хижина?
– Примерно в двух лигах, гражданин.
– Вы сможете снова найти ее? Сразу же? Не блуждая?
– Уверен, что да, гражданин.
– Тропинку по краю скал? В полной темноте?
– Ночь не так уж темна, гражданин. Я уверен, что найду дорогу, – твердо заверил солдат.
– Тогда пойдете с нами. Скажите вашему товарищу, чтобы он отвел лошадей обратно в Кале. Они вам не понадобятся. Пойдете рядом с повозкой и будете указывать жиду дорогу. В четверти лиги от тропы остановите его. Смотрите, чтобы он выбирал кратчайший путь!..
Пока Шовелен говорил, Дега быстро приближался со своими людьми. Маргарита теперь слышала их шаги уже менее чем в ста ярдах за спиной. Она подумала, что дольше опасно оставаться на том же месте, тем более что в этом нет необходимости, – она достаточно слышала. Но тут вдруг чувства словно покинули ее, пропал даже инстинкт самосохранения. Ее сердце, ее ум будто оцепенели после долгих часов волнений, завершившихся полным отчаянием. Ибо у молодой женщины не осталось самой ничтожной надежды. Всего лишь в двух коротеньких лигах отсюда беглецы ждут храброго избавителя. Он находится где-то в пути и вот-вот присоединится к ним. Затем хорошо сработанная ловушка захлопнется, и две дюжины людей, ведомых одним, чья ненависть столь же смертельна, сколь безжалостна его хитрость, окружат небольшую группу изгнанников вместе с их отчаянным предводителем. И всех схватят! Арман, в соответствии со словом, данным Шовеленом, будет ей возвращен, но муж, Перси, которого с каждым вздохом она любила и обожала все больше и больше, попадет в руки безжалостного врага, у которого нет ни малейшего сострадания к храброму сердцу, нет восхищения мужеством его благородной души, который не проявит ничего, кроме ненависти, по отношению к ловкому противнику, так долго его побеждавшему.
Пока солдат давал еврею короткие указания, Маргарита поспешно отошла к краю дороги, стремясь укрыться за невысоким кустом от подходившего с подмогой Дега. Отряд присоединился к повозке, и все медленно двинулись дальше. Маргарита выждала еще некоторое время, затем, убедившись, что осталась вне пределов их слышимости, бесшумно отправилась следом в сгустившейся темноте.
ГЛАВА XXVIII
ХИЖИНА ПАПАШИ БЛАНШАРА
Маргарита шла словно во сне. Паутина с каждым мгновением все плотнее сплеталась вокруг жизни человека, ставшего ей дороже всего на свете. Увидеть мужа еще раз, рассказать ему, как она настрадалась, как была не права, как плохо понимала его, – было теперь ее единственной целью. Она уже потеряла всякую надежду спасти Перси. Бедная женщина слишком хорошо видела, как шаг за шагом его обступали со всех сторон, и в отчаянии оглядывалась порой вокруг в этой темноте в смутной надежде увидеть его где-нибудь рядом, идущего в ту смертельную ловушку, которую приготовил для него безжалостный враг.
Теперь отдаленный шум волн вызывал у нее дрожь, а неожиданные крики совы или чайки вселяли невыразимый ужас. Она думала о ненасытности зверя в человеческом обличии, рыскающего повсюду в поисках добычи и разрывающего ее столь же безжалостно, как голодный волк, – ради удовлетворения аппетита своей ненависти. Маргарите не страшна была темнота, ей был страшен лишь этот человечек впереди, сидящий в деревянной повозке и мечтающий о мести, которая привела бы в восторг даже демонов ада.
Ее ноги болели. Колени подгибались под сгорбленным от усталости телом. Последние дни она была в диком возбуждении и тревоге, в течение трех ночей не имея нормального отдыха, тем не менее даже теперь, когда она вот уже более двух часов шла по скользкой дороге, ее решимость не угасала ни на мгновение. Она увидит его, все расскажет, и, если он сможет простить ее преступление, она будет счастлива умереть вместе с ним.
Маргарита была уже почти без чувств, и только животный инстинкт продолжал еще поддерживать ее и вести по следу врага. Вдруг ее уши, напряженно следящие за малейшим звуком, подсказали, что повозка остановилась и вместе с ней остановились солдаты. Они пришли к цели. Значит, где-то недалеко справа тропа, ведущая к краю скал и хижине.
Не думая о какой бы то ни было опасности, она подкралась поближе к тому месту, где остановился Шовелен со своим маленьким войском. Тот слез с повозки и отдавал распоряжения. Она хотела все слышать, ибо в этом заключался последний ничтожный шанс быть полезной Перси: знать как можно подробнее обо всех планах врага.
Местечко, в котором остановилась маленькая шовеленовская армия, находилось метрах в восьмистах от моря, поскольку шум его был достаточно отдаленным.
Шовелен и Дега, сопровождаемые солдатами, свернули вправо, явно на тропу, ведущую к скалам. Жид со своей повозкой и клячей остался на дороге.
С предельной осторожностью, буквально на локтях и коленях, Маргарита тоже свернула вправо. Для этого ей пришлось пролезть сквозь жесткий и низкий кустарник, обдирая руки и лицо, стараясь в первую очередь соблюдать совершенную тишину. К счастью, как обычно бывает в этой части Франции, тропа была отгорожена невысокой прочной изгородью, за которой находился сухой ров, заросший травой. В нем Маргарита и нашла свое очередное убежище, здесь она была полностью скрыта от глаз и смогла приблизиться на расстояние нескольких ярдов к Шовелену, отдававшему приказания.
– Ну… – низким и настойчивым шепотом говорил он. – Где же хижина папаши Бланшара?
– Примерно в восьмистах метрах отсюда по тропе, – сказал солдат, присоединившийся к партии, – и еще немного вниз, к подножию скал.
– Очень хорошо. Вы нас проведете. Перед нашим спуском вы проберетесь как можно тише к хижине и проверите, там ли предатели-роялисты, понятно?
– Я понял, гражданин.
– Теперь внимательно слушайте все, – энергично продолжал Шовелен, обратившись к остальным солдатам. – Потому что далее у нас не будет возможности обменяться словом. Слушайте и запоминайте так, будто от этого зависит вся ваша жизнь, тем более что так оно и есть, быть может, – добавил он сухо.
– Мы слушаем, гражданин, – сказал Дега. – Солдаты Республики никогда не забывают приказаний!
