомертон? — поинтересовалась леди Фарли.
— С вальса, Ханна. Я знаю, что это ваш любимый танец, — значит, завтра его будут исполнять чаще, чем любой другой. Кроме того, вдвоем вальс разучивать проще, чем кадриль.
— И гораздо приятнее, — улыбнулась Ханна и, перелистав ноты, сказала: — Я готова. Командуйте, Сомертон.
Виктория нервно сглотнула. Он встал, неторопливо приблизился к ней и одной рукой обнял за талию, а другой — взял за руку. Ощутив спиной, жар его ладони, Виктория вздрогнула. Он широко улыбнулся и коротко объяснил ей, что нужно делать, а потом подал знак Ханне и, когда она начала играть, принялся вслух считать такты.
— Раз, два, три, — глубоким голосом произнес он. Виктория наступила ему на ногу.
— Попробуем опять, — сказал Энтони.
Ханна вернулась к началу мелодии. После пяти неудачных попыток Виктория остановилась:
— Я никогда не освою этот танец. Сомертон повернулся к Ханне:
