прекрасных, но обеспокоенных людей, которые были для меня идеальными родителями. Эксцентричность, творческий потенциал и отрицание истеблишмента моего отца, соединённые со всепоглощающей любовью, теплотой и трудолюбивым постоянством моей матери, составляли оптимальный баланс черт для меня. Итак, по своей воле или нет, я появился на свет третьего февраля 1962 года в ужасно холодную и снежную ночь в крошечном доме на вершине холма в Грэнд Рэпидс, штат Мичиган.
Вообще-то, мои родители оба были бунтарями, каждый в чём-то своём. Семья моего отца иммигрировала в Мичиган из Литвы в начале 1900-х годов. Антон Кидис (Anton Kiedis), мой прадед был невысоким, коренастым, грубым парнем, который держал всё своё хозяйство в ежовых рукавицах. В 1914 году родился мой дед Джон Элден Кидис (John Alden Kiedis), последним из пяти детей. Затем семья переехала в Грэнд Рэпидс, где Джон пошёл в среднюю школу и отлично проявлял себя в учёбе. В юности он был подающим надежды эстрадным певцом а-ля Бинг Кросби (Bing Crosby) и отличным автором-любителем небольших рассказов. Расти в доме Кидисов значило, что мой дед не мог пить, курить сигареты или выражаться. У него не было проблем с соблюдением этого строгого стиля жизни.
В конечном счете, он встретил прекрасную женщину по имени Молли Вэнден-вин (Molly Vanden-veen), чьи корни частично были английскими, ирландскими, французскими и голландскими (и, как мы недавно узнали, в ней текла кровь могикан, что объясняет мой интерес к культуре коренных американцев и мою связь с Матерью Землёй). Мой отец, Джон Майкл Кидис, родился в Грэнд Рэпидс в 1939 году. Четырьмя годами позже мои дедушка и бабушка развелись, и мой папа остался жить со своим отцом, который работал на фабрике, производящей танки для усиления армии.
Через несколько лет, мой дед снова женился, и у моего папы и его сестры началась более обычная семейная жизнь. Но мой папа не мог терпеть тиранию Джона Элдена. Папа должен был работать в семейном бизнесе (на бензоколонке, а позже в закусочной). Он не мог играть со своими друзьями, не мог поздно ложиться спать, не мог даже и думать о том, чтобы пить или курить сигареты. Во главе всего этого была его мачеха, Эйлин (Eileen), которая набожно придерживалась Голландской Христианской Реформы. Она заставляла моего отца ходить в церковь пять раз в неделю и три раза в воскресение, этот опыт в будущем вызовет у него озлобление по отношению к организованной религии. В четырнадцать лет он убежал из дома, запрыгнул на автобус, ехавший в Милуоки, где он провёл большую часть времени, без билета пробираясь в кино и выпивая бесплатное пиво в пивных. Через некоторое время он вернулся в Грэнд Рэпидс и поступил в среднюю школу, где встретил Скотта Сэйнт Джона (Scott St. John), симпатичного, распутного неудачника, который познакомил его с жизнью мелких преступлений. Я всегда расстраивался, когда слушал истории об их делах, потому все они были неудачными. Однажды они пошли на близлежащий пляж, разделись до трусов, чтобы слиться с окружающими, а потом украли оставленный без присмотра бумажник. Но на пляже был, по крайней мере, один свидетель их преступления, поэтому немедленно появился офицер полиции, и он пришёл за двумя парнями в трусах-боксерах. Их повязали, и им пришлось провести всё лето в тюрьме.
В то время, как Джек, тогда он был известен под этим именем, и Скотт устраивали заварушки в Грэнд Рэпидс и за его границами, Пэгги Ноубел жила, что называется, обычной жизнью. Самая молодая в семье из пяти человек, моя мама была воплощением среднезападной милашки - миниатюрная и безумно милая брюнетка. Она была очень близка к своему отцу, который работал в Мичиганских Звонках. Она всегда описывала его как самого милого из мужчин - замечательный, любящий, добрый и весёлый. Пэгги не была так близка к своей маме, которая, хоть и была великолепной и независимой, плыла по течению жизни, закончила колледж и стала работать исполнительным секретарём, что, вероятно, делало её немного жёсткой. И, будучи в семье убеждённым педантом, она часто ссорилась с моей мамой, чьё бунтарское поведение приобретало неожиданные повороты. Мою маму приводила в восторг чёрная музыка, она слушала преимущественно Джеймса Брауна (James Brown), а позже Motown. Она также была в восторге от атлета звезды из её класса в средней школе, который, как оказалось был чёрным - довольно запретный роман для Среднего Запада 1958 года.
Вернёмся к Джеку Кидису, недавно вернувшемуся в Грэнд Рэпидс из тюремного заключения за кражу в Огайо. Его кореш Скотт протирал штаны в тюрьме Графства Кент за своё одиночное преступление, поэтому мой папа один пошёл на вечеринку в Восточном Грэнд Рэпидс однажды вечером в мае 1960 года. Он присматривал кого-нибудь подходящего для себя, смотря вглубь прихожей, как вдруг мельком увидел маленького темноволосого ангела, обутого в белые индейские мокасины. Сражённый, он растолкал людей и ринулся к тому месту, где видел её, но она уже ушла. Весь остаток ночи он провёл в попытках найти её, но смог только узнать её имя. Несколькими вечерами позже Джек появился в подъезде Пэгии, одетый в спортивную куртку и узкие джинсы, с огромным букетом цветов в руках. Она согласилась встретиться с ним и пойти в кино. Через два месяца, получив благословление родителей, всё ещё семнадцатилетняя Пэгги вышла замуж за Джека, которому было двадцать. Это случилось накануне тридцать пятого юбилея свадьбы её родителей. Скотт Сэйнт Джон был шафером. Через шесть месяцев отец Пэгги умер от диабетических осложнений. Ещё через несколько недель мой папа начал изменять моей маме.
К концу того года Джек каким-то образом уговорил Пэгги дать ему их новый синий Остин Хили и позволить ему с другом Джоном Ризером (John Reaser) поехать в Голливуд. Ризер хотел встретиться с Аннетт Фуничелло (Annette Funicello), а мой папа хотел открыть себя миру и стать звездой кино. Но больше всего он не хотел быть привязанным к моей маме. После нескольких месяцев несчастных приключений двое друзей остановились в Сан-Диего и жили там до тех пор, пока до Джека не донеслась весть о том, что в Грэнд Рэпидс Пэгги встречалась с мужчиной, у которого была обезьяна. Безумно ревнуя, он ехал со скоростью сто миль в час без остановок и вернулся обратно к моей маме, которая всего лишь невинно дружила с владельцем примата. Через несколько недель, убеждённый в том, что совершил огромную ошибку, Джек вернулся назад в Калифорнию. Весь следующий год мои родители колебались между тем, что были вместе и расставались, были в Калифорнии и Мичигане. Одно из таких согласований привело к сложной поездке на автобусе из солнечной Калифорнии в морозный Мичиган. На следующий день я был зачат.
Я родился в госпитале Святой Марии в Грэнд Рэпидс в пять утра первого ноября 1962 года, весом всего в семь с половиной фунтов и ростом в двадцать один дюйм. Я был почти ребёнком Хэллоуина, но то, что я родился именно первого ноября, было ещё более особенным для меня. По магии цифр единица настолько мощная, что наличие трёх единицы подряд, значит очень хороший отправной пункт в жизни. Моя мама хотела назвать меня в честь моего отца, что сделало бы меня Джоном Кидисом третьим. Но мой отец склонялся к варианту Кларк Гейбл Кидис (Klark Gable Kiedis) или Каридж (Храбрость) Кидис (Courage Kiedis). В итоге, они остановились на имени Энтони Кидис (Anthony Kiedis). Это было данью уважения моему прадеду. Но с самого начала, я был известен как Тони (Tony).
После того, как меня забрали из больницы, я присоединился к своему папе, своей маме и их собаке Пэнзеру (Panzer) в их крошечном, построенном правительством доме в сельской местности за пределами Грэнд Рэпидс. Но в следующие две недели у моего папы проснулось желание сменить обстановку, и он стал крайне раздражительным. В январе 1963 года мой дед Джон Кидис решил переместить корни всей семьи и переехать в более тёплые места, Палм Бич, Флорида. Итак, он продал свой бизнес, упаковал все ценные вещи, взял свою жену и шестерых детей, плюс мою маму и меня. Я не помню, как я жил во Флориде, но моя мама говорит, это было приятное время, особенно когда мы вышли из- под хомута оскорбительного патриарха семьи Кидисов. Поработав в прачечной и накопив немного денег, моя мама нашла маленькую квартиру над винным магазином в Западном Палм Бич, и мы въехали туда. Когда она получила счёт за двухмесячную аренду жилья от дедушки Кидиса, она быстро написала ему: “Я отправила счёт твоему сыну. Надеюсь, он вскоре даст о себе знать”. Мама тогда работала в Ханиуэлл, зарабатывая шестьдесят пять долларов в неделю, стоимость недельной аренды нашего жилья. И ещё на десять долларов, мне нанимали дневную сиделку. По рассказам моей мамы, я был очень счастливым ребёнком.
Тем временем мой папа был один в его пустом доме в сельской местности. По совпадению, от одного из его лучших друзей ушла жена, поэтому два приятеля решили переехать в Европу. Папа просто оставил дом, машину в гараже, взял свои клюшки для гольфа, печатную машинку и другое его скудное имущество и отправился в Европу на С. С. Франция. После чудесной пятидневной поездки, которая включала завоевание молодой французской женщины, которая была замужем за копом из Нью-Джерси, мой папа и его друг Том поселились в Париже. К тому времени Джек отрастил длинные волосы, и он симпатизировал битникам на Левом Берегу. Они прожили вместе несколько приятных месяцев, сочиняя стихи и выпивая вино в
